Секрет Сибирского Старца

Юлия Ефимова

Приветствую тебя, мой дорогой читатель! Перед тобою сейчас не трактат на тему истории России, не «настоящий» детектив, основанный на реальных событиях. Перед тобой рассуждение автора на тему…

Все герои, все события и имена вымышлены, являются плодом фантазии автора, а совпадения случайны!

Из поступков людей рукодельница
Жизнь плетет, судьбы кружева.
Беззаботно вплетает кудесница
Зло большое к охапке добра.

Даже шаг в стороне не останется,
Пусть и малый, на первый взгляд.
Все в работу пускает жеманница,
Создавая последствия ряд.

Ты обидел кого-то намеренно,
Ты случайно кому-то помог.
Все, как пряжу, спокойно, уверенно,
В кружевной заплетает платок.

Но на том ничего не кончается,
И твое судьбы полотно
С другими переплетается,
Создавая России панно.

И бесстрастная кружевница,
На планету надев мундир,
Монотонно к душам стучится:
"Вы в ответе за этот мир".

Александр вышел из кареты и стал всматриваться в темный силуэт лавры. Он прибыл сюда инкогнито для встречи со своим давним духовным наставником, старцем Алексием, в миру Алексеем Шестаковым.

Александро-Невская Лавра была резиденцией столичной духовной власти и местом частых паломничеств царской семьи. Здесь нередко совершались торжественные богослужения в присутствии августейших особ, и поэтому все монастырские строения и храмы отличались пышным великолепием Отец Александра, Павел I в свое время приказал переименовать Александро-Невский монастырь в Лавру, со штатом наравне с Киево-Печорскою и Троице-Сергиевскою Лаврами, тем самым сделав ее одной из самый богатейших и красивейших обителей страны.

Отец… Он сегодня опять снился Александру, эти сны уже вошли в привычку, но не стали от этого менее кошмарными. Он плохо его знал, потому как воспитывался подле бабки Екатерины, но во снах Александр представал перед отцом именно маленьким мальчиком. Обычный сценарий был таковой: Павел входил в комнату, где спал маленький Александр и, наклоняясь над его кроватью, зловеще шептал «Вставай, отцеубийца, пора Россией править».

Сегодня же сон был иной, но не только сюжетом, а даже качеством был похожим на явь. Сегодня впервые Александр был своего возраста и находился не в детской, устроенной в Царском селе при Екатерине, чтоб она могла посещать внука, которого планировала посадить после себя на Российский трон, а в своей собственной спальне, что он делил со своей супругой Елизаветой Алексеевной. Павел в этот раз не злился и не брызгал слюной, а лишь тихо и жалостливо сказал: «Что, Алексашка, пора спасать Россию, конец ей идет. А все ты виноват, ты, положил грех отцеубийцы на все последующие поколения нашего рода. Страшные, кровавые времена ждут Россию и такие, что Наполеон покажется ангелом. Так что иди и отмаливай свои грехи, может, чем России и поможешь».

Александр даже впервые хотел ответить отцу, мол, какой конец, я победил Наполеона Бонапарта, я присоединил к России земли восточной Грузии, Финляндии, Бессарабии и бывшего герцогства Варшавского. Все беды позади! Но голос не подчинялся и словно застрял в горле, превратившись в ком. Павел же, словно прочитав мысли сына, успокаивающе похлопал его по руке и ответил на не заданный вопрос: «Россия, сын мой, может уничтожить только сама себя, изнутри, никакие внешние силы ей не страшны». После этих слов он не исчез по обыкновению, не рассеялся в воздухе, а медленно вышел из опочивальни, осторожно закрыв за собой дверь.

– «Летопись Времен» заговорила, – услышал он у себя за спиной и обернулся. Даже в кромешной темноте двора Лавры было видно, как сильно постарел его духовник. Он был для Александра хорошим наставником, особенно тогда, в те страшные годы, когда убедил императора, что только бог и покаяние спасут Россию.

Зная, что духовник скажет именно то, что надо и не более, император Александр I молчал и не задавал никаких вопросов.

– Помнишь ли ты, не забыл ли, как мы с тобой и Александром Голицыным в период нашествия Наполеона, летом 1812 года сутками неистово молились Богу, прося его помощи и защиты, и он нам ее дал. Когда Москва горела, только Божья воля могла помочь нашей родине… Пришла пора отдавать долги.

Александр не видел лица духовника, но ему почему-то казалось, что по его щекам текут тихие слезы.

– В Крыму, в Георгиевском монастыре хранится реликвия, знание о которой монахи держат в строжайшем секрете. «Летопись Времен», книга, которая говорит, когда мир стоит на пороге краха и допускает к себе только того, кто может помочь, отмолить его перед господом. Также ее называют «берегиня», потому как считается, что именно она хранит Россию.

– Как книга может говорить? – не удержался Александр. Он безусловно верил в бога, знал святое писание почти наизусть и умел правильно трактовать все сказанное в ней. Он не просто верил в Бога, Александр I, Император и Самодержец Всероссийский, великий князь Финляндский, царь Польский точно знал, что Бог есть. Но вот к мирским чудесам вроде разговаривающих книг Александр относился скептически.

– Тебе придется увидеть это самому, – со вздохом сказал духовник. – Книга требует к себе правителя. Вчера в Лавру пришел монах, который принес мне тайное сообщение. Тебе придется поехать в Крым и послушать эту книгу.

– Когда? – спросил Александр, обдумывая, закончил ли он самые важные из текущих дел.

– Как можно скорее, – качнул головой духовник и перекрестил стоящего напротив его мужчину, ставшего старому монаху уже больше, чем Императором. Александр I стал для него сыном. – Если книга заговорила, значит, беда близко, и, возможно, только ты сможешь ее предотвратить, – сказал он и тихо добавил: – Ну, или хоть немного уменьшить ее.

Уже первого сентября Александр I выехал из Санкт-Петербурга в Таганрог, где позже он оставит свою супругу и отправится в Крым один.

Глава 1
Герасим

«Лето – самое скучное время года», – думал Герасим, лениво бродя по улицам родного Томска. Если бы другие люди могли прочесть его мысли, то были бы очень удивлены и даже возмущены такой трактовкой вопроса. Потому что большинство людей на этой планете просто обожают летний сезон и связанные с ним прелести в виде каникул или отпусков. Но у них, видимо, есть друзья, с которыми можно проводить время весело и деятельно. У Геры же друзей не было. Многие бы подумали, что это невозможно – ну не может у двадцатиоднолетнего парня не быть друзей – но, как ни прискорбно, это была чистая правда. Герасим страдал от одиночества с самого детства. Возможно, ему просто не везло, но сам же Гера был уверен, что все дело в нем одном. Наверное, он просто скучный человек, периодически нудный и банальный.

Правда, последний год в университете ему казалось, что он их все же нашел, пусть не друзей в общем понимании этого слова, а хотя бы единомышленников. Людей, увлеченных идеей и идущих к общей цели. В сентябре преподаватель по кличке Пират собрал команду с разных факультетов для участия в интеллектуальных играх. Гера слышал про эти игры – они проводились раз в год, летом, между лучшими институтами и университетами города.

Когда объявили конкурс, Герасим очень захотел попасть в команду. Во-первых, это новые знакомства, а он не оставлял попыток все же найти друзей, а во-вторых, игры проводились в июне, а это значит, что половина ненавистного лета будет занята. Может быть, он так сильно хотел, а может и правда оказался самым умным на их потоке, потому как в команду он попал и даже весь год тренировался. Ребята подобрались разные, но цель победить объединяла, и потому некий эффект дружбы все же присутствовал. Все рухнуло, когда за месяц до соревнований организаторы объявили, что игры пройдут на турбазе «Томские просторы». Это был провал.

Герасим недоумевал, зачем вообще проводить игру в такой глуши, на турбазе среди непроходимого леса. Какая была в том нужда, ведь ранее все соревновались в городе, и никто от этого не страдал. В это раз придумали выезд на природу, да еще и рядом с Черным озером монаха. Там начинался непроходимый столетний лес, который и сам по себе полнился сверхъестественным, а уж возле Черного озера монаха и подавно нечего было делать.

Гера верил преданиям и поверьям, особенно, если они подкреплялись историческими фактами или передавалось из уст в уста как народный фольклор. «Ведь что такое фольклор? – рассуждал Герасим. – Это история местности, но не записанная в книгу, а увековеченная тем, что пересказывали ее в увлекательной форме. Скорее всего, он был немного изменён со временем теми, кто его пересказывал, но делалось это только для того, чтоб история сохранялась и многие поколения волновала слушателей». Поэтому фольклору Гера верил на девяносто процентов, десять оставляя на некое преувеличение.