Глава первая
Груз до Минвод

10-11 января 1997 года, пятница-суббота

В гостинице «Ростов» города Ростова-на-Дону в тот вечер было суетно. Примерно без пятнадцати восемь к ее центральному входу с Буденновского проспекта подкатила колонна автомашин. Микроавтобус Mercedes с тонированными стеклами, двигавшийся в ее середине, застыл прямо напротив подъезда. Вынырнувшие из него рослые молодые люди в расстегнутых полупальто без слов заняли свои места. Еще миг, и из-за их крепких спин появился человек, чей ошеломительный маневр спас Бориса Ельцина от поражения на выборах в июле⁹.

– Ура-а-а-а! – завопил, не щадя голосовых связок, пожилой мужчина в шапке-ушанке и полушубке, стоявший рядом с крыльцом.

– Ура-а-а-а-а!!! – подхватили другие встречающие, в основном тоже мужского пола, одетые в поношенные куртки, офицерские шинели и бушлаты.

«Ростов за вас!», «Добро пожаловать, Александр Иванович!», «Честь и Родина», «Мы победим!», «Лебедь – надежда России» гласили бумажные плакаты, которые они держали перед собой. Из разинутых ртов на морозе валил пар.

Генерал едва замедлил шаг и отточенным движением вскинул руку к головному убору. На хмуром лице кандидата в президенты не дрогнул ни один мускул. Этот его жест вызвал новый порыв ликования, сверкнула вспышка фотокамеры. Следом за генералом из машин потянулась свита с вещами.

Вместе с главным действующим лицом и молодыми людьми в полупальто в фойе гостиницы зашел человек постарше, на вид лет сорока или сорока с небольшим. Выправка также выдавала в нем военную косточку, но его костюм под пуховиком был гражданский, темно-серый, отечественного покроя. В то время подобные костюмы, как правило, носили чиновники среднего звена или помощники депутатов.

Перекинувшись несколькими фразами с дежурным администратором, а затем с начальником гостиничной охраны в штатском (но явно милицейской наружности), он направился на третий этаж и тщательно осмотрел весь номер, куда заселялся его шеф. Потом, под его же приглядом, туда занесли чемодан и дорожную сумку. Молодые люди разместились на позициях в коридоре и соседнем номере, и лишь после этого из лифта показался сам кандидат с еще двумя телохранителями.

Свита заняла всё крыло, где был генеральский номер. Некоторое время усиленное движение продолжалось: кто-то ходил за утюгом и гладильной доской, кто-то громко выяснял место нахождения сантехника, кто-то курсировал в ресторан и обратно. Ужин для кандидата принесли в апартаменты. Человек в сером костюме проследил и за этим, после чего сам спустился на первый этаж, но в ресторан не пошел. Вместо этого он свернул в другое крыло здания и по выцветшей дорожке направился в самый его конец, где на стене висел телефон-автомат еще советского образца.

Телефон, однако, работал. Человек в сером по памяти набрал ростовский номер.

– Квартира Фёдоровых, – ответил женский голос.

– Алло! Это Валентин, – отозвался приезжий. – Завтра после двух наш поход в кино отменяется. Буду сопровождать груз до Минеральных Вод.

– Очень жаль, – разочарованно сказала женщина и положила трубку.

Члены свиты, пожалуй, удивились бы, услышав эту беседу, но никто из них не заглянул в чужой коридор другого этажа. А человек, непосредственно сопровождавший генерала, спокойно вернулся туда, откуда пожаловал – но уже по лестнице, не на лифте, и устроился в номере с одним из телохранителей. Он переоделся в тренировочные штаны и красно-синюю футболку, взял с кровати чистое полотенце и отправился в душ.

Человека в сером костюме звали не Валентином, а Игорем Ивановичем. Фамилия его была Кошелев, воинское звание – майор запаса. Последние четырнадцать лет своей службы он провел в Главном разведывательном управлении Генерального штаба. Игорь Иванович успел послужить и Советскому Союзу, и свободной, демократической России. Если с первым из них его отношения складывались более-менее ровно, то вторая почти сразу повернулась к нему тыльной стороной.

Воспитанный еще в суворовском училище как патриот самой великой и могучей державы, он чрезвычайно болезненно отнесся к ее распаду. Живых впечатлений от этого процесса он набрался в тех местах, которые именовали «зоной Карабахского конфликта»¹⁰. В ту пору конфликт перерос в полноценное выяснение отношений всеми подручными средствами: боевыми вертолетами, реактивными системами залпового огня «Град», танками и БТР вполне современных моделей. Всё это, естественно, утекало со складов той армии, в рядах которой Кошелев присягал уже непонятно кому и чему.

Девяносто второй год, наверное, стал бы для него последним в армейской карьере, если бы не Тирасполь. Там-то майор и повстречал генерала Лебедя и сразу поверил в его счастливую звезду. Александр Иванович, по его убеждению, был способен остановить вакханалию суверенитетов и дать России шанс на подлинное возрождение. На краткий промежуток времени показалось, что командарм-14¹¹ будет востребован в ином, более масштабном статусе. Но это только показалось. Сначала боевой генерал пропал из телеэфира и с газетных полос, а потом и вовсе расстался со своим постом. После чего Игорь Иванович сам не задержался в вооруженных силах. Впрочем, бывший командующий не забыл о нем. Опальный майор ГРУ был включен в его собственный политический штаб.

«Десант своих не бросает», – сказал ему Лебедь при новом назначении. Игорь Иванович служил дальше верой и правдой, не пав духом даже после провальных выборов в Госдуму под флагом странноватого «Конгресса русских общин»¹². Бок о бок с генералом он пережил феерический взлет в июне девяносто шестого, когда вчерашний кандидат в президенты стал секретарем Совбеза. Октябрьское увольнение Лебедя под глумливые комментарии писак и смех Березовского, как виделось, навсегда положило конец эпопее. Вот тут осечка докторов Акчурина и Дебейки¹³ (Окочурина и Добейки, как язвили острословы) и открыла дорогу к внеочередным выборам…

Игорь Иванович, погасив свет, лежал в номере гостиницы «Ростов» и в который раз вспоминал, как изменилось его отношение к кумиру. Причиной стал Хасавюрт. Майор не мог поверить, что итогом так называемых мирных переговоров станет позорная сделка¹⁴. Он ждал, что бесстрашный генерал продиктует сепаратистам свою волю, как он диктовал ее в Приднестровье. Ждал, что честь державы, о которой так ярко говорил Александр Иванович, будет восстановлена. Ждал, наконец, что, если ультиматум не пройдет, кольцо вокруг федеральных частей в Грозном будет разорвано мощным ударом. Увы, ожидания рассыпались прахом. Генерал действительно стал политиком в том смысле, от которого Игоря Ивановича мутило с начала перестройки.

Первые дни сентября, после Хасавюрта, протекали для Кошелева как в тумане. А в середине месяца, в один из редких выходных, на платформе станции метро «Бауманская» он лицом к лицу натолкнулся на давнишнего сослуживца. Им с Виталием Ширяевым довелось вместе пережить командировку в Афганистан весной восемьдесят четвертого. Оба чудом уцелели в одном из боев за Панджшерское ущелье¹⁵. Обоих как-то обошли высокими правительственными наградами, но им это показалось сущей ерундой. Ныне оказалось, что Виталий, который недавно тоже расстался с погонами, трудится в некоем фонде помощи военнослужащим, прошедшим «горячие точки». Обменялись номерами телефонов, еще через пару недель встретились в более подходящей обстановке. И тогда-то, на кухне у друга (а Виталия после перенесенных испытаний он, разумеется, считал другом), Кошелев даже неожиданно для себя разоткровенничался.

Виталий слушал внимательно, почти не перебивая. Понимал, что человеку надо выговориться, излить душу. На вопрос, как теперь быть, посоветовал не пороть горячку, подумать о путях отхода, о семье и детях. На их следующей встрече, уже в октябре, сам открылся товарищу. По его словам, фонд был прикрытием для офицеров-патриотов, готовых в случае кризиса принять на себя ответственность за будущее страны. По его же словам, новый министр обороны¹⁶ знал о движении и разделял его цели. На просьбу Игоря Ивановича принять его в тайное общество, реагировал так:

– Потерпи еще. Людей, готовых бежать в атаку, хватает. Но профессионалов, как ты или я, негусто. Помнишь, чему нас учили?

– Помню. Как такое забудешь? – подтвердил Кошелев.

– Вот и молодец. Если хочешь принести пользу, оставайся пока на своем месте.

Друг не надоедал Игорю Ивановичу деликатными просьбами. Лишь после того, как Лебедь объявил о том, что снова идет в президенты, он попросил поделиться планом поездок генерала по России. Как профессионал, Кошелев понимал, что эту информацию заговорщики, пожалуй, могут добыть и без него. Не обиделся на такую проверку, сделал всё, что обещал. Настоящее же задание, если называть вещи своими именами, он получил чуть позже.