Получив заказ, наспех надеваю крышку на один стакан, но вторая крышка всё никак не хотела отцепляться от остальной пачки, собака… Раздражённо дёрнув сильнее, я захватил другие чёрные крышечки, которые взмыли ввысь и, расцепившись на лету, рассыпались на полу кофейни.
– О-о-ой. – сказал я, чувствуя на себе как минимум двадцать раздражённых глаз. – Я опаздываю! У меня уже посадка закончена!
Схватив первую попавшуюся крышку, я наспех натянул её на американо и, развернувшись, чтобы уйти, наступил каблуком на другую лежащую крышку, от чего мою правую ногу понесло вперёд, а левая осталась на месте. Почувствовав боль в паху, я инстинктивно сжал стакан, и чёрная жижа, выбив крышку, как нефть из недр земли, хлынула на меня потоком.
Приняв основную часть горячего американо на белую рубашку, я заорал и растелился на мокром полу.
Вокруг, как кувшинки на болоте, валялись крышечки и маршмеллоу.
На мгновение мне показалось, что всё замерло, и не было ни звука.
– ****! – заорал я во всё горло и, как ребёнок, забил ногами об пол, брызгая остатками кофейных напитков по сторонам.
Посетители отступили от меня, как от прокажённого.
Кто-то сзади хватает меня за подмышки и приподнимает. Я остервенело отталкиваю, мужчину, и он шлёпается на задницу рядом, уставившись на меня.
Пилот самолёта с каплями на белоснежной рубашке потерянно смотрит на меня и не знает, что делать. А я и сам, **ять, не знаю, что делать, сидя в этой луже с бордовым от стыда лицом.
Кажется, ещё чуть-чуть, и я разрыдаюсь. И, чтобы прекратить это, я вскакиваю и бегу с этого проклятого места.
Теперь на меня смотрят люди из соседних кафешек, плевать! НЕНАВИЖУ!
Взбегаю вверх по лестнице и мчусь на посадку номер 8.
Намокшая часть рубашки тёмным пятном прилипла к телу, а волосы, до этого скрывавшие залысину, склеились, как сопли у трёхлетнего пацана, требующего конфетку.
Как только я подбежал к стойке, на меня испуганно посмотрел представитель авиакомпании.
– С вами всё в порядке?
– Лучше, **ять, не бывает! – ответил я, протягивая посадочный и паспорт.
Парень брезгливо взял билет и пробил штрих код.
Я ещё и паспорт залил, по обложке каплями свисали тёмные остатки американо.
– Вы последний. Пожалуйста, скорее проходите. Ещё чуть-чуть, и я бы зак…
Я, не дослушав, выхватил из его рук билет и побежал по телетрапу, на бегу вытирая влажные глаза.
Глава 3
Никогда не любил японскую кухню, но сейчас я, словно маленькая рисинка, был зажат между двух деревянных палочек. Ну как палочек… скорее, брёвен!
Около пяти минут назад я уселся в кресло посередине, где вместо подлокотников были локти двух мужиков в два раза больше меня.
Один мужик у прохода пропах пловом и постоянно что-то выковыривал языком из зубов, второй смотрел ролики в ТикТоке и глухо смеялся, сотрясаясь всем телом.
Как поётся в песне – «Во-о-от компания какая…»
Я сложил руки на колени. Два часа мучений, и я на месте… Пытаясь залезть в карман два раза, я бросит тщетные попытки и, облокотившись на подголовник, закрыл глаза.
Зачем я лечу на эту долбаную встречу? После каждых таких командировок я ещё неделю пичкаю себя успокоительными, залезая по вечерам в ванную с солью.
А что, мужикам тоже можно. К тому же это действительно расслабля…
– Молодой человек, пристегните ремни.
– А! – улетев в свои мысли, я совсем забыл пристегнуться. – Я бы с радостью, но, кажется, я уже пристёгнут крепче не бывает.
Стюардесса шутку не оценила и продолжила стоять надо мной в ожидании.
Ну ладно…
Кое-как вытащив одно плечо, я попытался приподняться, но безрезультатно. Мясистые руки и толстенные ноги, как железобетонные баррикады, перекрывали путь к выходу.
Мужик со вкусом «Шанель номер плов» залез длинным ногтем мизинца в рот и стал поглядывать на меня.
– Может, вы это… – я посмотрел на соседей. – Поможете мне?? – увеличивая тон голоса, я снова стал привлекать внимание людей, сидящих сзади. – Подвиньте, гмм…
Вытолкнув вторую руку, я высвободил, наконец, грудную клетку и привстал. Кудрявый пацан с натянутым до самых глаз капюшоном достал телефон и стал снимать.
– Убери камеру! – парень лишь захихикал. – Я тебе говорю, камеру УБРАЛ! – гаркнул на него я.
– Мой телефон. Что хочу, то и снимаю. – ответил парень и продолжил с ухмылкой игнорировать мои просьбы.
Злость внутри меня нарастала с каждой секундой. Ещё чуть-чуть, и я взорвусь, разнесу к чертям этого сосисочника сбоку и накинусь на пацана, откусив ему ухо, как Майк Тайсон во время боя.
– Молодой человек, сохраняйте спокойствие. – стюардесса, до этого стоявшая надо мной, оживилась и стала очень быстро говорить что-то про капитана самолёта, что меня высадят и прочее. Но я уже не слушал…
Перепрыгнув через ноги толстяка, чьи колени упирались в спинку следующего ряда, я рванул к пацану.
Кто-то схватил меня за лацкан пиджака, и, не увидев чью-то выставленную в проходе ногу, я потерял равновесие и с размаху упал животом вперёд.
Не успев вытянуть руки перед приземлением, я ударился носом, и в голове, как после выпущенного фейерверка, заплясали искры.
– Так, что у вас происходит! – донёсся откуда-то сверху мужской голос.
– Молодой человек, да выключите вы телефон, иначе с этим буйным пассажиром вместе высадим. – попыталась истерично разрулить ситуацию стюардесса, но случайно наступила мне на палец.
Я взвыл.
– Да поднимите же вы его! – прокричал командир самолёта.
С двух сторон меня взяли за подмышки и приподняли. Тёплая густая кровь из носа потекла тоненькой струйкой, окропляя сначала шею, а потом и рубашку.
– На те, вот. – мне в ладонь всучили бумажные салфетки, и, приложив один клочок к носу, а во второй сплюнув слюну с железным привкусом, я развернулся и увидел… Того капитана, который и поднял меня в кофейне!
Мы шокировано переглянулись. На нём всё так же была надета рубашка с тёмными пятнами от моего американо.
– Мы можем высадить пассажира? – стюардесса, хлопая ресницами, поправила на шее шарфик и ждала команду.
Капитан рассматривал меня какое-то время, а затем сказал:
– Нет, не можем. Мы и так много времени потеряли.
Я облегчённо вздохнул.
– Я не буду с ним сидеть. – густым басом сказал здоровяк.
– Что? Это я не буду с тобой сидеть! – у меня от такого поворота событий глаза на лоб полезли. – Да вы своими ляжками два места занимаете!
– ДА Я ТЕБЯ ЩАС КАК ЛЯГУШОНКА ПРИХЛОПНУ! – здоровяк набычился и пошёл на меня.
– ТАК, СТОП! – приказал командир. – ВЫ! – он указал на толстяка. – Садитесь на место. А вы. – он ткнул на меня пальцем. – В конец самолёта, живо!
Кудрявый подросток, до этого снимавший меня на камеру, тихо хихикал, смотря в телефон.
– Вот с**а… – сквозь зубы процедил я и поплёлся за стюардессой, расчищающей мне путь к хвосту самолёта.
Стюардесса усадила меня, убедилась, что я пристегнулся, забрала из моих рук пропитанные кровью салфетки и пошла к командиру.
Так я и оказался на том самом месте, где было суждено раз за разом проживать столь трагический момент.
Но в своём рассказе я упустил одну деталь…
Глава 4
Когда наш самолёт потерял управление и разбился, последнее, что я помню, это…
Как со всей силы зажмурил глаза и просил Бога о спасении.
Удар, взрыв, пламя… и следующее, что произошло, просто сбило меня с толку.
Давай попробую объяснить…
Помню как-то раз мне на Ютубе попалось видео о том, как снимают голливудские блокбастеры. Актёры в костюмах стоят на зелёном фоне, а мы, зрители, в конечном итоге видим фильм с графикой. То есть все те эпичные сцены с разрушениями, взрывами и прочими захватывающими дух сценами – это всё графика, работа монтажа.
Главные герои фильма как находились на зелёном фоне, так и остались там.
Понятно?
И вот, когда после авиакатастрофы все звуки прекратились, я открыл глаза и ахнул.
Мой ряд с тремя сиденьями из самолёта вместе со мной оказался в белоснежном помещении, напоминающем коробку. Ни окон, ни дверей – ничего. В помещении не было даже лампы, а сами стены светились ярко-белым светом.
Свет был такой яркий, что глаза не могли долго к нему привыкнуть. Что-то подобное можно почувствовать в горах, когда солнце отражается от снега.
Сиденья из самолёта стояли у стены так, что при раскачке я мог касаться кожаной обивкой сидений белоснежного бетона.
– Где я? – попытался произнести я, но, когда я открывал рот и пытался что-то сказать, не получалось издать ни звука. – АААА ООООО УУУУ… – как бы я ни кривлялся, стояла гробовая тишина, как будто кто-то на нажал на пульте кнопку «mute».
Расстегнув ремень, я встал из кресла и, выпрямляясь, ударился головой о потолок.
– АЙ.... – Попытался вскрикнуть я с закрытым ртом и плюхнулся обратно в кресло, потирая голову.
Что за хрень?!
Внезапно потолок, как крышка на банке шпрот, стала закатываться, впуская в коробку какофонию звуков. От неожиданности я прикрыл уши, потому что звуков стало так много, будто я попал в торговый центр во время распродажи. Голоса всех наречий и языков сливались в единый непонятный гул.
Как только крыша открылась наполовину, из открытого потолка стали образовываться ступени.
Я как завороженный, боясь шелохнуться, смотрел на происходящее с открытым ртом.