Шесть степеней свободы

Комбат Найтов

Глава 1. Москва, Кремль, в августе 43-го

– Товарищ адмирал, самолет к вылету готов. Прошу в салон. – старший сержант Котов пожал протянутую мной руку, и сделал приглашающий жест, показывая на трап Ли-2ВП, ночного бомбардировщика, недавно переделанного в штабной. Илья Котов был известным полярным летчиком и ледовым разведчиком. Повоевать ему пришлось не слишком долго, еще в мае 1942-го он был отозван с фронта обратно в ГлавСевМорПуть, и лишь, когда дивизия ПЛО начала эпопею по освоению северных районов Баренцева и Норвежского морей, он попросился сам в дивизию, и, после долгих и трудных переговоров с Папаниным, в индивидуальном порядке ему этот переход разрешили. Натаскивал молодежь на сложные метеоусловия. Ну, а теперь «начальство возит» и серьезные документы. Помимо самого комдива, в Москву летело еще 15 человек, не только офицеров, но служащих и гражданских. Такими оказиями всегда все пользовались. Три – три с половиной часа, и ты в Москве, а поездом двое-трое суток будешь добираться.

Пассажиры находились уже на борту, и ожидали только Сергея Ивановича. Тридцатидвухлетний командир корабля проводил адмирала в штурманскую рубку, которая в таких случаях использовалась для размещения «начальства», становилась штабным салоном. Весь полет я провел выверяя тексты, и выкладывая их в нужном порядке. Сталин не любил «неподготовленных бумажек» и «неподготовленных докладов».

На Центральном связался с начальником орготдела и уточнил время приема. До приема еще было время, но регистрироваться в ГШФ я не поехал. Вызывали не они, так что – обойдутся. Зашел в «Националь» поужинать, там коммерческий ресторан существовал, где принимались не только деньги, но и талоны на питание и даже валюта, с очень неплохой кухней, а оттуда в комендатуру Кремля, за пропуском. Постоянного пропуска у меня туда не было. До приема оставалось полчаса, поэтому можно было не торопясь пройти до Большого дворца. Поздний вечер, поэтому «парадный» вход во дворец закрыт, трижды пришлось предъявлять выписанный пропуск. Сюда попасть было достаточно сложно! Это не 1918 год, время военное, лампасами, погонами и даже звездами Героя здесь никого не удивишь. Все посты парные, а у небольших ворот с ажурной решеткой между Большим дворцом и Оружейной палатой целых шесть человек. Мне туда. Так как пропуск разовый, то меня проводили до следующего поста. Еще две проверки документов, теперь вместо солдат и сержантов – младшие офицеры, один из которых проводил меня наверх.

– Проходите, товарищ адмирал!

Здесь уже представляться не требовалось, но пропуск отмечает именно товарищ Поскребышев.

– Присаживайтесь, товарищ Станкявичус.

Сама процедура таких «приглашений» не слишком приятна, так как заранее неизвестно: о чем пойдет речь. Расспрашивать у секретаря здесь не принято. Флотских в приемной не видно.

«Да, прибыл. Хорошо.» – сказал секретарь по телефону, а затем мне:

– Проходите, товарищ Станкявичус.

– Товарищ Сталин, контр-адмирал Станкявичус прибыл по Вашему приказанию! – похоже, что меня собрались снимать, здесь в кабинете собрался практически весь Военный Совет флота и «союзники».

– Доложите о причинах потери опытовой лодки «С-127» Вашей дивизии. Мне докладывают, что Вы приказали провести, без согласования с командованием флота и Главным штабом флота, разведывательную операцию в районе Нарвика.

– Так точно, товарищ Сталин. Мною был получен приказ командующего 14-й армии обеспечить эвакуацию из Аста-фьорда разведгруппы 6-й пехотной дивизии норвежской армии. В оперативном отношении моя дивизия придана 14-й армии, вот приказ её командующего генерал-лейтенанта Щербакова. Дополнительно генерал Щербаков просил разведать подходы к новой немецкой башенной батарее «Тео», калибром 406 мм, строительство которой заканчивается на мысе Тронденес. Она прикрывает проход к крупной авиабазе немцев в Энденесе, авиабаза Нарвика. Учитывая специфику района было решено задействовать трофейную лодку «U-127», под командованием капитана III ранга Столбова, в паре с опытовой лодкой «К-3», под командованием кап-2 Малафеева. Столбов успешно снял разведгруппу, Малафеев был вынужден отказаться от прохода между батареей и островом Кьёйя, так как немцы заблокировали там проход минными постановками. На отходе отряд был взят на сопровождение эскадрильей 2-го гвардейского ИАП, однако был атакован новейшим патрульным самолетом PB4Y-2 ВМС США, бортовой номер «Z2+6»^[1], который был сбит гвардии полковником Сафоновым, после того, как не отреагировал на предупредительный огонь его «Кинг Кобры», и сбросил целую серию глубинных бомб на «С-127». В результате атаки на лодке был притоплен центральный пост, нарушено полностью управление лодкой, четыре моряка погибли, шестеро ранены. Лодку пришлось торпедировать, тем не менее, разведгруппа была успешно доставлена, ими был захвачен и вывезен главный инженер строящегося подземного завода по производству тяжелой воды. Нами доставлены снимки недостроенной батареи «Тео». На основе этих данных 14-я армия основное внимание уделила не военно-морской, а военно-воздушной базе Нарвика. Именно этим объясняется попытка сорвать доставку этих людей в Ёкс.

– Союзники утверждают, что ваши люди не стали подбирать экипаж сбитого самолета.

– Да, гвардии капитан II ранга Малафеев не стал рисковать и подходить к парашютистам. Лодка была сильно перегружена, на борту находилось очень много людей, и не было известно: сколько таких самолетов было послано уничтожить разведгруппу. Мной был подан рапорт о происшествии по линии отдела «СМЕРШ» дивизии. Ответа я пока не получил, для меня же совершенно понятен такой «интерес» «союзников», в кавычках, остановить наше наступление в том районе. Теперь я знаю, что такое «Проект… – и тут я увидел запрещающий жест Сталина.

– Это хорошо, что вы знаете… – сказал Сталин и замолчал. Встал с кресла, достал из кармана трубку и чиркнул спичкой по зажатому в подставке на столе коробку. Раскурил трубку, выпустив большое облако дыма, и сказал:

– Переведите. Мы выслушали объяснение командира дивизии, корабли которой совершали разведывательные действия в районе норвежского города Нарвик. В рапортах его командиров прямо указывается, что самолет Соединенных Штатов нанес преднамеренный удар по подводной лодке СССР и был сбит после сброса им глубинных бомб. Лодки прикрывала эскадрилья истребителей американского производства, силуэты которых хорошо знакомы летчикам США. Командир оставшейся на плаву второй субмарины из-за перегруза, недостатка воды и продовольствия, не стал оказывать помощь летчикам ВМС США, но сообщил их координаты командованию ВВС Северного флота. Прилетевшая «Каталина» обнаружила одного мертвого борт-стрелка Томаса Мэтью, тело которого было доставлено в Тромсё и передано американскому представителю майору Риду Скотту. Норвежский инженер Лейф Тронстад действительно был доставлен на освобожденную территорию Норвегии, и, после допроса, был отпущен. Мы с норвежцами не воюем, господин генерал Итон. Где он находится сейчас – нам неизвестно. Полагаю, господин военный атташе, что вопрос исчерпан, соответствующая нота НКИД СССР будет передана американской стороне завтра. В ней мы будем вынуждены указать на недопустимость таких намеренных действий против наших кораблей в зоне ведения нами боевых действий в составе антигитлеровской коалиции.

– Господин Сталин, я приношу вам свои извинения, я просто выполнял свои обязанности. В результате действий вашей авиации погиб полностью экипаж американского бомбардировщика.

– По его собственной вине, господин атташе.

– Да, мы это выяснили. Еще раз благодарю вас, господин Сталин. – все представители «союзников» вышли из кабинета. Теперь оставшиеся возьмутся за меня! Начал Рогов, член Военного совета.

– Товарищ Станкявичус, почему не доложили мне о происшествии?

– Тащ генерал-полковник, информировать лично Вас мне никто не поручал, я отношусь к командному составу, думаю, что соответствующие рапорты заместители командиров лодок по политчасти направили по вашей линии. Не проверял, ибо не моя стихия. В самый пик разбирательства, через день после моего обращения в СМЕРШ, все корабли дивизии приказом ГлавМорштаба были сняты с позиций и направлены на ремонт и переоборудование. В районе боевых действий остались только несколько эскадрилий противолодочной авиации, входящих в дивизию. С момента происшествия прошло одиннадцать суток. Главштаб меня сюда не вызывал.

– Мы пересылали вам приказание информировать нас о ходе операции.

– Приказ такой поступал на имя начальника штаба дивизии контр-адмирала Фокина, который базируется в Альт-фьорде. Командный пункт дивизии находился Ёксе, куда линии ВЧ пока не проведены, и, видимо, уже проведены не будут, 14-я армия достаточно неплохо продвигается вперед. Ёкс – уже глубокий тыл. Сам я, до окончания отделом СМЕРШ расследования причин и места утечки информации по ходу операции, никаких выводов пока не делаю. Мои подчиненные сделали все возможное и невозможное, чтобы провести эту операцию и выполнить приказ командования. Кто раскрыл американцам место ордера – я не знаю. Это произошло не на уровне узлов связи дивизии и приданных воинских частей, и не на уровне штаба флотилии. Это работа либо агента, либо дурака, с длинным языком. Судя по реакции Москвы, утечка произошла здесь.