Одна часть меня стала внутренне защищать Фрейда – его немногословную аналитическую технику (хотя сам страдаю излишней болтливостью), определенные начала и окончания сессии (позволяющие идентифицировать себя в качестве аналитика, а не фокусника, например). В конце концов, думал я, испытывать страх перед неизвестным – это нормально, и нет ничего предосудительного в том, что начинающие аналитики ищут защиту в теориях и практиках предыдущих поколений.

Другая часть меня была рада встрече с единомышленником, уверенным, что психоанализу для выживания необходим рывок в будущее. Мы продолжаем отмечать дни рождения Фрейда, как будто он был Джоном Ленноном. Может быть, стоит, наконец, проститься? Проводить его с любовью и уважением, как делают в случае с близкими родственниками, и пережить сепарацию. А заодно отказаться от психоаналитических анахронизмов в виде самореферентности, снобизма, теоретической голословности, стремления во всем видеть родительский перенос, чтобы психоанализ предстал наконец современным передовым методом, а не старомодной практикой с налетом религиозного догматизма (каким рисуют его отдельные СМИ).

Самим аналитикам это нужно не только для успешного разрешения нарциссических проблем идентичности (хотя для начинающих это тоже важно). Речь идет также о профессиональных и финансовых инвестициях, от которых зависит их дальнейшее благополучие.

Ферро предлагает устремленный в будущее перспективный подход. Своей мощью и кажущейся простотой его психоанализ порой напоминает темную сторону силы джедаев. Одни сразу вступают в его ряды, другие осторожничают, поскольку их опыт подсказывает, что психоанализ и яркие лозунги несовместимы, а крылья идеализации смазаны воском.

Что до меня, то я выбрал не самый быстрый путь – диалектический. Он заключается в сопоставлении разных теоретических концепций с собственным клиническим опытом, и в практике перехода от трансферентных насыщенных интерпретаций к увлекательной, хоть и непонятной игре нарративов.

Эта книга не оставит читателей равнодушными. Что-то в ней покажется весьма убедительным и встретит явное одобрение, а что-то – слишком простым, тенденциозным или даже радикальным до такой степени, что вызовет раздражение.

Ферро и вправду радикален! Его психоаналитическое становление происходило в посткляйнианский^[3] период, когда анализ характеризовался мгновенными и даже агрессивными интерпретациями переноса. Но после знакомства с трудами Биона Ферро изменился. Стал более раскрепощенным и перешел от работы над пациентом к работе с пациентом (как с «лучшим коллегой»). А далее, опираясь на принципы симметрии и сотрудничества, доводя свои идеи порой до чрезмерных, рискованных и даже бестактных степеней (взять, к примеру, критику фрейдизма), он создал постбионианскую теорию поля.

Ферро прекрасно осознает значимость своего вклада в психоанализ и при этом, как мне видится, готов в будущем разделить участь, которую сегодня пророчит Фрейду. Кануть в Лету! А пока Ферро готов послужить нам очередной ступенью вверх, а лучше сказать – стартовой площадкой для «космических кораблей», готовых продолжить исследование загадок человеческого разума.

– Я хочу понять…

– Что?

– Все, все это! – Я показал вокруг.

– Поймешь, когда забудешь то, что понимал раньше.

Итало Кальвино.Происхождение птиц

1
О профессии

Все, что ты можешь, – это болтать и тыкать значком, болтать и тыкать значком, только болтать и тыкать значком!

К/ф «Неприкасаемые»(The Untouchables, реж. Б. Де Пальма, США, 1987)

ЛУКА НИКОЛИ: Эта книга задумывалась как гид по выживанию для молодых, начинающих психоаналитиков, поэтому для начала я хочу вас спросить: какие сложности ожидают их в этой профессии?

АНТОНИНО ФЕРРО: Начнем с того, что независимо от реального возраста всем психоаналитикам предстоит отстаивать право быть молодыми. Недавно я читал интервью одного итальянского коллеги, часть которого была посвящена разбору поведения другого, 62-летнего, психоаналитика. Последнего критиковали за то, что, вместо того чтобы почтительно внимать докладчикам во время профильных конференций, он устраивал регулярные и жаркие дискуссии. Мне кажется, хороший пример проявления молодости в 62 года!

Я очень надеюсь, что когда-нибудь психоаналитические организации начнут учитывать нашу биологическую недолговечность и смягчат требования к аттестации новых членов таким образом, чтобы мы могли называть молодыми аналитиками людей в возрасте 30–40 лет. А пока «плата за вход» будет держаться на уровне четверти века, придется иметь дело с 50-летними «молодыми» кандидатами и 60-летними «молодыми» специалистами^[4].

– Спасибо, но я имел в виду…

– Ортодоксальные тенденции в психоанализе – это большая проблема, поскольку избыточное стремление к сохранению традиций блокирует развитие новых идей. Отчасти такое положение дел вызвано уже упомянутым возрастным сдвигом. Давайте признаем, что 60-летний тренинговый аналитик, обучавшийся своему ремеслу в 1980 г., будет преподавать студентам в 2015 г. психоанализ 30-летней давности. Даже тот, кто старается идти в ногу со временем и много работает, подвластен его влиянию.

С другой стороны необходимо признать, что психоаналитическому сообществу свойственны те же процессы, что и сообществам религиозным, когда живые и наполненные идеи превращаются в статичные символы, своего рода «Господи, помилуй», основная ценность которых заключается в возможности идентифицироваться с группой с помощью регулярного совместного повторения. И речь не только о повсеместном цитировании Зигмунда Фрейда (надо сказать, Европа грешит этим больше, чем США), а вообще о привычке принимать все просто на веру. Возможен ли другой путь? К примеру, Уилфред Бион на одной из Тавистокских лекций предложил отказаться от дальнейшего использования концепций переноса и контрпереноса, сыгравших важнейшую роль в развитии психоанализа, чтобы полностью сосредоточиться на развитии созданного на их базе наследия.

Вы можете заметить противоречие. С одной стороны, я критикую ортодоксальность, а с другой – цитирую Биона. Что ж, это правда. Мне еще лишь предстоит избавиться от этой болезни.

Я думаю, что всем психоаналитикам (не только молодым) необходимо учиться противостоять натиску собственных знаний. Если вы принимаете идею существования бессознательного (или того, что сегодня называется этим термином) и планируете с ним взаимодействовать (то есть взаимодействовать с неизвестным), то необходимо забыть все, что вы узнаете во время сессии, сразу после ее окончания. Внимание, взгляд и слух аналитика должны быть устремлены вперед. К неизведанному.

Аналогичный подход справедлив и в отношении теорий. Лучше забыть их, чем пестовать или защищать от критики. Изученные теории – это пройденный путь. Ступень за ступенью мы поднимались с первого этажа на второй, со второго на третий, с третьего на четвертый, с четвертого на пятый и теперь, дойдя до седьмого этажа, имеем полное право с гордостью оглянуться назад и полюбоваться результатом, отдав дань уважения всем, кто помог достичь этого уровня! А после этого продолжить свое восхождение, чтобы открывать следующие этажи или даже создавать новые. Это естественный процесс!

Задумайтесь, какое пагубное влияние на развитие психоанализа оказывают похожие наставления. «Негативный перенос должен быть обязательно интерпретирован!», «Негативный перенос должен интерпретироваться таким образом!..». Вы наверняка не раз слышали нечто подобное во время обучения или профильных конференций. На мой взгляд, это крайне жесткие и ограничивающие директивы. Задача аналитика в том, чтобы каждую сессию открывать новые истины и перспективы в зависимости от того, каков сегодня пациент и каков аналитик.

Световое загрязнение^[5] собственными знаниями – большая проблема. Вспомните мощные сгустки искусственного освещения при подлете к ночному Нью-Йорку, которые лишают его жителей возможности видеть небо, звезды и, конечно же, темноту. При этом, если городской житель окажется в менее освещенной местности, его зрение адаптируется и он начнет видеть во мраке. Тут может возникнуть вопрос: «Выходит, что молодые аналитики (или те, кто сражается за свою молодость) имеют преимущество в работе с неизвестным по сравнению с более опытными коллегами?» Что ж… недавно на супервизии начинающий аналитик одной фразой сформулировал интерпретацию, которая больше часа вертелась у меня на уме, но не находила четкого выражения.

Австрийский драматург Артур Шницлер, посвятивший психоанализу многие годы, однажды написал: «Эдипов комплекс настолько увлек аналитиков, что затмил прочие комплексы, которые буквально растворились в "световом загрязнении" Эдипа». Зацикленность на том, что знаешь, разрушительно влияет и на теорию, и на практику психоанализа.