Читать онлайн «Сцены из жизни провинциала: Отрочество. Молодость. Летнее время»

Памяти Д. К. К.

J. M. Coetzee

SCENES FROM PROVINCIAL LIFE:

BOYHOOD Copyright © J. M. Coetzee, 1997

Portions of this work fi rst appeared in Artes, Common Knowledge

(published by Oxford University Press), Granta and West Coast Lin.

YOUTH Copyright © J. M. Coetzee, 2002

SUMMERTIME Copyright © J. M. Coetzee, 2009

Portions of this book fi rst appeared in The New York Review of Books.

Excerpt from WAITING FOR GODOT by Samuel Beckett.

Copyright© 1954 by Grove Press, Inc.

Copyright © renewed 1982 by Samuel Beckett.

Used by permission of Grove/Atlantic, Inc.

This selection has been altered by J. M. Coetzee

Boyhood, Youth and Summertime have been revised for this edition.

Copyright © J. M. Coetzee, 2011

By arrangement with Peter Lampack Agency, Inc.

350 Fifth Avenue, Suite 5300, New York, NY 10176-0187 USA.

All rights reserved

© С. Б. Ильин (наследники), перевод, 2023

© Издание на русском языке. ООО «Издательская Группа „Азбука-Аттикус“», 2023

Издательство Иностранка®

* * *

Со времен «Бесчестья» Кутзее не писал так тревожно и эмоционально.

Шедевр постмодернизма.

Читать «автобиографическую» трилогию Кутзее непросто, но это благодарный труд; перед читателем складывается подробнейший, без прикрас, мозаичный портрет творца, стремящегося только к тому, чего достичь нелегко. Далеко не все факты совпадают с тем, что мы знаем о биографии реального Кутзее, но тем интереснее возникающий стереоэффект.

В его книгах – меланхоличная красота и тихая сила. Читая Кутзее, поневоле удивляешься, как искусно этот современный мастер умеет «сублимировать» (по его собственному выражению) сырой материал жизни и любви, чтобы зафиксировать истину человеческого существования – истину, для слов неуловимую.

Озорная и неожиданно забавная книга, автопортрет бескомпромиссно исповедальный и в то же время замысловато зыбкий.

Искренний пыл, сложное конструирование, первобытная страсть – эта трилогия бросает вызов привычному пониманию творчества Кутзее.

Свое молодое «я» Кутзее изображает худосочным и претенциозным, но даже если это нарочитое смирение – лишь самовозвеличивание иными средствами, результат завораживает.

Кутзее виртуозно препарирует требования, которые мы предъявляем к искусству и творцам искусства.

С утонченным, почти невидимым героизмом персонажи Кутзее пытаются жить будничной жизнью; иногда им это даже удается.

Кутзее вскрывает саму механику писательского ума до таких глубин, на какие мы не смели и надеяться.

Привычная серьезность смягчается неожиданными проблесками юмора в этом впечатляющем дополнении к и без того внушительному творческому наследию.

«Сцены из жизни провинциала» – несомненно художественная литература, и самой высшей пробы. Но никогда еще этот жанр не испытывали на прочность настолько провокативно и с таким мастерством. Кутзее – настоящий гений.

У нас на глазах неуклюжий юнец превращается в настоящего художника.

Чистый, беспримесный восторг. Эта книга будет вас раздражать и веселить, ее герои – внушать то презрение, то сочувствие, но оторваться от нее вы не сможете.

Безжалостный, лишенный малейшего намека на сентиментальность автопортрет художника в юности, выявляющий скрытые источники его творчества.

Уникальная, выжженная солнцем история о стыде и расе, о социальных рамках и – порой – уморительной растерянности.

Воспоминания чувствительной души, вбирающей первичные жизненные импульсы для дальнейшего претворения в творчество.

Невероятно сильно, увлекательно, экономно и мастерски изложено.

Свою жизнь Кутзее описывает настолько искусно, точно и беспощадно, что порой читателю не хватает воздуха. Такой автобиографии вы еще не читали.

Публикация этой «автобиографической» трилогии в одном томе лишь подчеркивает дистанцию между реальностью жизни Кутзее и вымыслом его книг.

В трех частях – жизнь настолько замкнутая, настолько подавленная, настолько кипящая вежливой яростью и сдержанным отчаянием, что говорить о себе можно только в третьем лице.

Лишь писатель масштаба Кутзее способен размышлять об испорченной надежде юности так ясно и уравновешенно.

От автора

Три части «Сцен из жизни провинциала» публиковались по отдельности как «Отрочество» (1997), «Молодость» (2002) и «Летнее время» (2009). Перед изданием под одной обложкой в текст их внесен ряд изменений.

Хочу поблагодарить Марилию Бандейру за помощь с бразильским вариантом португальского языка и наследников Сэмюэла Беккета за разрешение воспроизвести (вернее, переврать) цитату из «В ожидании Годо».

Отрочество

Глава первая

Они живут в поселке под самым Вустером, между железнодорожной линией и Государственной автострадой. Улицы поселка носят названия деревьев, однако деревья на них пока отсутствуют. Их адрес: Тополевая авеню, дом 12. Все дома в поселке новые и все одинаковые. Стоят они посреди разделенных проволочными изгородями больших участков красного глинозема, на котором ничего не растет. На заднем дворе каждого дома имеется домик поменьше – одна комната и уборная. И хотя прислуги у них нет, они называют это «комнатой прислуги» и «уборной прислуги». В комнате прислуги хранятся всякие вещи: газеты, пустые бутылки, поломанное кресло и старый, набитый волокном кокосовой пальмы матрас.

В дальней части двора они сооружают птичий вольер и селят в него трех кур, чтобы те несли для них яйца. Однако жизнь несушек складывается неудачно. Дождевая вода, неспособная просочиться сквозь глину, стоит по двору большими лужами. Птичий вольер обращается в дурно пахнущую трясину. На ногах несушек появляются непристойные опухоли, покрытые подобием слоновьей кожи. Хворые и сварливые, они перестают нестись. Мать обращается за советом к своей живущей в Стелленбосе сестре, и та говорит, что куры начнут нестись снова лишь после того, как им удалят роговые наросты, которые находятся у них под языками. И мать зажимает каждую курицу, одну за другой, между коленями, стискивает ее щечки, пока она не разевает клюв, и загоняет ей под язык изогнутый нож. Куры визжат и бьются, глаза их выпучиваются. Его пробирает дрожь, он убегает. Он думает о том, как мать отбивает на разделочном столе кухни предназначенное для тушения мясо, как режет его кубиками, думает о ее окровавленных пальцах.

Ближайшие к ним магазины находятся в миле езды по обсаженной эвкалиптами дороге. Матери, запертой в смахивающем на ящик поселковом доме, занять себя целый день нечем – кроме метения полов и уборки. Когда поднимается ветер, он наносит под двери мелкую охряную глиняную пыль, она просачивается в дом сквозь трещины оконных рам, пробивается под свесами крыши и через потолочные соединения. После продлившейся целый день бури у передней стены дома образуются наносы пыли высотой в несколько дюймов.

Они покупают пылесос. Каждое утро мать таскает пылесос из комнаты в комнату, втягивая пыль в его ревущую утробу, на боку которой изображен перепрыгивающий словно бы через забор красный улыбающийся домовой. Домовой: почему домовой?

Он играет с пылесосом, разрывая на полоски листок бумаги и следя, как они впархивают в трубу, точно несомые ветром листья. Проводит трубой над муравьиной тропкой – и пылесос засасывает насекомых, обрекая их на смерть.

Муравьев и мух в Вустере хватает, а блохи так и вовсе целыми ордами водятся. Вустер стоит всего в девяноста милях от Кейптауна, и тем не менее все здесь как-то хуже. Его ноги опоясаны – там, где кончаются носки, – кольцами блошиных укусов, которые он расчесывает, пока не образуется короста. Некоторыми ночами его донимает такой зуд, что он не может заснуть. Он не понимает, зачем им было уезжать из Кейптауна.

И мать его тоже одолевает беспокойство. Вот была бы у меня лошадь, говорит она. Тогда я хоть по вельду могла бы кататься. Лошадь! – отвечает отец. Леди Годивой стать норовишь?

Лошади она не покупает. А покупает взамен, никого не предупредив, велосипед – дамский, подержанный, черный. Велосипед до того тяжел и огромен, что, когда он пробует проехаться на этой новинке по двору, ему не удается даже педали провернуть.

Управлять велосипедом мать не умеет; впрочем, и лошадью тоже. Покупая его, она полагала, что это дело простое. А теперь выясняется, что ей и поучиться-то не у кого.

Отцу не удается скрыть ликование. Женщины не ездят на велосипедах, говорит он. Мать упорствует. Я не буду узницей в этом доме, говорит она, мне нужна свобода.