Она передаёт мне тетрадный лист, исписанный аккуратным ровным почерком. На нём указана пара ближайших райцентров и десяток крупных сёл с паролями и явками. То есть с адресами и названиями магазинов.

– Ты что, библиотеку собираешь?

– Да, – киваю, – люблю книги, источник знаний.

– А у меня не купишь? – неожиданно говорит заведующая, – а то завалялись… Все полки дома заняты. Даже ставить некуда.

Она открывает ящик стола и выкладывает передо мной уже знакомые тома Ефремова и Блока. И смотрит с любопытством. Значит, книжный по соседству уже посетила, и про меня ей рассказали.

– И сколько хотите за них, – спрашиваю.

Заведующая с улыбкой называет цену в три магазинных.

– А в магазине я уже их не найду? – уточняю.

– Попробуй, – она снова кивает и улыбается.

– Блока возьму, очень уж я серебряный век уважаю, – соглашаюсь, – а вот Ефремова только по себестоимости. И то исключительно из уважения к вам.

– Не нравится фантастика?

– Просто уже читал.

– Сколько заберёшь? – уже по делу интересуется она.

– Блока пару экземпляров, – прикидываю я свои возможности. – Ефремова лучше в другой раз. Или, максимум, одну книжку. Больше денег нет.

– Я могу тебе одолжить, – ласково предлагает она. – Заберёшь сейчас, отдашь потом.

– Спасибо, Людмила Прокофьевна, но я не готов так рисковать, – поясняю. – Случись чего, я с вами не расплачусь. Так что лучше медленнее, но надёжнее.

– Хорошо, – неожиданно легко соглашается она. – И учти, я…

– Никогда их в жизни не видели, – продолжаю вместо неё, – Не волнуйтесь, дальше меня это не уйдёт.

Заведующая погружается в мысли. Пока она насыпает кофе и разливает кипяток по чашкам, не произносит ни слова.

– Интересный ты человек, Альберт Ветров, – говорит она, – сам ходишь чёрти в чём. Я бы в таком в огород, курей кормить не вышла. А рассуждаешь о деньгах. О больших деньгах.

– Я фотограф, – говорю со всей искренностью, – мне аппаратура нужна. Она очень дорогая. Я на неё если заработаю, то к старости. А мне сейчас нужно.

Взгляд у заведующей смягчается. Мой аргумент кажется ей весомым. Если понимаешь другого человека, с ним легче сотрудничать.

– Ты мне фотографии обещал, – меняет она тему, – опять зажал?

– Ни в коем случае, – достаю из рюкзака папку и выкладываю перед заведующей фотографии Лиды.

Одну за другой. Сверху, как козырным тузом, накрываю стопку фотографией в купальнике на причале. Работница торговли залипает. Не зря Подосинкина в бутылку полезла. Фото получилось не только красивым, но и очень чувственным.

Оно притягивало взгляд. Оно будоражило. И если в мужчинах оно вызывало понятные чувства, то в женщинах, скорее всего, ревность. Чем заслужила эта мелкая соплюшка, чтобы её ТАК сняли?

– Эффектно, – кивает наконец заведующая. – Ты не врал, у тебя действительно талант.

– Тогда можно еще одну просьбу?

– Ну ка?

– Никто из ваших знакомых свадьбу играть не собирается?

– Зачем тебе?

– Хочу предложить себя в качестве свадебного фотографа.

Она прикидывает что-то в голове.

– Фото оставишь, чтобы я показать могла?

– Да, пожалуйста!

– И сколько ты хочешь? – заведующая готова торговаться.

– Бесплатно.

– Скооолькоо?!

Кажется, я наконец, сумел её удивить.

– Безвозмездно. То есть даром, – повторяю я.

– А тебе зачем? Водки хочешь выпить на халяву? – её губы презрительно кривятся.

– Я не пью на работе, – терпеливо объясняю. – Я знаю себе цену. Пока она – никакая. Даже ниже, чем ноль. Потому что люди могут пригласить незнакомого фотографа и остаться совсем без снимков. Они рискуют. Поэтому мне нужна репутация. Нужно, чтобы обо мне узнали. Быстро, только кошки родятся.

– Хорошо, я поспрашиваю, – на лице Людмилы Прокофьевны уже нескрываемое удивление. – И ещё. Может, тебе нужно чего? Помочь? Достать?

Неужели у неё совесть проснулась, после того как она меня с книжками кинула? Или это снова корысть? Узнать, что я попрошу и использовать в своих целях?

– Есть одно…

– Так ты не стесняйся!

– Можете достать мне пепси-колу?

Почему я позволил так нагло кинуть меня с книгами? Я не считал их серьёзным источником дохода. "Хапнуть" первоначальный капитал, чтобы купить аппаратуру и одеться приличнее. Не более.

Слишком велик риск зарваться и влететь по-крупному. Два пацана на мопеде быстро примелькаются в районе. Пойдут слухи. Проснётся любопытство. А в СССР есть органы, у которых любопытство, – это главная профессиональная черта. "Если кто-то, кое-где у нас порой, честно жить не хочет".

Участие ловкой заведующей даёт этой схеме ещё какое-то время продержаться. Меньше прибыль, выше надёжность. А потом можно и вовсе "соскочить", замкнув их напрямую с городским книголюбом. Так что тёзка знаменитой "мымры" еще и услугу мне оказала.

К Комарову я прихожу под самый конец рабочего дня

– Принёс? – спрашивает он с порога.

– Да, вот, – я выкладываю перед ним рулон с плёнкой и специально отпечатанное фото, – передайте, пускай они лучше готовый снимок возьмут. Там контраст выше…

– Передам, – Комаров не спорит и кажется мне озадаченным, – слушай, Ветров, – говорит он, – ты завтра принеси мне негативы своих прежних фотографий… ну, тех, что с "комсомолкой".

– Зачем? – искренне удивляюсь я, – если нужно, я ещё сделаю.

– Что за моду взял со мной спорить?! – неожиданно взрывается он, – Сказано, негативы неси, а зачем – не твоего ума дело. Серьёзные люди тобой заинтересовались, – также неожиданно успокаивается он, – может, на выставку твои работы отправят. А это для всего района почёт! Смекаешь?! Ты теперь не парень с улицы. В газете работаешь. Должен думать о престиже своего печатного органа и трудового коллектива.

– Принесу, – буркаю я.

Комаров светлеет лицом и даже прощается по-человечески. Вариант с выставкой звучит заманчиво. Но всем своим жизненным опытом я чувствую. От предложения Комарова отчётливо воняет дерьмом.

Я засыпаю, катая в голове каждое нашей беседы и пытаясь понять в чём подвох. Кому могли понадобиться мои съёмки и зачем? Но скоро все эти мысли заслоняет попа Людмилы Прокофьевны.

Срочно нужно кого-то себе найти. В юношеском теле с бушующими гормонами со своим взрослым и циничным сознанием я больше в добровольном монашестве не протяну.

А наутро эта проблема решилась сама собой. К нам в деревню белых женщин подвезли.

Глава 2

Известие сообщает мне Женька. Его при этом аж распирает от нетерпения.

– Студентки приехали, – выпаливает он с порога.

– Какие студентки? – удивляюсь.

Моя голова забита сейчас другим. Шоколад шоколадом, но отдавать поляну без боя нахальной Прокофьевне я не собираюсь. Для этого и прихожу к Женьке на следующее утро сразу после пробежки. Но сбить его с темы невозможно. Приходится слушать.

– Практикантки, – таращит он глаза, – на раскопки, ты чё, забыл?!

Понимаю, что "Штирлиц близок к провалу". Очевидно, такое событие никак не могло сгладиться из моей памяти.

Я не первый раз ловлю на себе удивлённый Женькин взгляд. Мои новые поступки далеко не всегда укладываются в характер прежнего Алика Ветрова.

Многое списывает инерция сознания. Намного легче поверить, что твой знакомый зазнался, "словил звезду", начитался странных книжек или повёлся не с теми людьми. Выражение "как подменили" мало кто понимает буквально.

На дворе не средневековье. В одержимость бесами никто не верит. К тем немногим, кто верит, особо не прислушиваются. Атеизм на дворе.

Тем более что перемены во мне приходятся Женьке по душе. Авантюрная натура приятеля с восторгом одобряет любой кипеш. Так что все сомнения растворяются в новых впечатлениях.

А после обретения мопеда, новой работы и фотосессии со стервой Лидкой, которая меня слушалась как паинька, я пользуюсь у Женьки неограниченным кредитом доверия.

– Не до них сейчас, – говорю максимально уклончиво.

Нужный эффект достигнут. Женька краснеет от волнения и взахлёб объясняет ситуацию.

Несколько лет назад недалеко от Берёзова археологи нашли стоянку древних людей. Каких именно и насколько древних – Женька не знал. Его интересовали исключительно наши современники. Точнее, современницы.

Каждое лето в небольшом перелеске за рекой начинались раскопки. Туда приезжали на практику студенты-историки областного универа. Если верить другу, по большей части женского пола. Как говорится, все стареют, кроме второкурсниц.

В нашей области где ни копни, наткнёшься на каких-нибудь сарматов, абашевцев и прочих протославян. Я уверен, что археологи выбирают место для раскопок, ориентируясь не на ценность находок, а на близость леса, речки и источника самогона. Наш райцентр в этом плане подходил идеально. Тишь и гладь.

– Пошли позырим на них! – притопывает на месте Женька.

– Зачем?! – изумляюсь.

– Ты чё?! – не понимает он, – городские же.

По мнению Женьки, городские девушки созданы нам, парням, на погибель. Они носят узкие джинсы и короткие шорты. Они бесстыдно раздеваются на жаре до купальников. Они кокетливо хихикают и стреляют глазами. Словно сердцеедка Лидка на максималках. Только их ещё и много.

Практиканток всегда сопровождает несколько старшекурсников. Они хранят наивных дев от назойливого внимания местных. Прецеденты были, но черенки от штыковых лопат оказались весомым аргументом. Теперь принцип "смотреть можно, трогать нельзя" крепко вбит в головы Берёзовским ловеласам.

---