Татуировка подчинилась моей воле, и когда глаз ее открыт, я открываю для других игроков мой статус и могу использовать свои способности. Вот только чтобы не раскрыть в себе одаренного, последние два года магическое Око на моей груди было почти всегда закрыто. Татуировку я активировал всего раз десять, и то только в моменты, когда был уверен, что меня не поймают за рисованием.

– Ну так что, нарисуешь меня? – вновь напомнила о своей просьбе девушка.

– Извини, Карина, я не умею, – нагло, глядя в глаза, соврал я ей.

– А мы с тобой разве знакомы? – хихикнула она, что-то заподозрив. – Ты тоже игрок, да?

Вот это я попал!!! Неужели два года маскировки пошли прахом всего из-за одной ошибки?

– Нет, – улыбнулся я, придумывая на ходу отмазку. – Видел твою фотоку, там, – мотнул головой, конкретно не уточняя, где находилось это «там».

– Ясненько, – пожала плечами она. – Ну так что по поводу моего портрета? Ты не умеешь или все же не хочешь, а?

Ну не признаваться же ей, что мне нельзя рисовать людей! Дар игрока и класс Чернильного мага могут вызвать неожиданные, даже для меня, последствия.

– У меня получается только монстров всяких рисовать, – с выражением искреннего сожаления произнес я, наблюдая, как вокруг моего стола образуется небольшая толпа.

Мгновение, и вот мой блокнот с черновым рисунком оказался в руках высокого и жилистого парня с выбритыми висками. Не игрок, но одного взгляда на его куртку в цветах школы достаточно, чтобы понять, что передо мной страйкер школьной команды по Мэджик Страйку.

– Что это тут? – произнес он, и запрыгнул на стол, картинно перелистывая страницы. – Неплохо!!! Для бездарности очень даже…

Что там говорила завуч? Элитная академия? Ну да, конечно… Даже в элитной академии нашелся тот, кто захочет «прогнуть» новичка.

– Слушай, новичок, если ты не можешь рисовать портреты, то нарисуй-ка герб нашей команды! Тигр, Акула и Варан.

– Шарапов, ну чего ты?! – вступилась за меня первая знакомая в классе.

– Да верну я его дневничок, Лилит, – продолжал паясничать он. – Вот нарисует герб, и обязательно верну! Я даже готов заплатить!

Оʼкей, примем условия его игры.

– Это не дневничок, а молескин – альбом для скетчей художника. Что же по поводу твоего заказа – один миллион рублей, – озвучил я цену своей работы.

Бровь страйкера школьной команды поднялась от удивления.

– Нищенка, куда тебе столько? – надменно усмехнулся он.

– Твою маму в кино приглашу, – обострил провокацию я. В гомонящем классе воцарилась тишина, и теперь все взгляды смотрели на меня как на покойника. Еще живого, дышащего, но уже покойника. Даже паяц поперхнулся, не зная, что ответить.

– Положи на место молескин, – вновь повторил я. – Три, два, один…

Я не блефовал. Едва закончился обратный отсчет, как моя нога под партой ударила в основание стула, на котором стоял местный задира. Тот не удержался и рухнул на пол вместе со стулом. Одновременно с этим я выхватил из пенала нож для правки карандашей и, подскочив к страйкеру школьной команды, показал ему небольшое, но тонкое и острое лезвие.

– Видишь этот нож? – тихо спросил я. – Выбирай выражения, мажор, когда называешь кого-то нищенкой. Это «Джентльмен скамп» от «Ви Кнайф», и только он стоит больше, чем у тебя есть с собой.

Надо сказать, что мои слова были чистой правдой. Маленький ножичек, который я использовал для заточки карандашей и в самом деле стоил дорого. Оригинал все же, а не какая-то там реплика. Статусная вещь, являющаяся скорее дорогим аксессуаром, нежели инструментом или оружием.

Соответственно и лезвие у лица было не только угрозой, но и демонстрацией финансовой самостоятельности. Думаю, в следующий раз ни у кого не повернется язык назвать нищенкой того, кто точит карандаши ножом в за две сотни тысяч. Ну а то, что этот нож я не купил, а украл, когда проверял возможности своего игрового класса, никому знать не обязательно.

Не убирая нож от лица страйкера школьной команды, я поднял альбом и развернулся. Вот и все, обломав зубы, крутой парень теперь крепко подумает, прежде чем лезть к незнакомцу. А когда всплывет информация о том, что весь мой спектакль – это блеф, вполне возможно, я уже сменю в школу.

Вот только то, что прокатывало в обычной школе, не сработало в этом лицее. Едва я отвернулся, как вскрикнула Лилит, а меня окутало вихрем воздушных потоков. Это явно было проявлением магии. Магия покрывала мои руки и тело, словно костюм или броня, сотканная из воздуха. Словно живая она двигалась вместе со мной. Фамилиар? Но чей?

Едва стоило мне остановиться, как магическое существо рассеялось, чтобы тут же материализоваться уже возле Лилит. Ее пет? Судя по тому, что пальцы девушки все еще были сложены в магические глифы призыва, скорее всего, так и есть.

Я обернулся, вновь выставив перед собой нож. Шарапов тоже выставил руку с активированным Гантом – артефакт-перчаткой, созданной для манипуляции элементарными аспектами людьми без способностей. Их применение разрешено лишь в матчах по меджик страйку. А это значило только одно – только что Шарапов ударил в мою спину магией. И если бы не элементаль Лилит…

– Еще ничего не закончено, – процедил он сквозь зубы, сжимая перчатку в кулак, вокруг которого каменное крошево вновь превращалась в булыжник. – Ходи и оглядывайся теперь, понял?!

Глава 2

– Спасибо, – поблагодарил я Лилит. Если бы не перекрывший меня элементаль, кто знает, как далеко зашел бы Шарапов.

Лилит скрестила руки на груди.

– П-ф-ф… Ты думаешь, я тебя защищала? – она закатила глаза. – Я прикрыла его задницу. Знаешь, что сделает мой отец, если узнает, что Игоря вышвырнули из Академии Черного озера?

– Так вы встречаетесь? – произнес я, совсем забыв про тактичность.

В ответ девушка подняла руку, демонстрируя кольцо с камнем, к которому, судя по всему, и был привязан ее элементаль воды.

– Мы помолвлены. Или ты не слышал про союз Шараповых и Лейнинген?

– Не слышал, – честно признался я.

Да и откуда я мог о них слышать? После Сопряжения молодые кланы начали плодиться как грибы после дождя. Причем совсем не обязательно, чтобы в клане был хотя бы один игрок.

И все, что для этого было нужно – доказать, что в крови нынешних представителей богемы течет кровь древних родов. Конечно, это стоило дорого, но в изменившемся после Сопряжения мире дворянский статус давал возможность узаконить полученное в постперестроечное время.

Поднимались закрытые архивы, изучалось генеалогическое древо, ДНК. И как не трудно догадаться, такие доказательства находились! Ведь редкий граф, боярин или князь брезговал завалить на сеновале какую-нибудь крепостную. Так на всей территории России появлялись потомки тех самых Рукавишниковых, Багратионов или, как в случае с моими одноклассниками, Шараповых и Лейнинген.

– Ля… Если подумать, то ты правда мне должен, – прищурилась Карина. – Так что как хочешь, но с тебя портрет. И уж постарайся, чтобы он получился, иначе…

Что именно «иначе» девушка не договорила, так как прозвенел звонок. Как бы ссориться с девушкой, получившей статус игрока и находящейся под протекцией самих Черноозерских, не очень хотелось. Да, вампиры относятся к новичкам как к второсортному мусору, даже новообращенных вампиров они считают за выродков, поэтому репутация клана для них важнее какого-то мальчишки. Стоит только перейти дорогу и… Полиция не будет обострять отношения с древним кланом из-за смерти какого-то неодаренного.

Осознание этого принесло с собой скверные мысли. Нужно бежать отсюда! Переводиться в нормальную школу, и чихать я хотел на то, сколько стоило отцу, чтобы запихнуть меня сюда. После развода с мамой он продолжал делать для меня все, но попытка пропихнуть меня в элитную школу сделала только хуже.

Неожиданно в голову проникла крамольная мысль. А может, ну его? Может, все-таки раскрыть свой статус игрока, и сообщить что я Чернильный маг с аспектом Пепла? Тогда сами Черноозерские возьмут меня под протекцию, и я стану золотым активом школы наравне с Шараповым или Лейнинген.

Продолжая рисовать, я усмехнулся своим розовым мечтам.

Ага, размечтался. Первым, что я получу, будет поднятие резонансного дела о смерти дюжины учеников из моей прошлой школы и прямая путевка в тюрьму для одаренных.

Размышления никак не влияли на мои руки, а потому я продолжал рисовать. Простой карандаш в моей руке сменился лайнером, а затем и он уступил место G-образному перу и туши. До конца второго урока оставалось меньше четверти часа, когда, отвлекшись от мыслей, я, наконец, осознал то, что рисовал уже полчаса.

Яркий, почти живой элементаль воды, которого я видел не так давно, смотрел на меня с кипенно-белой страницы молескина. Тонкий и точный рисунок получился особенно живым, и, залюбовавшись своим творением, я все испортил.

Жирная капля туши наконец сорвалась с кончика пера, превратившись в жирную кляксу на прекрасном рисунке.

– Твою муть! – повторил и я любимое выражение отца, которое он использовал в подобных случаях.

Бросив укромный взгляд по сторонам, чтобы убедиться, что за мной никто не наблюдает, я тщательно вытер перо промокашкой и поднес его к кляксе. Пальцы правой руки находящиеся под партой сложили комбинацию глифов, и мана пошла в перо, заставляя кляксу втянуться в мой инструмент.

Я еще раз посмотрел по сторонам. Конечно, это было глупо, но мои манипуляции никто не заметил. А необычайно тонкий и детализированный рисунок обязательно принесет мне крохи опыта, еще ближе подвинув меня к третьему уровню.

---