По вечерам, у костра, старшие делились своим опытом и рассказывали предания, в которых главными героями выступали звери. Так мы узнавали больше об окружающем мире и выживании в нем. Я помню историю о человеке-пауке, слывшем самым мудрым в своей деревне. Он хотел удостовериться, что никто не превзойдет его в мудрости, поэтому решил собрать знания со всего мира в кувшин и повесить его на дереве, чтобы никто не смог его достать. Он попытался залезть на это дерево, привязав кувшин к поясу, но тот оказался слишком тяжелым, тогда его сын, Куакуата, предложил донести кувшин на своей спине. Это разозлило отца, ведь тогда он понял, что в кувшине собраны не все знания – сын предложил что-то, о чем не догадался он сам! Так старшие учили нас, что невозможно узнать абсолютно все.

В доме была выделена специальная комната для осуществления шаманских ритуалов моего отца. Это было священное место: туда разрешалось входить только босиком, словно это был храм. Люди обращались к отцу за предсказаниями будущего или излечения от болезни, также просили о дожде и увеличении плодородности земли. Когда кто-то обращался за предсказанием, отец выпивал сильнодействующий отвар, рисовал пеплом круг на полу, брал петуха из моих рук и перерезал ему горло. Потом громко взывал перед присутствующими:

– Отец, Праотцы и другие наши предки, сегодня мы обращаемся к вам за помощью.

Он орошал алтарь, покрытый засохшей кровью, перьями и требухой, оставшимися с предыдущих ритуалов, свежей порцией. Затем отпускал петуха на пол, и тот исступленно носился кругами по комнате, пока не умирал. Если он падал «лицом вниз» – то ответом на заданный вопрос было «да». В противном случае вопрос требовал дальнейшего изучения, и отец обращался к своей шкатулке с драгоценными камнями для гадания по ним. Люди всегда оставались ему крайне благодарны, когда покидали наш дом.

Также отец умел лечить укусы змей своими травяными снадобьями и с помощью предков. Это умение пригождалось часто, ведь змей в округе было полно. В какой-то момент он настолько прославился, что его пытались нанять на работу в больницу, но он предпочел остаться в деревне.

Отец никогда не брал денег за свои услуги.

– У богов нет цены, – обычно говорил он.

Фрэнсис, Салу, Джафар и я часто играли все вместе в джунглях. Это было замечательно: мы бегали, лазали по деревьям, ели фрукты и охотились с рогатками на маленьких зверей. Одним из любимых наших развлечений была ловля птиц. Всего их встречалось три вида – красные, коричневые и дрозды – и если одну удавалось поймать и засунуть в клетку, она привлекала внимание других птиц, которых тоже частенько получалось поймать. Тот, кому удавалось заполучить больше всего птиц, считался королем среди деревенских детей, он становился знаменитым. Еще нам доставляло массу удовольствия создавать игрушки, например маленькие машинки и грузовики. В этом деле я тоже был очень хорош. Как-то раз я отправился ставить ловушки для птиц в одиночку. Я сделал клетку с захлопывающейся дверцей и положил в нее немного еды в качестве приманки. А еще я засунул в клетку птичку, которую поймал чуть раньше и добавил в воду перца, чтобы та больше пела, привлекая своих собратьев. Потом я спрятался в кустах, чтобы птички не боялись подлетать ближе. Спустя какое-то время я обратил внимание, что птичка в клетке не замолкает. Я выбрался из своего укрытия, чтобы посмотреть, в чем причина, и увидел змею, кружившую вокруг клетки, чтобы добраться до птицы. Я так испугался, что сбежал, а когда обернулся, увидел, что змея тоже спешит уползти в противоположном направлении. В тот день я понял, что все мы боимся неизвестного.

Помню я и день, когда странная машина впервые пересекла небо. Я пристально вглядывался в нее в полном удивлении; никогда еще не видел ничего подобного. Выглядела эта машина как птица, но летела она очень-очень высоко, по прямой, оставляя за собой два параллельных друг другу следа из белого дыма.

– Что это? – спрашивал я старших. – Это что, какая-то магия?

– Это самолет, – ответили мне. – Белые люди их строят, белые люди на них летают.

Более подробного объяснения получить не вышло, ведь у старших было чем заняться, вместо того чтобы целыми днями отвечать на вопросы детей.

Деревня моя находится в отдаленном регионе Ганы, а сама Гана – дальний родственник Земли Белых. Старшие говорили, что белые живут очень далеко, и живут они как боги, и все они пилоты, инженеры, врачи… Я бы хотел быть одним из них, я хотел быть белым. Я смотрел на самолеты, пролетавшие по африканскому небу, и слушал истории о белых людях: странные, пугающие и одновременно чудесные.

Раз в месяц одним глазком мы могли взглянуть на их мир, когда почти каждый житель Фиасо собирался на главной деревенской площади, чтобы посмотреть кино. Мы, дети, думали, что фильмы – это магия белых людей, и даже пытались попасть в эти фильмы – прыгая прямо в экран. Однако из этого ничего не выходило. Показывали в основном боевики, чаще всего одни и те же фильмы с участием Арнольда Шварцнеггера. Он был очень сильный и убивал всех вокруг, что приводило нас к мысли, что белый человек – это такое существо, полное жестокости и со сверхчеловеческими силами. Плохие парни в фильмах были японцами, они чаще всего оказывались довольно глупыми и стояли, выстроившись в одну линию, когда Шварцнеггер выпрыгивал из кустов, поэтому ему не составляло труда расстрелять их из пулемета одним махом. А он долго над этим и не раздумывал.

Как-то раз к нам приехали католические священники и показали фильм об Иисусе Христе. В этот день произошла трагедия: пьяный житель деревни припарковал трактор и не поставил его на ручник, тот скатился по набережной и выехал на главную площадь, где мы все собрались для просмотра кино. Три человека погибли.

В детстве я думал, что все происходящее в фильмах было реальным, что все это правда. Когда я узнал, что все герои на экране всего лишь актеры, то ужасно расстроился. Как они могли так притворяться? Они же просто самозванцы! Как можно было доверять людям, которые притворялись плачущими или изображали, что счастливы?

Материальными благами мы не могли похвастаться – приходилось носить по несколько пар штанов одновременно – каждая следующая пара прикрывала дыры в предыдущей – и наблюдение за жизнью белых людей в фильмах заставляло нас желать вещи, которые мы не могли себе позволить, хотя и не особо-то в них нуждались. Если не знаешь о существовании чего-то, то и не будешь хотеть это заполучить. С другой стороны, ограждать африканцев, проживающих в сельской местности, от всех материальных благ этого мира неправильно, да и не получится.

Вспоминая свое детство и то, какого высокого мнения я был о всех белых людях и Европе, я понимаю всю абсурдность своих мыслей, ведь ум, сила и талант не зависят от цвета кожи. Но и мнение мое сложилось не сиюминутно: это результат многих веков рабства, эксплуатации, колониализма. Все вместе это стало длительной маркетинговой кампанией превосходства белой расы, убеждающей людей с темным цветом кожи недооценивать самих себя.

Но ничего из этого я тогда не знал, и, повторюсь, у меня не было причин ожидать, что моя жизнь будет отличаться от чьей-то еще в нашей деревне: изнуряющий труд под палящим солнцем и жизнь в глиняном доме. Однако почему-то у меня было предчувствие, которое обрело смысл только годы спустя. Для нашего народа сны имеют большое значение. Так вот, мне снилось, что я иду вдоль дороги, пересекающей глубокие джунгли. Ближе к концу сна дорога стала подниматься на высокую гору, к самому горизонту, хотя в моем регионе вообще нет гор. Сон был печальный: в нем умер мой отец. Но за этой загадочной горой забрезжил солнечный свет. Мощные красные лучи солнца осветили мое лицо. Было такое чувство, как будто что-то зовет меня к себе.

Из-за моего умения делать игрушечные машинки люди постоянно говорили моему отцу:

– Твой сын Усман – мастер на все руки. Тебе следует отправить его в город, учиться торговле.

– Он поедет, настанет день, когда я его туда отправлю, – обычно отвечал он.

Мой отец был человеком строгим. Как я упоминал, он никогда не просил, а только раздавал приказы. Вот и когда он объявил мне, что я отправляюсь в ближайший к нам город, Техиман, чтобы стать подмастерьем, это не было просто пожеланием. Предполагалось, что работать я буду в автомастерской, которая принадлежала моему дяде с маминой стороны (в Гане под этим подразумевается работа слесарем-жестянщиком). Мне идея очень понравилась – жажды познавания мира у меня было хоть отбавляй. Вскоре я покинул свой дом вместе с черным пластиковым пакетом, в который поместились все мои пожитки: четыре футболки и кое-что по мелочи. Тогда мне было около девяти лет. Поехал я к дядиной мастерской за восемнадцать километров от нас на тротро (мини-автобус, который отправляется, только когда заполнен людьми). Я не скучал по своей семье, да и не особо о них думал, но самостоятельная жизнь сначала казалась непривычной: я привык проводить время с братьями и сестрами и заботиться о них, пока мать работала в полях.

Когда я добрался до двери нужного дома, то сначала никак не решался зайти. Я так сильно нервничал, что нарезал круги вокруг мастерской, боясь даже постучать в эту дверь. Все это время моя тетя (которую я до этого ни разу не видел) наблюдала за мной из окна, а я и не замечал. Спустя какое-то время она открыла дверь и крикнула: «Ты что там делаешь? Внутрь собираешься?» Я был совсем ребенком и крайне смутился.

---