KNIGID.RU Но я скучаю по тем чувствам, которые когда-то объединили нас и которые со временем всё больше растягиваются, подобно жевательной резинке, теряя вкус, форму и былое качество и не наполняясь ничем новым. Нам теперь всё чаще приходится казаться влюблёнными, потому что становится сложно ими быть. Странная обречённость, превратившаяся в профессию…
Мы идеальные, и мы любим друг друга красиво и страстно, играем в чувства, позируем и воплощаем чужие мечты. Легко делать то, что знаешь. Особенно, когда успех предсказуем. Легко потрясающе смотреться, легко снова и снова надевать знакомый образ, улыбаться, включать радость, когда нужно, и выключаться, оказавшись в тишине, в тени, покинув свет.
Сложнее потом слой за слоем снимать грим, без него выглядишь незащищённой и не такой, изменившейся. Не такой, как привыкли другие, не такой, как хочется самой. Когда я в последний раз была собой?
Милана осушила стакан воды. Алкоголь ни к чему, когда предстоит ещё один выход.
– Вы будете завтра в «Boa Steakhouse»? – спросила Сара.
– Да, – односложно ответил Джей и, обняв Милану за талию, повёл её к выходу.
Она обернулась, послав извиняющуюся улыбку Саре, и прильнула к Джею, предчувствуя неминуемое грядущее. Джей слишком долго ничего не сочинял, и это означало, что со дня на день должна была разыграться новая сцена нервной драмы, на которой держалась их потрясающая любовь.
Они освежали свои отношения бурными ссорами, после которых Джей получал мощный импульс вдохновения и начинал рифмовать свежие строки, а опустошённая Милана ехала в клуб – давать эксклюзивные интервью новым подругам и знакомым барменам. Джей забирал её под утро, возвращал домой, дарил что-нибудь красивое и нежно целовал, называя своей музой и принося привычные извинения.
Милана охотно прощала, и вместе они обсуждали новую песню, спорили и пели, валяясь в постели и не отвечая на звонки. Обиды забывались так же быстро, как высыхали слёзы, смех вытеснял всё плохое, и в этом контрастном ритме проходило первое лето независимой взрослости Миланы Смоленской.
– Мне понравилось, а тебе? – Милана села в его красный кабриолет Ferrari.
Джей молча включил свою музыку и начал напевать бессвязные строчки знакомых ей песен. Милана посмотрела на него.
– Мне очень нравится быть с тобой, – сказала она, привыкнув озвучивать ему свои мысли.
– Заткнись, – посоветовал Джей.
Милана послушно замолкла.
– Нет. Лучше говори, – попросил он через пару мгновений.
Она улыбнулась и, откинувшись на сидении, посмотрела в небо, багровеющее поздним июльским закатом.
– Хочу сделать новую коллекцию, – мечтательно произнесла она.
– Сделай.
– А мы поедем в Лондон? – спросила Милана, заметив тонкий растущий полумесяц и вспомнив о своих планах.
– Что?
Джей постоянно переспрашивает не потому, что не слышит, а потому что ленится вслушиваться и вникать. Он всё время зависает в мире своего эго, и другие ему не интересны.
– Мы поедем в Лондон? – Милана терпеливо повторила свой вопрос.
– Зачем? – Джей взглянул на неё сквозь свои глянцево-чёрные Ray-Ban.
– Я же тебе утром говорила. 27-го будет открытие летних Олимпийских игр, и у нас есть билеты.
Он кивнул, затем вдруг спросил:
– Что есть?
– Би-ле-ты, – по слогам произнесла Милана. – Пой свои мысли вслух, пожалуйста.
Он улыбнулся.
– Лучше расскажи, как сильно ты меня любишь.
– Ты такой смелый, – Милана покачала головой.
– Да, детка, продолжай…
Джей не оценил сарказм, прозвучавший в её голосе. Милана вздохнула и начала озвучивать чувства, о которых ей с каждым разом становилось всё сложнее говорить.
Если есть любовь, то отношения переполняет жизнь, энергия и лёгкость. Если её нет… То и отношений, по сути, нет. Чем активнее используешь чувства, тем меньше их остаётся, если их не восполняет взаимность. Пусто мне. Довольствуюсь красивыми словами, внешними проявлениями любви и чужой завистью, тешащей тщеславие.
– У тебя завтра кастинг, – вдруг сказал Джей, перебив Милану на полуслове.
– Что? – переспросила она.
– Отец организовал тебе кастинг, – медленно выговорил Джей. – Продолжай.
– Что? – спросила Милана, окончательно сбитая со своей волны вдохновения.
– Мне понравилась строчка про лунные ночи, сухие слёзы, пустые слова и громкие прикосновения.
– Я этого не говорила, Джей.
Он кивнул и улыбнулся ей.
– Да, это сказал я – тебе такую гениальность не приписываю. Но ты рассуждай, Милана, мне это нравится.
Милана задумчиво улыбнулась в ответ, отвлечённая мыслями о кастинге и лунных ночах. Опустевшие отношения вдруг снова наполнились свежими надеждами. Юный хрупкий месяц мягко сиял в калифорнийских сумерках, вселяя веру в светлое будущее. Сердце, привыкшее обманываться, забилось в ритме сладостных грёз.
Мы с Джеем так похожи, что не можем не любить друг друга – мы же так сильно любим себя!
Я ничего не хочу демонстрировать. Я устала играть. Хочу жить!
23 июля 2012Наши отношения сотканы из сценариев его клипов. Мы играем то, о чём грезим, а потом проживаем каждую сцену, воплощая в жизнь то, что пользуется таким успехом на YouTube и MTV. А после титров начинается самое сложное – надо чем-то заполнять пустоту.
Китайская ваза звонко разлетелась на осколки.
– Истеричка, – оценил Джей.
Во время ссор они часто менялись ролями. Иногда Джей кричал на Милану, нервно мечась по гостиной, а порой она вживалась в образ и перенимала его манеру поведения. Теперь Милана расхаживала взад вперёд по просторной комнате, выстукивая ритм своего раздражения каблуками новых сверкающих лабутенов, а Джей стоял у высокой витрины, за которой плавно погружался в вечерние сумерки недремлющий Лос-Анджелес, и спокойно наблюдал за ней.
– Как ты мог? – начала она, перешагнув через осколки и остановившись напротив него.
– В чём проблема? – лениво поинтересовался Джей.
Он смотрел на неё, улыбаясь и поигрывая своими мускулами. Милана искренне пожелала, чтобы он одел футболку. Его самоуверенность странным образом действовала на неё, успокаивая нервы и переключая мысли на привычный лёгкий лад.
– Я играла многие роли, примеряла всякие маски, но быть русской шлюхой никогда не соглашусь! – горячо воскликнула Милана, не глядя на него.
– Ты неправильно поняла свою героиню, – мягко сказал Джей. – К счастью, голливудский кастинг – не театр масок.
– Поясни!
– В Японии в эпоху Эдо актёров за испорченное представление могли приговорить совершить харакири или сослать на далёкие острова…
Милана громко фыркнула и села на низкий диван, о чём тут же пожалела, взирая на Джея почти с пола. Он возвышался над ней, невозмутимо вальяжный в своём состоянии вечерней задумчивости, во время которого набирался энергии для бессонных клубных ночей.
– Да расслабься. Кто ж знал, что ты такая патриотка.
Джей подал ей руку. Милана отвернулась, скрестив руки на груди.
– Ты меня не любишь. Ты меня даже не знаешь. И не спешишь узнавать.
– В кино не попала – драмы хочешь? – Джей посмотрел на неё сверху вниз.
– Тебе видней, – сказала Милана, глядя на свои плотно переплетённые пальцы. – И не хотела я эту роль!
– Одевайся, мы едем в «Boa».
Он вновь вернулся к созерцанию закатного неба. Милана неловко встала с унизительно оранжевого дивана, приобретённого Кэмерон, юной пассией свежеразведённого отца Джея. Обновлённый интерьер вызывал у Миланы устойчивое отторжение.
– Я никуда не поеду! – неожиданно громко заявила она.
Не знаю, круто ли это – быть русской. Круто быть мной, да. Но я вообще ничего никому не хочу демонстрировать. Я устала.
Джей удивлённо посмотрел на неё.
– Что это значит?
– То и значит, что я никуда не поеду.
Милана взглянула на осколки разбитой вазы, сгрудившиеся около неуместно тяжёлого в своей антикварности журнального столика, и ощутила неподдельно острое желание испытать подлинные чувства. Устала играть. Хочу жить!
– Ты поедешь со мной, – твёрдо сказал Джей, приблизившись к ней. – Нас там ждут.
– Поезжай один, – Милана отошла в сторону. – Я устала.
– Пойдём, сделаю тебе коктейль, – он взял её за руку.
– Джей, я не хочу пить! – сказала Милана, высвобождая свою руку.
– Да что с тобой?
Джей смотрел на неё с искренним непониманием. Неужели заметил меня? Wow.
– Я чувствую себя оскорблённой, Джей.
В первую очередь, тобой.
– Милана… – он провёл рукой по волосам, поправляя свою небрежную укладку, на которую обычно тратил не менее получаса.
– Мне надо побыть одной, – сказала Милана и удивилась тому, как театрально прозвучала её фраза.
– Нам надо побыть в «Boa», – Джей вновь приблизился и обнял её за талию. – Мы поедем туда, и тебе станет весело, вот увидишь.
– Тебе по жизни весело, – сердито буркнула она. – А я не могу так, Джей.
– Как?
Его ореховые глаза смотрели на неё, замечая осыпавшуюся тушь, нервно сузившиеся зрачки и золочённые помадой губы. Они скользили по её лицу, не заглядывая в её душу, тревожно бурлившую за изумрудными окнами.
– Не могу сейчас улыбаться, – призналась Милана, желая и в то же время страшась покинуть тепло его объятий.
– Я подарю тебе улыбку, хочешь?
Он поцеловал её, прижимая к себе.