Ниже приводятся известные истории о воинственных суфражистках и их выступлениях, сопровождавшихся битьем стекол, о прославлении радикальными феминистками власти женщин и солидарности. Но я не считаю, что феминизм одинаков всегда и везде. Сквозная тема этой книги – это еще и главный парадокс феминизма: будучи движением, он борется за то, чтобы женщины получили доступ ко всем сферам общественно-политической жизни, и требует радикального преобразования исключающих структур. Однако у феминизма имеются и собственные формы маргинализации, у феминисток не получается охватить всех без исключения женщин. Нередко темнокожие женщины, женщины из рабочего класса, лесбиянки, транс- и бисексуалки, инвалиды, женщины «незападного происхождения» и нехристианки исключаются из «гегемонного феминизма»^{2} (выражение Челы Сандовал). Рассмотренный ниже феминизм, несмотря на его запутанное происхождение, нередко ассоциируется с западной моделью свободы женщины. К голосам тех, кто имел иные корни или преследовал иные цели, не всегда прислушивались, и деятельность феминисток не всегда отвечала их потребностям. Как правило, архивные материалы (если они вообще отражают историю феминизма) излагают версию тех феминисток, которые обладали привилегиями и большим влиянием. Адель Мурдоло заметила: «В архиве феминизма очень мало документов, действительно показывающих конфликтную суть движения, неоднородного в расовом и этническом отношении»^{3}.

Иногда считается, что феминистки уже победили – в момент предоставления женщинам избирательного права или же когда первые женщины получили право заниматься врачебной практикой, осуществлять опеку над детьми и водить машину. В 1990-х годах много рассуждали о «постфеминистском мире», где к услугам женщин оказались политическая власть, экономические возможности и культурные богатства. Однако уверенность в том, что феминизм выполнил свою задачу, существенно снизилась в последнее десятилетие, отмеченное экономическими трудностями, жестокими войнами и подъемом авторитаризма. В 2013 году видная нигерийская писательница Чимаманда Нгози Адичи, выступая на форуме TED Talks, заявила: «Мы все должны быть феминистками». Эти ее слова использовала в песне «Flawless» поп-идол Бейонсе (в 2013 году на ее концертах на задник сцены проецировали огромное слово «FEMINIST»). В Швеции текст речи «Мы все должны быть феминистками» вскоре после его публикации стали раздавать всем шестнадцатилетним. При этом в нынешних политических спорах преобладает антифеминистская и женоненавистническая риторика. В 2016 году Хиллари Клинтон, чью внешность много и жестко критиковали, проиграла президентские выборы в США. Она и другие политики-женщины подверглись оскорблениям со стороны Дональда Трампа (при этом о Карли Фиорина из своей же, Республиканской, партии он высказался так: «Посмотрите на это лицо!» и «Кто-нибудь проголосует за такое?»). Высказывания Трампа в начале 2017 года вывели миллионы женщин планеты из себя – и на улицу. После хвастовства Трампа, «хватавшего их [женщин] за киску», родился лозунг «Киска показывает когти» (pussy grabs back). Теперь на маршах и акциях протеста во всем мире можно увидеть розовую шапку с кошачьими ушами (pussy hat), напоминающую красный колпак, или колпак свободы, времен Великой Французской революции. В том же 2017 году редакция солидного американского словаря Merriam-Webster объявила, что самым популярным запросом на его сайте стал «феминизм». Согласно всемирному опросу, лишь в Японии большинство респондентов не согласились с утверждением: «Я одобряю и поддерживаю равные возможности для женщин. Я не только думаю об этих вещах, но заявляю об этом во всеуслышание и выступаю за то, чтобы участь женской части населения моей страны изменилась»^{4}. С учетом этих общественно-политических тенденций разговоры о постфеминизме кажутся неубедительными.

Появившийся в конце XIX века термин «феминизм» всегда вызывал споры. Американская юмористическая газета, заявившая, что феминизм – «новое имя волокитства», изобразила мужчину, оказывающего женщине нежелательные знаки внимания: «Мадемуазель! Не обращайте внимания – я феминист»^{5}. Потребовалось некоторое время для того, чтобы слово приобрело более устойчивое значение – «тот, кто выступает против несправедливого отношения к женщинам». Ребекка Уэст, начавшая в 1911 году (ей было тогда двадцать лет) писать для феминистского журнала Freewoman, говорила, что ее называют феминисткой «всякий раз, когда я выражаю чувства, отличающие меня от коврика для вытирания ног». Тем не менее она (из-за опасения опозорить семью) печаталась под псевдонимом.

Не только женщин воодушевляли идеи равноправия, гендерная справедливость и перспектива иной жизни. На страницах этой книги мы встретимся с мужчинами, отстаивавшими права женщин, видевшими в успехе феминизма пользу для всех и нередко глубоко вовлеченными в борьбу. Сам термин «феминистский» вошел в употребление в конце XIX века, сменив идею женского движения более открытой, доступной для обоих полов самоидентификацией. В 1906 году в Париже месье Лежандр прервал встречу Международного совета женщин, заявив, что на ближайших местных выборах он станет кандидатом от феминисток. Делегаток это не впечатлило, и, по словам репортеров, Лежандра «безжалостно изгнали» из исключительно женского собрания^{6}. В XX веке он был не единственным мужчиной, искавшим на выборах поддержки у феминисток. Джордж Лэнсбери (впоследствии возглавлявший Лейбористскую партию) в 1906 году выставил свою кандидатуру с программой, предусматривавшей предоставление женщинам избирательного права, от Мидлсбро, а в 1913 году – от округа Боу и Бромли. Лэнсбери, которого оппоненты заподозрили в желании ввести женщин в правительство, в обоих случаях проиграл, но своим убеждениям не изменил. В 1913 году он, поддерживая суфражисток, попал в тюрьму за подстрекательство к насилию и присоединился к голодовке, к которой часто прибегали в знак протеста женщины-заключенные. В эпоху, более близкую к нашей, активисты изготавливали футболки (в том числе мужских размеров) с надписью: «Так выглядит феминист(ка)». Этот лозунг в 2016 году подхватил бывший президент США Барак Обама. Но многие мужчины до сих пор относятся к профеминистской позиции с недоверием.

Для некоторых женщин и мужчин феминизм оказался революционным, скандальным, меняющим жизнь способом смотреть на мир. У других феминизм вызвал слепое отрицание, иронию и сомнения. Неимущие женщины, требующие социальной защиты, темнокожие женщины, протестующие против полицейского насилия и неприемлемых условий проживания, профсоюзные активистки из низов, добивающиеся равной оплаты и безопасных условий труда, мужчины из профеминистских групп часто выбирали другие названия: «антисексист», «вуменист», «активный участник борьбы за социальную справедливость» и так далее. Активисток, предпочитавших называться иначе, не следует относить к «феминисткам». Но их мотивы и причины, в силу которых они избегали называться именно так, важны для историков феминизма, и, описывая этапы борьбы с гендерной несправедливостью, нужно учитывать и таких деятелей^{7}.

Время феминизма

Феминизм обнаруживают даже в далеком прошлом – с переменным успехом, но тем не менее. Феминистками пытались объявить средневековую писательницу Кристину Пизанскую или даже Гипатию, философа из древней Александрии. Конечно, упомянутые нами исторические фигуры не мыслили в категориях феминизма, и неверно судить о них с наших идеологических позиций. Вместо этого стоит задаться вопросом: что они думали о мужчинах и женщинах, каких представлений придерживались? Деление человечества на два пола нельзя принимать как само собой разумеющееся. Относительно некоторых частей света неясно, существовало ли там четкое понятие женщины. Специалисты по китайской истории считают, что категория «женщины» (fùnǚ) – сравнительно позднее изобретение и прямо относится к семейному статусу и семейной роли. В цинском Китае женщины во многих случаях делились на «супруг» и «куртизанок», и это было очень серьезное различие. То же можно сказать об имеющем классовый характер делении на просто «женщин» и «леди» в Англии XIX века.

В силу местной специфики требования перемен в мире оформлялись очень по-разному. Там, где они звучали, феминистки выступали от лица различных организаций и на разные лады. Термины «женское движение» и «женский вопрос» относятся к Европе, Северной Америке и Южной Америке XIX века. В начале XX века в странах Ближнего и Среднего Востока и Северной Африки много спорили о «пробуждении женщин». В других местах в тот период предпочитали говорить о «новой женщине» – символе новых экономических и культурных возможностей для женщин. Китайские радикалы самыми разными способами требовали прав для женщины (fùnüjié) и гендерного равенства (nánnǚ píngděng). Феминизм нелегко вписать в такого рода ландшафт, и его историки должны действовать осмотрительно, чтобы не упустить из виду нюансы локальных способов борьбы и активистских практик. Но было бы ошибкой рассматривать эти дискуссии и движения сугубо по отдельности, ведь их основные идеи нередко совпадали или же они черпали вдохновение друг у друга. Мы можем наметить сложные пути глобальной дискуссии об отношении гендера и власти и одновременно признать феминизм явлением, обусловленным историческим контекстом.