Глава 2

Новость прогремела как взрыв многотонной бомбы. Потом водопадом посыпались комментарии журналистов и врачей. В телеэфире начали обсуждать смерть Митина. В конце концов Наталья Павлова появилась в шоу Балахова и ответила на вопросы телезрителей.

– Да, Анатолий скончался. У него нет семьи, родители давно умерли, жениться Митин не спешил из-за бесконечных съемок. Несмотря на большие заработки, артист жил на съемной квартире, собирался приобрести апартаменты, да так и не успел. Тридцатого декабря он пожаловался доктору на головокружение и слабость. Лечащий врач объяснил ему:

– Нельзя столько сниматься. Даже конь от такой нагрузки свалится. Срочно берите отпуск, но никуда не улетайте, вам лучше не покидать привычную климатическую зону. Длительное пребывание в самолете тоже к добру не приведет. Покатайтесь на лыжах под Москвой, просто погуляйте. Не подвергайте организм новым нагрузкам, из мороза в жару вам не рекомендую.

Но Толя отправился на остров Макфи. Он устроился на вилле, несколько дней провел в номере. Однажды слуга принес ужин и нашел Митина мертвым на диване. Местная полиция исключила убийство, при вскрытии обнаружили инфаркт. От онкологии Митин благополучно избавился, никаких следов рака не нашли. Пришлось признать: актер сам виноват в своем внезапном уходе из жизни. После завершения лечения ему следовало отдохнуть, восстановить силы, а он ринулся в работу, а затем, наплевав на советы врача, улетел на другой край земли.

Митина кремировали и похоронили прах на острове. Страховка не покрывала расходы на транспортировку тела, а родных, которые хотели бы прийти на могилу, у него не было. Родители Анатолия давно скончались, семьей он не обзавелся, близких друзей не имел.

– Лекарство хорошее, – объяснила Наталья, – у нас прекрасные результаты, многие больные встали на ноги. Но мы всех предупреждаем: не перегружайте свой организм. Вам стало лучше? Не бросайтесь на работу, потихонечку-полегонечку набирайте обороты.

– Острова Макфи не существует, – заявил Балахов.

– Верно, – не стала спорить Наталья, – название я выдумала. Курорт тут ни при чем, не хочу создавать ему антирекламу. Несмотря на то что до него лететь почти сутки, россияне любят этот остров в океане. И я не собираюсь никого пугать сообщением, что там умер известный человек.

Зоя Игнатьевна на секунду прервала поток слов, и я задала вопрос:

– Значит, вы дали мой телефон Павловой?

– Да, – подтвердила бабушка Феликса, – сейчас расскажу про…

– Ой, простите, я въезжаю в туннель, – соврала я, – связь пропадет, я перезвоню вам.

– Дорогая… – начала Зоя.

Но я уже нажала на красную кнопку и через секунду соединилась с Павловой.

– Извините за задержку, пока я машину в гараж поставила, дверь открыла, руки помыла, почти полчаса прошло.

– Ну что вы, это мне нужно извиняться за то, что занимаю ваше время, – принялась деликатничать Наталья, – беседа у нас будет долгая. У меня есть к вам интересное предложение.

Я посмотрела на часы.

– Давайте встретимся и поговорим. Не люблю висеть на проводе.

– Вы ангел, – восхитилась Павлова.

– Знаю прелестный трактир, – продолжала я, – маленький, гламурной публики там нет. В нем подают лучшие хачапури в городе и кофе варят на песке. Сама я кофе не пью, но мои друзья в восторге. Удобно ли вам туда подъехать? Ресторанчик находится недалеко от Новорижского шоссе.

– Вот здорово, я живу на Ильинке, – обрадовалась Павлова. – Как называется заведение?

– «Папа Сулико», – ответила я.

– Впервые о таком слышу, – протянула моя собеседница. – Если я подъеду минут через сорок, это будет удобно? Скиньте адрес мне на ватсап.

Завершив беседу, я вышла во двор и крикнула:

– Эй, все домой!

Пуделиха Черри, которая лежала на матрасе качелей, прикинулась глухой. Мопс Хучик, поняв, что его хотят прекрасным майским днем запереть в доме, со скоростью резвого оленя унесся за гараж. Собакопони Афина прогалопировала в противоположную сторону.

– Женя! – закричала я.

Коробко вышел на веранду.

– Внимательно вас слушаю.

– Я сейчас уеду, – сказала я, – собаки во дворе. Где кот, понятия не имею.

– Фолодя дрыхнет у меня на кровати, – пояснил наш помощник по хозяйству.

– Надо найти Гектора, – вздохнула я.

– Я здесь! – прохрипели с большой ели.

Я задрала голову и увидела ворона, он сидел на ветке.

– Отлично, вся стая в сборе.

– Есть пара проблем, – сказал Евгений, – я разобрал кладовку, где хранятся запасы еды для животных, бумажные полотенца и прочее. Обнаружил, что ламинат там…

– Помню, – остановила я его, – покрытие в нескольких местах повреждено.

– К сожалению, вы правы, – грустно сказал Коробко и поправил свой красный сюртук, – кто-то уронил что-то очень тяжелое и разбил пол. Теперь предстоит расход. И я предлагаю поставить хлопковые устройства по всему зданию.

– Это что? – спросила я.

Евгений поинтересовался:

– Помните, какую сумму вы отдали за электричество в прошлом месяце?

Я поежилась.

– Это ужасно.

– Можно сократить расходы вдвое, – заявил Коробко.

– Евгений, недавно вы уже предлагали нечто подобное, – напомнила я, – в тот раз я согласилась с вами, разрешила заменить обычные лампочки в доме на энергосберегающие. И что? Вместо уютного желтого света в особняке появился серо-зеленый. Мало того что все домочадцы стали походить на зомби, так еще Машу стало интенсивно тошнить.

– Верно, – признал Коробко, – поэтому я вернул обычные лампочки, но счетчик крутится с бешеной скоростью, и мне это не нравится.

– Да уж, – согласилась я.

– Полковник никогда нигде не выключает свет, – стал ябедничать Коробко, – в кабинете у него работают люстра, настольная лампа, компьютер. И еще фонарь на балконе горит! А сам Александр Михайлович находится в спальне, там: работают телевизор, потолочный светильник, два бра. Пойдет Дегтярев в столовую чаю попить, свет у себя не выключает. Иллюминация как на первом этаже магазина «Лафайет» под Рождество: елка сияет, шарики летают…

Я улыбнулась. Елка в Галерее «Лафайет», одном из крупнейших магазинов Парижа, местная достопримечательность. Она огромна, почти касается знаменитого стеклянного купола. Новогоднее дерево горит-сияет, вокруг кружатся надувные сердца. Даже если я не планирую покупки, непременно заглядываю в декабре в «Лафайет», чтобы попасть в сказку. Коробко бывал в столице Франции, наверное, летал туда туристом. Женя работает у нас недавно, с его появлением связана одна история, о которой мне не очень хочется вспоминать^[1]. Но в то непростое для меня время молодой человек вел себя идеально, хотя большинство людей вмиг бы сбежало из дома, где произошло преступление. Коробко теперь стал нашим добрым ангелом. Отныне в Ложкине все вещи разложены по полочкам. Правда, никто, кроме Жени, не знает, где искать одежду и всякие мелочи, но ничего нигде не валяется. Коробко невероятный аккуратист, чистюля, обожает животных, всегда пребывает в хорошем настроении, он встает на рассвете, ложится спать за полночь. Не понимаю, как мы без него обходились? Домашние посмеиваются над его оборотами речи, над торжественным тоном, которым Коробко объявляет: «Ужин подан в столовой. Бланманже сегодня с черносливом». И его красный сюртук веселит всех, и его манера всегда носить при себе крохотную щеточку для обуви и расческу в замшевом чехле… Но если раньше мне приходилось часами бегать по дому в поисках, например, синего платка, то теперь надо просто подойти к Жене и спросить: «Где моя косынка цвета юбочки, которую я надела?»

Коробко откроет толстую тетрадь, полистает страницы и сообщит: «Гардеробная на первом этаже, шкаф два, полка четыре, стопка восемь, платок в ней третий по счету, сейчас принесу…»

– Даже в санузле у Дегтярева все на полную мощность зажжено, – продолжал Женя. – Он по лестнице топ-топ, по дороге все восемь настенных фонарей зажег. В столовой телевизор…

– Понятно, – остановила я Евгения.

Но тот не замолчал.

– Вы тоже про торшер в своей спальне забываете, Маша вечно в гардеробной фейерверк устраивает, Юра в бане дискотеку зажигает. Я иногда ночью встану, в окно гляну… Во дворе прямо северное сияние. Кто последним на участок въехал, тот никогда уличное освещение не гасит. Постоянно по дому бегаю, выключателями щелкаю. А толку? Вы знаете, что Мафи…

– Мафи! – подпрыгнула я. – Где она? Неужели опять к соседям через забор перелезла? Мафи! Мафуся! Мафузорий!!!

Коробко усмехнулся, взял с подоконника банку с собачьим печеньем, вышел через стеклянную дверь на веранду и энергично встряхнул жестянку. Стало слышно, как в ней гремят сухие бисквиты. В ту же секунду на террасу примчались не умеющий бегать Хуч, глухая Черри, хулиганка Мафи, собакопони Афина, меланхоличный кот Фолодя и прилетел ворон Гектор.

– Обжоры! – воскликнула я. – Почуяли, что у Жени вкуснятина, и вмиг забыли про глухоту, шкодство и все прочее!

Коробко снял крышку с банки и стал угощать членов стаи.

– Вы в курсе, что Мафи зажигает свет, если ей надо войти в темное помещение?

– В это трудно поверить, – хихикнула я.

Женя закрыл жестянку.

– Могу продемонстрировать. Сейчас поставлю банку в темную кладовку, всех, кроме Мафи, запру в своей комнате, мы с вами тоже уйдем в гостиную. Безобразница точно решит печенье стащить. Давайте?