Не дуй

ШаМаШ БраМиН

«В эфире последние новости. Рост показате …» Женя раздраженно переключил радиостанцию. Пробка рассосалась. Автомобиль катил по почти пустой улице. Коаксиальные динамики запели хрипловатым голосом:

– … моя смерть поймала меня в тот момент, когда я зажег сигарету и поднес кружку пива к губам …

Упоминание о пиве и папиросе разозлило. Сурсаунд хозяйского авто исполнял их излишне наглядными. Запретный плод стал до приторности сладким. Он снова нажал кнопку на дисплее. На этот раз динамики заверещали приятным женским голосом:

– Стрельцы. Без преувеличений завтрашний день – это ваш день. Звезды рекомендуют расширить круг общения, благо для этого не будет необходимости прилагать какие-либо усилия. Включите …

Женя добавил громкости.

– … на полную свое красноречие. А природная харизма сама по себе поймает удачу, особенно в любовных делах.

Последняя фраза позабавила. Ухмыльнулся:

– Хм! Любовные дела.

На ум пришёл житейский причет – рожденный пить, елдить не должен. Ухмылка стала шире. Не было бы водки, не было бы детей. Факт. День его зачатия, зачатия брата, сестры, друзей-знакомых, приходятся исключительно на праздники. «Залет тычинки в пестик» случался на день рождения одного из родителей, на весенние пьянки: Пасху и майские. Реже Новый год и Рождество. Должно быть дело в длительных, а главное припозднившихся возлияниях. Под утро уже не до перепиха. Знал это по себе. Да и вообще в последнее время вопрос рассеивание генофонда не сильно его беспокоил.

Мысль пробудила новую волну раздражения. Снова ткнул дисплей. Наугад. Когда же, он последний раз тутулился? В памяти всплывал лишь крайний поход в баню. Зимой, а сейчас конец лета. Нет, нет, с этим у него все нормально. С хорошего бодуна хороший стояк. Но жена не дает. Перегар ей видите ли не нравиться. Ну и что. Дрочь тоже неплохой. Даже лучше.

Мужчина вывернул руль и плавно заехал на подземную парковку. От нетерпения крутило диафрагму. Последние минуты самые убийственные. Каждый день, заехав на парковку и продвигаясь к забронированному месту, чувствовал как замерзает время. Мелькали опоры, разметки, машины. Пространство на месте не стояло. А время … время замерзало. Всегда. Между человеком и его заветной мечтой нет препятствий. Есть только время.

– Наконец! – вырвалось у него, когда капот хозяйской машины подпер бетонную стену.

Не мешкая ни секунды Женя потянулся к «бардачку». Под бумагами, завернутая в перчатки, томилось счастье. Целых двести миллилитров счастья. «Чекушка» успела согреться. Купленная утром, целый день ожидала своего звездного часа. Натренированным движением «свинтил голову». Коричневатая жидкость, обжигающим теплом полилась по полости рта, через пищевод прямо в мозг. Сделав лишь одну остановку, опустошил содержимое меньше, чем за минуту. Стало хорошо. Хотелось закурить. Но, нет. Шеф не выносил табачного дыма, а в собственном «респектабельном» авто тем более. И, надо спешить. Коньяк вот-вот разольется по клеткам. Тогда жена «спалит». Прежде чем станет совсем хорошо, он должен успеть подняться на второй этаж, зайти в квартиру, вымыть руки и сесть за ужин. Там, «состояние счастья» можно списать на выпитую за ужином рюмку. Технологию Пух отрабатывал не один год. И она никогда не подводила.

Оказавшись дома, Женя доставал из холодильника бутылку. По сложившемуся ритуалу, жена накладывала ужин и заводила известную пластинку: «Ну не каждый же день» или «Женя, подумай о здоровье». Он отвечал: «Я чуть-чуть. Для аппетита». Наполнял рюмку. Выпивал. Жена возмущенно забирала бутылку и прятала в холодильник. Пух делал вид, что сильно огорчался. Но, имелась заначка, как у любого нормального мужика. Супруга уйдет смотреть свой сериал. Он найдет за умывальником своего «Франкенштейна» – помятую армейскую флягу.

Утро принесет страдания. Две вещи придут с рассветом: похмелье и желания выпить. Первое одолевается стаканом молока и обильным завтраком. Главное не блевануть, иначе плохо будет до обеда. Ополаскиватель для зубов и несколько леденцов от кашля. Второе будет мучить до вечера. И так каждый день. Кроме выходных. Вернее выходного. Шеф по субботам работал. Воскресение посвящалось возлиянию. По началу жена возмущалась, но уже больше года как до нее дошла бесполезность попыток. Сидела у телевизора или ходила в торговый центр. Пух медленно, смакуя каждый глоток, напивался. Иногда, за один выходной, накидывался дважды. С утра. Затем сон. И снова к вечеру. Блаженство. Жизнь устаканилась в прямом смысле слова.

И это вечер обещал быть хорошим. «Достоинство алкоголя в том, что никогда не знаешь чем все закончиться!» – этот девиз вдохновлял, а главное оправдывал маленькую Женину слабость.

В квартире пахло свежесваренным борщом. Пух торопливо разулся и прошел на кухню. Время дорого.

– Вкусно пахнет! – крикнул он, доставая из холодильника початую бутылку.

– Привет! – отозвалась супруга.

– Есть что покушать? – спросил Пух, садясь за стол.

Анжела вошла в кухню. На ней были выходные джинсы и футболка. Обычный домашний халат висел на дверях ванной. Пух не предал этому значение.

«Сейчас начнет бухтеть» – подумал Женя, наливая рюмаху. Но жена молчала. Наполнила тарелку и поставила ее на стол.

– Ну, Энжик, будь здорова! – пожелал ей Женя. Выпил.

Женщина села напротив. Подперла подбородок ладонью и задумчиво смотрела на мужа.

– Как на работе?

– Нормально, – ответил Женя, усердно работая ложкой.

– Борщ вкусный?

– Нормальный, – Пуху было не до болтовни, хотя борщ действительно вкусный.

Подробный ответ приведет к скучному разговору. А за умывальником ждал дружочек «Франкенштейн». Но с другой стороны, бутылку со стола не убрали. Она маняще потела конденсатом. Женя опасливо взял ее и снова налил. Анжела наблюдала за ним, не проронив ни слова. Поведение жены удивляло и беспокоило. Пух повторил манипуляцию. Затем еще раз. Жена молчала. Он тоже не спешил говорить, на всякий случай пряча взгляд. Только после четвертой рюмки, доев борщ, поднял глаза. За линзами ее очков блестели слезы.

– Что-то случилось? – спросил он, уже немного заплетающимся языком.

– Я так больше не могу, – прошептала она.

– В смысле?

Вместо ответа женщина вышла. Не теряя времени Пух очередной раз наполнил рюмку. Анжела вернулась с огромной сумкой. На глазах по-прежнему блестели слезы.

– Я ухожу, – сообщила она.

Женя широко улыбнулся. Выпитое расслабило душу. Было тепло и приятно. Голова легкая а за спиной выросли крылья. Хотел что-то спросить, но мысли, кишащий улей, не лезли на язык.

– Ты опять пьяный, – обескураженно констатировала жена, вытерев слезы.

Ответ выстрелил на уровне рефлекса:

– Я не пьян, я устал.

– Пух! – крикнула жена. От неожиданности Женя вздрогнул. – Ты кого обманываешь? Себя?

Дурацкое прозвище прилипло к нему со школы. Сочетание нескольких факторов, как обычно бывает. Во-первых фамилия – Пушков. Во-вторых в младших классах родители навязали сыну странный аксессуар – подтяжки. На пухленьком малыше смотрелись забавно. Ну и в-третьих Женя неплохо пародировал интонацию актера Леонова. Со временем от длинного «Винни Пух» остался «Пух». Кличка настолько прижилась, что многие коллеги, даже близкие друзья, не подозревали что его зовут Евгений.

– Никого я не обманываю, – парировал Женя. Язык волочился неохотно.

– Думаешь никто не замечает? – не сдавалась жена. – Ты каждый день в … в стельку.

– Чего ты хочешь? – рой мыслей кажется выстроился в шеренгу. – Я каждый день как проклятый вкалываю … за баранкой … я … расслабиться …

Анжела горько ухмыльнулась. В глазах застыли боль и сожаления. Слова закончились. Она подняла сумку и ушла. Женя провел ее мутным взглядом. Теперь можно пообщаться с лучшим другом Франкенштейном.

Хлопок входной двери прозвучал как сигнал. Пух залез под умывальник. Достал побитую фляжку. Слава богу только вчера заправил. Несколько глотков увезли его на ковре-самолете.

Проснулся затемно. По привычке. Вчерашняя сцена всплыла в расслабленном мозгу как неприятный сон. До конца не веря собственной памяти, Женя проверил спальню. Заглянул в ванную. Анжелы не было. Значит на самом деле ушла.

– Дура! – буркнул Женя, без злобы и сожаления.

«Ушла и ушла, – подумал он, подавляя рвотные позывы. – Ну да, могу себе позволить. Не злоупотребляю, не скандалю. Просто снимаю стресс. Она еще не знает что такое муж алкаш. Да если бы я был алкашом, кто бы меня посадил за руль тачки в сотню штук зелени? Зарплату приношу. На лево не хожу. Что еще надо?»

– Дура, – еще раз повторил он и из желудка вырвалась желтая кислая масса.

«Подумает, – продолжал он размышлять, вяло полоща рот, – посоветуется со своей придурочной мамашей. Подружками … С кем там еще? Неважно. Вернется. Никуда не денется. Да что ж мне так хреново?»

Прошел на кухню. По обыкновению полез в холодильник. Завтрак из трех яиц, бекона, жирного молока должны привести в чувства. На кухонном столе лежал Франкенштейн. Фляга сбивала каждой своей вмятиной. «В конце концов, – вдруг вырвалась из темноты подсознания, – я имею право поболеть. За два года ни разу не болел» Оставались сомнения. Они царапали, не давая твердость решению. Наконец, взял флягу. Открыл дверцу под умывальником. Вдруг понял, теперь лучшего друга можно не прятать. Никто их ругать не будет. Взялся за ручку холодильника. Открыл и с раздражением хлопнул обратно.

---