Ведьмина поляна – 2

Василий Головачёв

Иллюстрация на переплете – Андрей Клепаков

© Головачёв В.В., текст, 2024

© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2024

Глава 1

Максим проснулся от того, что кот вскочил ему на грудь и лизнул в ухо. Обычно по утрам он терпеливо ждал пробуждения хозяина, привыкнув к его образу жизни, однако сегодня было не до пиетета: зверь проголодался. Максим вернулся поздно, на ночь ничего в блюдо на полу не положил, и Рыжий решил напомнить о себе.

Максим поднялся, прижал морду любимца к щеке, пробормотал:

– Прости, забыл поухаживать, сейчас позавтракаешь. Кашу хочешь?

– Мона, – облизнулся кот.

Покосившись на соседнюю, оставшуюся неразобранной, кровать – Любава ещё позавчера уехала со своим отрядом быстрого реагирования на берег тепуя и не вернулась до сих пор, – Максим сбегал на первый этаж, помыл оба блюда в кошачьем углу столовой, положил в одно гречневой каши, в другое налил молока и оставил оголодавшего зверя одного.

История с котом началась год назад в Жуковке, откуда он и забрал его домой в Брянск, дав ему имя Рыжий. Но сейчас Максим уже полгода жил в Хлумани, на берегу Роси Узорочьей, в доме старосты Гонты, женившись на его дочери Любаве, и кот остался с ним.

Вернувшись в спальню на втором этаже с кувшином молока, не коровьего, а китового (в жизни не поверил бы, что ему придётся пить молоко китоврасов, подводных жителей Великотопи), он прилёг снова, но не заснул, несмотря на ранний час: только-только развиднелось. Нахлынули воспоминания.

По образованию Максим (фамилия Жаров, рост метр восемьдесят пять, мастер спорта по настольному теннису, чемпион по метанию холодного оружия) был инженером и работал в Брянском приборостроительном институте. Однако после того, как он с компанией коллег по институту побывал в Сещинском лесу у Чёрного столба и посетил «параллельную» Россию под названием Рось Узорочья, его партикулярная жизнь закончилась. Он с другом детства Саней Зубриком (военком Брянского комиссариата) оказался в гуще событий, влившись в рать защитников Роси, и после войны Роси с Еуродом остался в деревушке под названием Хлумань, по сути являвшейся пограничной заставой, расположенной на берегу столовой горы Роси, которую её жители называли тепуем.

После того как Максим узнал, что Чёрный столб – камень странной формы, стоявший на «ведьминой поляне» Сещинского леса, – на самом деле является порталом в «перпендикулярный мир», образовавшимся двенадцать тысяч лет назад при атаке атлантов на Гиперборею с помощью геофизического оружия, попаданцу удалось поучаствовать в немалом ряде эпизодов борьбы Роси (остатков Гипербореи) с Еуродом (остатками Атлантиды). Он спас Любаву после нападения диверсантов конунга, главы Еурода, сражался с ним в поединке, сплавал на подводной лодке Роси (здесь эти болотные субмарины назывались лопотопами), обнаружил Крепость Драконов далеко от тепуя Роси, которая являлась когда-то военной базой атлантов, а потом и повоевал с войсками выродков, жителей Еурода, напавших на северный мыс страны росичей.

Так как «ведьмин портал», располагавшийся в лесу недалеко от Хлумани, по речам местных учёных мог закрыться вследствие деградации пространства временной складки, в какую и попали остатки континентов Атлантиды и Гипербореи, русские мужички, помогавшие отбить атаку выродков, убыли домой в Брянскую губернию. Вместе с ними покинул Рось и закадычный дружок Максима Сан Саныч. Конечно, он пообещал навещать его по мере возможности, но прошло уже полгода, а его всё не было.

В свою очередь и Максим не хотел рисковать походом за Грань, как росичи называли границу между мирами, без Любавы. «Ведьмин портал» мог исчезнуть после перехода, и тогда молодой инженер потерял бы любимую навсегда.

Издали сквозь распахнутое окно, через которое в спальню вливалась живительная прохлада близкого леса, прилетел тихий визг-клёкот.

Максим повернул к окну голову.

Кричал клювар, местное тягловое животное, заменявшее росичам гужевой транспорт. Клювары были дальними родственниками птерозавров. Жуткие с виду, они имели внушительные зубастые пасти, крылья и копыта, но после приручения стали мирными и покладистыми, как обычные земные лошади. Максим давно научился ездить на них и относился спокойно, хотя и не любил это занятие.

Солнце уже встало над лесом на «востоке», и бывший инженер Брянского технологического института привычно сориентировался во времени: четверть седьмого. Обычно он вставал в семь, но сегодняшнее утро началось с мява кота, и лежать дольше не имело смысла.

Мысли свернули к местной природе.

Складка пространства, вместившая Рось после катастрофы распада континуума Земли, жила по своему времени, почти перпендикулярному земному. Войдя в Чёрный столб в Сещинском лесу, человек переставал жить по времени «родной» Вселенной и, прожив на территории Роси день, мог вернуться в лес буквально в ту же минуту. Местный учёный Хорос, такой же попаданец, как сам Максим, разве что пересёкший Грань на тридцать лет раньше, утверждал, что складка изменяется и скоро исчезнет из-за дробления мерностей. Он называл этот процесс эффузией и деградацией мира, являвшегося не трёхмерным евклидовым пространством, а континуумом с добавкой «доли» четвёртого измерения. По его словам, с этим континуумом пропадёт и Рось вместе с частями Земли, некогда занимаемыми Атлантидой, Гипербореей и участками других континентов, превратившимися в острова-тепуи на гигантском болоте, получившем название Великотопь.

Но если Еурод – тепуй Атлантиды – ступил на технологический путь развития, изобретая машины и технологии, то Рось избрала другой путь – биологического совершенствования, слияния с природой – и ни машинами, ни техническими изделиями не пользовалась. Время росичи не считали, а чувствовали, поэтому в их домах и не было часов. Научился определять время «на глазок» и гость из России, обладавший хорошим психофизическим запасом.

Вернулся кот, забрался на кровать и начал облизывать себя с лап до хвоста.

– Наелся? – спросил Максим.

– Немона, – отозвался мяут, как росичи называли животных. Его фразу вполне можно было интерпретировать как «немного».

Второе название этого рода охотников на мышей здесь носило профессиональный отпечаток – миелов. Они действительно ловили мелких грызунов, селившихся в домах. А ещё Рыжий получил уважительное прозвище-звание «котодлак». Это означало, что он способен провожать людей за границу перехода между мирами и понимать человеческий язык. Мало того, котодлаков можно было научить говорить почти по-человечески, что иногда и демонстрировал Рыжий. Именно он помог Максиму со товарищи сначала пересечь Грань в Сещинском лесу, а потом вывести туристов с ведьминой поляны.

Почесав ему за ухом, Максим встал, поприседал, отжался сто раз, оделся в домашний холщоп (так здесь называли трико) и сбежал на первый этаж.

Хозяйка дома мати Зоана уже встала и хлопотала по дому, доставая необходимое из хозельца – пристройки с погребом для хранения овощей и фруктов.

Максим поцеловал её в щёку, поблагодарил за заботу, перекинулся парой слов с Матерью Рода, как её называли сельчане, и выбрался на крыльцо.

Хлумань казалась пустой. Во всяком случае, никто по её улицам праздно не шатался, а если кто и выходил, то ради выполнения повседневных работ. Пограничная застава размещалась на окраине городка, и оттуда доносились звуки мирной жизни, далеко разносившиеся по окрестным полям и лесам.

Староста Гонта отсутствовал третий день. Он поехал в Микоростень на встречу с городским посадником. А его дочь Любава, жена Максима, убыла вместе с ним, однако направилась к берегу Роси, где стали строить порт для пограничных катамаранов. Поэтому предоставленный самому себе Максим отдыхал, собираясь через пару дней присоединиться к пограничникам.

Откуда-то вывернулся Малята, разрумянившийся от быстрой ходьбы. Одет он был по-военному: в колонтарь, сверкающий защитными бляхами, ферязь с туманными серо-жёлтыми разводами (местный камуфляж) и сапилы – местные сапожки из специально выделанной китоврасовой кожи с подмётками из сигоморы. Это дерево, слегка напоминавшее российский платан, использовалось росичами и в здравоохранении как утолитель боли и восстановитель тканей, а также в приготовлении напитков и в швейно-обувной промышленности.

Брату Любавы исполнилось двадцать лет.

Здесь уместно будет напомнить, что год Роси не соответствовал земному, потому что мир складки не являлся планетой, которая вращается вокруг своей оси, а местное светило вовсе не было звездой в современном научном понимании. Его роль играл четырёхмерный объект (по Хоросу), плавающий над Великотопью кругами и освещаюший этот мир. А так как смены времён года, как на Земле, здесь не было, то и временные периоды отсчитывались по вёснам, а не по годам, и средний размер периода не был привязан к обороту планеты. Здесь он колебался от девяти до четырнадцати месяцев. Короткие вёсны считались «зимними сменами», длинные – «летними». Максим попал в Рось во время «летнего», когда температура воздуха на всём плато-тепуе не падала ниже двадцати градусов даже по ночам. Хотя и днём было не жарко – всего лишь до двадцати восьми по Цельсию – по оценке самого Максима.

Малята направился прямо к нему, с удовольствием вдыхающему свежий утренний воздух, лишённый каких-либо вредных примесей.

---