Борис наконец вынырнул из неприятного оцепенения. Пить не хотелось абсолютно, но это был хоть какой-то шанс избавиться от назойливого попутчика. После недолгого колебания взял бутылку, понюхал. Резкий запах самогона ударил в нос. Он поморщился, но поднес горлышко ко рту. Тотчас горькая жидкость заполнила рот. Чтобы не выплюнуть отвратительное пойло, пришлось проглотить. Как ни странно, второй глоток прошел гораздо легче. Борис с трудом выдохнул.

Митька громко засмеялся и вырвал бутылку из рук мгновенно ослабевшего Бориса. Тщательно протер горлышко, запечатал его бумажной пробкой и затолкал в карман полушубка. Заглядывая в глаза, пробормотал:

– О, то – дело, братан! Щас пойдет как миленькая!

Борису резко подурнело. Он попытался встать, но крепкая рука опустилась на его плечо. Митька быстро огляделся и пугающе жестко произнес:

– Сиди, терпила…

Часть первая

В последний период партия и Центральный комитет сделали многое, чтобы развязать творческую инициативу наших людей, создать атмосферу уверенности, открыть простор для проявления каждым своих деловых, организаторских способностей. Можно было бы привести сотни примеров, когда в результате инициативы, принятия самостоятельных решений, нередко связанных с определенным, но оправданным риском, получают хорошие, эффективные результаты.

Л. И. Брежнев. Выступление на Пленуме ЦК КПСС,15 декабря 1969 г.

Глава 1

Видавший виды милицейский «уазик», завывая мотором на крутых подъемах, ворчливо рассказывал о своей нелегкой жизни. Желтые пятна фар выхватывали из темноты косматые лапы деревьев, со скрипом оставляющие свои отметки на потертом кузове ветерана.

Водитель машины, сержант Никоненко, такой же потрепанный, как и его автомобиль, крепко сжимал круг рулевого колеса, внимательно и серьезно вглядываясь в освещенное пространство, совершенно справедливо ожидая от него подвохов. Слабый отсвет панели приборов смешно освещал его рыжие усы.

Меркульев с отвращением покатал во рту горькую слюну, поглядел на зажатый в руке погасший бычок очередной «беломорины» и тяжело вздохнул.

В тесной кабине, под завязку забитой сотрудниками, стоял тяжелый запах табачного дыма, мужского пота и оружейного масла. На любую попытку открыть окна Никоненко реагировал коротким рыком – в его маленьком передвижном мирке любое действие с внутренними механизмами приводило к неминуемой поломке. Автомобиль был настолько дряхлый, что иногда казалось, будто он передвигается только на волевых качествах сержанта.

Меркульев в очередной раз прокрутил в голове план операции. Мысли привычно легли в наезженную колею – этим он занимался все последние двадцать четыре часа. С момента получения разрешения прокурора до отправки оперативной группы.

Он поерзал на сиденье, еще раз провел рукой по холодной коже кобуры и прислушался к тихому говору в кабине. Тонкий ручеек разговора органично вплетался в хрипы и стоны мотора, создавая фон тряского движения экипажа в кромешной темноте окружающего пространства.

Густой лес пригородных просторов не был виден, но отчетливо угадывался давлением зеленой массы, окружающей дорогу.

– Мать его, баллон проткнешь на такой дороге, – тихо, в усы, матерился Никоненко, лихорадочно выкручивая руль.

– …Зинка принесла эти сапоги, грит: «Надо брать», а я ей: «На кой? Где деньги взять, зарплата-то через неделю», – делился своими бедами старлей Лункин, недавно женившийся и еще озадаченный новыми ощущениями.

– Дык бабам не докажешь, – тихо поддержал его многоопытный Рахманов.

Свиренко молчал. Впрочем, как и всегда, – вытянуть слово у неразговорчивого богатыря – та еще задача.

Вот и вся его команда. Предпенсионер Никоненко, старый служака, хотя и выбивающий еще призовые в тире управления. Молодой Лункин, мастер спорта по самбо. Рахманов, ничем, кроме мастерского владения шашкой, особо не выдающийся, гигант Свиренко и сам Меркульев.

Пятеро сотрудников, не считая Сашки Патрушева. Но он там – «свой среди чужих». Вот кому сейчас нелегко. Меркульев еще раз вздохнул. Он искренне уважал черноглазого живчика, любимца всей женской половины работников отдела. Уважал и беспокоился.

Несмотря на бойкий и веселый характер, Сашка оказался вдумчивым и разумным сотрудником – качества очень нужные в уголовном розыске. Майору стоило большого труда переманить его из патрульной службы.

Теперь он отдувается за всех, находясь внутри банды…

Меркульев вновь прокрутил свой план. Внедрение Сашки прошло на редкость гладко. Благо дружище Константин, сослуживец и просто товарищ по бурной молодости, недавно назначенный на должность главного участкового инспектора службы профилактики угро, ощутимо помог. Просто за обещанный шашлык-машлык…

Костя подсказал нужное место сбора разного сброда, постоянно присутствующего на задворках любого советского города. Пьяницы, тунеядцы и разное отребье, паразитирующее на нормальном трудовом обществе. Именно эти люди питали тот страшный коктейль преступного мира, в котором годами варился Меркульев.

Ему иногда было трудно и мучительно общаться с обычными людьми – взгляд и слух выхватывали малейшее проявление гнили. Он понимал и знал, что такое профессиональное выгорание, новомодная психология всем в помощь, но что с этим делать – он так и не научился. Ему было комфортно в своем, привычном круге. Работа и еще раз работа. Вся его семья – вот эти ребята, ежедневно вычищающие авгиевы конюшни здорового, как еще надеялся Меркульев, общества, несмотря ни на что стремящегося к светлому будущему. Именно так, «светлому» – только эта эфемерная вера во вложенные ему в голову ценности помогала майору безболезненно проходить через все препоны и соблазны стандартного бытового существования.

Он мимолетно задумался: а как его видят соратники? Суровый, рано постаревший холостяк, убивающий свою жизнь на работе? Давно уже ушли «зубры», которые учили Меркульева, – настоящие профессионалы, коммунисты, прошедшие ад войны. Для которых работа была превыше всего. Это они боролись с плесенью, покрывающей общество, и не видели для себя лучшей судьбы, чем служить своему народу и советской власти. Теперь все не так. Измельчали люди…

«Уазик» сильно тряхнуло на ухабе. Под рык Никоненко майор вернулся в действительность.

Бандитская группировка определилась быстро – участившиеся грабежи на пригородных электричках не могли пройти мимо инспекторов. Все же там толковые ребята служили. Сашка, слегка обросший и полупьяный, отправился проверять свою легенду.

Молодец парень. Он сам придумал план, Меркульеву оставалось только слегка подкорректировать его и обеспечить прикрытие. В том числе и перед женой Патрушева – такой же бойкой бабенкой, с глазами-вишенками. Обещание премии сгладило ей и маленькой дочурке ожидание «загулявшего» супруга.

Долгая «работа» Сашки наконец принесла свои плоды – после особо удачного налета почти вся банда, вместе с главарями, собиралась сегодня «на хате». Одна из дач в пригороде, давно превращенная в место сбора бандитов, стала известна благодаря деятельности энергичного старлея.

Капитана уже, наверное, – Меркульев улыбнулся про себя. Вырос парень. Пора двигаться по службе. И Лункину тоже. Нужно будет рапорт подать на повышение после этой операции. Он оглянулся назад, наткнувшись на внимательные глаза враз замолчавших сотрудников. Волнуются. И это правильно.

‒ Как вы? – выдохнул застоявшийся воздух Меркульев.

– Нормально, товарищ майор! – ответил за всех Рахманов, опытным нутром почувствовавший изменение настроения начальства. – Скоро уже?

– Подъезжаем… – буркнул Меркульев. Он не очень любил эти моменты. Все уже обсудили, распланировали, а что-то еще нужно сказать одобряющее. Так он и не избавился от этой ненужной ответственности.

– Тарас Иванович, скоро? – переадресовал Меркульев вопрос водителю.

– Дык уже, Саныч. – Сержант вгляделся в ночь. – Вон тот поворот, потом еще две улицы и лесочек перед усадьбой…

– У леса останови, – приказал Меркульев.

– Есть! – подобрался Никоненко.

Сзади заворочались. Резко пахнуло мускусом. Меркульев поморщился – перед захватом волнение всегда в избытке. Главное, перебороть этот древний страх.

– Марат, связь с диспетчером! – жестким голосом ввел подчиненных в рабочее состояние майор. Он знал: люди боятся всегда, а в их деле – особенно. Человек без страха становился безрассуден, то есть безумен. Зато занятому делом человеку некогда подчиняться разрушающему чувству.

– Есть, товарищ майор! – Бывший прапорщик ВДВ Рахманов дотянулся до рации на центральной панели, вытянул шнур микрофона. Под ревнивым взглядом Никанорова пощелкал тумблерами.

Майор отключился от бубнения подчиненного и, глядя в отсветы фар на боковом стекле, снова прокрутил план захвата.

Казалось, все было продумано. Банда в количестве восьми человек плюс Сашка в полном составе отмечала удачное завершение очередного преступления. Как старлею удалось добраться до телефона – бог весть. Но факт удачных совпадений налицо – вовремя переданная информация, понятливый прокурор и участливое начальство, которое неожиданно раскошелилось на царский подарок – для усиления группы Меркульева был выделен целый взвод учебной роты специального назначения!

---