– Я знаю, кто ты. И кто твой отец, – ухмыляется он. – Именно поэтому я тебя забираю.

Устав от моего слабого, но надоедливого сопротивления, мужчина подхватывает меня под бедра и перекидывает через плечо. Словно добычу. Трофей.

Брыкаюсь дикой кошкой, бью своими маленькими, слабыми кулачками по спине Карима, но он, кажется, даже не замечает моего сопротивления. Просто шагает дальше. Двигается невозмутимо и уверенно к своей цели, словно танк. А я ощущаю себя мелкой мошкой в его мощных руках.

Сдаюсь…

Обмякаю безвольно, повисая головой вниз, и просто плачу. Вспоминаю слова моей галлюцинации: «Доверься Карателю». Да я сейчас готова кому угодно довериться, лишь бы меня вырвали из лап зверя! Но проблема в том, что я даже и не догадываюсь, кто такой Каратель. Не знаю никого с подобным прозвищем. И вообще, где он, когда так нужен?

Карим останавливается чересчур резко, вынуждая меня впечататься лицом в его каменную спину. Невольно ойкаю от встряски – и, набравшись сил, опять пытаюсь вырваться из железкой хватки. Хаотично машу руками и ногами, надеясь хоть как-то задеть бесчувственную машину, но все тщетно.

Мне кажется, что прошло не более пары минут, как мы оказались во дворе дома, откуда я так долго бежала в панике. Вот это скорость. Точно машина! И наверняка раздавит меня в итоге.

Решаюсь на отчаянный шаг: кричу так громко и неистово, как могу. И тут же ощущаю предупреждающий шлепок по бедру, наглый, но не болезненный. Вздрагиваю и умолкаю, захлебываясь от возмущения.

– Каратель, ты же обещал быть помягче! – звучит знакомый мужской голос.

Скорее всего, тот самый парень выскочил из дома, отреагировав на мои вопли. Но сейчас меня волнует нечто иное…

– Я мягок, как никогда, Пиротехник, – вздыхает мой похититель. – Дверь открой!

Замираю, прекращая брыкаться, и задерживаю дыхание. Чувствую себя, словно в бесконечном ночном кошмаре.

Каратель?

Глава 2

Подскакиваю в постели и лихорадочно кручу головой, осматриваясь по сторонам. Не понимаю, где нахожусь, не сразу узнаю обстановку своей же спальни. Светло-фиолетовые шторы плотно закрыты, не пропуская ни лучика солнечного света, отчего на мгновение ощущаю себя там, в доме Карателя. В заточении.

Глубоко вздыхаю, пытаясь прийти в себя. Связь между сном и реальностью все еще сильна.

– Доброе утро, дорогая, беги завтракать, иначе опоздаем! – доносится из-за двери заботливый голос отца.

Мычу в ответ что-то невразумительное, не в силах отойти от ночного кошмара. Так бывает всегда, когда мне снятся эти странные сны. Кажется, будто я действительно нахожусь там, все чувствую и переживаю. Каждую ночь – отдельный отрывок. Словно я собираю историю.

Но после сегодняшнего видения пазл, наоборот, развалился.

Бегу в ванную, желая привести себя в порядок. Умываюсь холодной водой и гипнотизирую взглядом свое отражение.

Платиновые, с отблеском волосы, волнистыми локонами спускаются на плечи. Столь необычный цвет достался мне от природы, но окружающие так часто удивлялись данному факту, что я начала врать, будто специально окрашиваю волосы. Чем меньше вопросов, тем спокойнее моя жизнь.

Большие серые глаза, приобретающие сверкающе-серебристый оттенок на свету. Папа утверждает, что это красиво и необычно. Но другие так не думают. Людям свойственно отвергать все, что выходит за рамки привычного. Так что солнцезащитные очки – мой верный спутник. Я даже помышляла о линзах, но отец строго запретил их использовать, мотивируя это тем, что я нарушу зрение.

Мягкие черты лица, пухлые губы, маленький, прямой нос. И бледная, фарфоровая кожа. Почти прозрачная, хрупкая, с едва заметной сеточкой капилляров, мерцающих на солнце. Моя гордость, потому что даже спросонья выглядит так, будто над ней поработал опытный мейкапер, нанеся идеально ровный макияж, с легким блеском. И в то же время – мое мучение. Потому что на коже мгновенно проступают синяки, даже от малейшего прикосновения.

Мужчины считают меня невероятно красивой, женщины недовольно морщат нос и шепчутся за спиной.

А я привыкла к себе такой, какая есть. Обычная девятнадцатилетняя девушка. Студентка психологического факультета одного из престижнейших колледжей Америки. Которая в этом году перевелась в Россию, по настоянию отца.

Что ждет меня в этой родной, но холодной стране – я не хочу загадывать. Ведь пока что Россия «радует» меня лишь странными сновидениями.

***

– Анжела, – настаивает отец, когда мне остаются буквально последние штрихи.

Недовольно фыркаю, разглаживаю руками стильный брючный костюм бледно-голубого цвета (специально выбираю пастельные тона, чтобы не слишком контрастировали с кожей) и шустро натягиваю туфли на шпильке. Спешу открыть дверь, чтобы не слышать еще раз тягучее «Анжела» с ударением на первую а.

Безусловно, я очень люблю своего отца. Мама умерла сразу после моего рождения, так что мы вдвоем – это все что осталось друг у друга. Но порой он бывает невыносим.

Всю мощь его гиперопеки я прочувствовала, едва прилетела в Россию. В Америке я была свободна и предоставлена самой себе, а здесь… Едва я сошла с трапа самолета, как меня тут же окружила охрана. Конечно, я понимала, что мой отец – заместитель министра науки страны Аркадий Алексеевич Крестницкий. Важный человек.

Но трое амбалов на одну хрупкую меня, пусть даже и дочь влиятельного отца, – это было как-то слишком. Впрочем, по поводу охраны я вскоре договорилась. Точнее, закатила истерику.

В итоге теперь меня сопровождает лишь водитель, больше похожий на профессионального убийцу. Судя по всему, один из амбалов отца. Но с этим я смирилась: пусть будет наш маленький компромисс.

Вуз в России для меня тоже выбрал папа. Благо, хоть специальность не вынудил менять. Не скажу, что в восторге от психологии, но начинать обучение с нуля на другом направлении нет желания. Я в принципе нерадивая студентка.

Но судя по решительному настрою Крестницкого, мне придется изменить свое отношение к жизни. Слишком все серьезно и строго.

– Как ты себя чувствуешь? – звучит бодрый голос отца, стоит мне открыть дверь.

Он с подозрением окидывает меня с ног до головы изучающим взглядом, сканирует, словно ожидает увидеть что-то новое. А потом с улыбкой смотрит мне в глаза, хотя я чувствую в нем какое-то непонятное напряжение.

– Отлично, – незамедлительно выдаю я, чуть приподнимая уголки губ.

– Было что-нибудь необычное? – спрашивает вдруг, и его вопрос ввергает меня в ступор.

– Эмм, нет, – неуверенно мямлю я, предпочитая утаить информацию о своих странных снах.

Боюсь, что отец направит меня к психиатру, а я их терпеть не могу. Не понимаю, с чем это связано, но подсознательно боюсь до жути всего, что касается медицины. Как представлю: белые стены, вонь лекарств, застекленные боксы, крохотные палаты, персонал в халатах, уколы, анализы. Не знаю, почему мозг подбрасывает мне именно такие образы, но пугают они до жути.

– Все в порядке, – добавляю на всякий случай, уже громче и увереннее. – Поехали?

Обхожу отца, слегка задевая его плечом, и цокаю тонкими шпильками по коридору и дальше – вниз по лестнице.

Сегодня мой первый день в новом вузе. Волнуюсь ли я? Отнюдь! Я в ужасе. Но не подаю вида.

Отец и так вызвался сопроводить меня вплоть до ворот универа, а только потом он отправится на работу. Все мои попытки протеста разбились о его суровый взгляд. Так что пришлось сдаться. Но только сегодня!

В гостиной замираю и нервно сглатываю. Хмурю брови и прищуриваюсь, пытаясь рассмотреть неожиданного гостя, который кого-то мне смутно напоминает.

– А вы, собственно, кто? – выдаю дерзко, уперев руки в бока.

***

– Герман, доброе утро, рад тебя видеть, – раздается позади голос отца, а я оглядываюсь и недоуменно хлопаю ресницами.

Впервые слышу это имя. А ведь его забыть сложно. Окидываю взглядом парня. На вид чуть больше двадцати лет, светловолосый, высокий и худой, но при этом крепкий. Серьезный и напряженный, а при виде отца и вовсе вытягивается в струнку. Впрочем, это со мной он добрый папа, а с остальными – суровый Аркадий Алексеевич. Так что реакция паренька вполне обоснованна.

Отец приближается к Герману, пожимает ему руку и даже хлопает по плечу, словно старого знакомого. Тот же будто в статую превращается: стоит и дышать боится. Наблюдаю за всей картиной издалека, не решаясь подойти.

– Анжела, ты разве не поприветствуешь своего друга детства? – неожиданно заявляет отец.

Округляю глаза недоуменно, перевожу взгляд с папы на Германа и обратно. Собираюсь сказать что-нибудь вразумительное, но вместо этого начинаю кашлять.

– Ну, конечно, память девичья, – усмехается отец.

Категорически не могу с ним согласиться. Память у меня феноменальная, поэтому и учусь на отлично, несмотря на то, что абсолютно не стараюсь.

Еще раз всматриваюсь в черты лица Германа. Они действительно кажутся мне знакомыми, очень смутно, едва уловимо. Но не настолько, чтобы называть этого человека другом детства! Максимум, случайный прохожий. Напрягаю сознание до такой степени, что перед глазами начинают мелькать мушки, а тело немеет. Но в чувства меня приводит голос отца.

– С детства до школы неразлучны были, пока семья Германа не переехала, – продолжает он и пристально смотрит на парня, а тот, помедлив, кивает и расплывается в неестественной улыбке.

---