– Ну, допустим, не я нашел, а меня. Но это детали! – Толик вздохнул. – Сынок приезжал, квартиру продает, и они все время там, в комнате, приныканные лежали. Кассеты подписаны, типа, «Васька Долгов и Толька Репин – сцена третья», он и вспомнил, как мамка рассказывала, что учеников снимает. Нашел меня во «ВКонтакте», написал, мы созвонились. Предложил забрать, чтобы не выкидывать. А там все, что мы отсняли. И-и-и-и-и… вроде живое!

– После стольких лет? В пустой квартире? Разве пленка не размагничивается?

– Без перемотки – да, размагничивается. Но тут… Приколись, изображение мало того что живое, так еще и не совсем жопное. Херовое, но смотрибельное. Чудеса. Да похер. Блин, натурально привет из прошлого. Ты мелкий такой уродливый был. Впрочем, сейчас хуже.

Василий невольно улыбнулся, вспоминая съемки и как сияющая от радости Диана Романовна уговаривала их вылезти из речки.

– Оцифровать – не проблема, – сказал Толик.

– Ладно, я по квасу, ты по пивасу, – кивнул Василий.

Толик руководил фотоателье, где, помимо прочего, реставрировали старые кассетные записи.

Они оба, хоть и по-разному, связали жизни с запечатленными на пленке и в цифре мгновениями. В этом влияние Дианы Романовны сложно переоценить.

Василий пять лет отработал в «Останкино», и до сих пор ему иногда снились длинные запутанные коридоры, где никогда не умолкало эхо шагов и ругани. На шестом году случилась… проблема, и он вылетел оттуда. Вернулся в родное гнездо, где его навыкам нашлось место на региональном канале, настойчиво державшем оборону против перехода всего медиаконтента в Интернет. Получал много меньше, но, если приплюсовать фриланс, на жизнь вполне хватало.

– Ау! Земля вызывает майора Тома! – сказал Толик, крутя колесико магнитолы.

– Да… Да… Так о чем ты?

– Мудак ее сын. Вот о чем. Я прямо спросил, собирается он хоть разок к ней на кладбище съездить, а он заменжевался. «Да, да, – говорит, – конечно». А я же вижу, брешет. Слушай, я сказал: так и так, мы с другом скинулись, памятник новый поставили, плитку у могилы выложили, а он: «Спасибо». И все. Спасибо. Мудак.

– Думал, он деньги за памятник отдаст?

– Пусть лучше в трубочку свернет и себе в сраку засунет. Уже дед, о вечном думать пора, а он не может к матери на могилу съездить. Мудло. Квартирку продает, внучкам надо на угол в Москве денюшку собрать. А на мать похер до сих пор. Если бы не он, Диана Романовна, может…

– Толь, нет, не может. Ты ее «сценарий» помнишь? Это же… Ну стремно, если честно. Мы детьми были, ничего не понимали, а она… болела.

– Но с нами-то находила отдушину! Она нас любила! Слушай, давай не будем о плохом. У меня идея…

– Мне она не понравится?

– Предстоит работа.

– Не понравится.

– Смонтируем фильм. Я не все отсмотрел, но там, походу, материал полностью. Это было бы… правильно. Вырежешь лишнее, пошаманишь там и… Зальем в Сеть, например! Слушай, сейчас это модно! Многие вспоминают кооперативное кино, любительские поделки тех лет. Ностальгия в моде! Если хоть кто-то посмотрит, что она придумала, хоть пара человек, это будет правильно. Слушай, то, что кассеты сохранились так хорошо, – знак, что ли, не знаю. Это правильно.

– Угу, а мы станем звездами экрана, как она обещала.

– Мы уже вряд ли, глянь, какое брюхо я отрастил, а ты живой скелет. А вот те пацаны, которыми мы были… Почему нет? Или, если совсем все плохо получится, себе оставим. Как память. Но это ее мечта была, Вась. Снять настоящий фильм. И она сняла. Осталось смонтировать.

– Я понял.

– И что скажешь?

– Ты же не отстанешь, – сказал Василий, стараясь не подать виду, что идея пришлась ему по душе.

…Общий план реки. Солнце играет на воде блестками. Смена кадра. На берегу сидят ребята.

«Деревенскую» часть записали буквально одним днем, поехав в деревню, где выросла Диана Романовна. Родителям они так и сказали: фильм едем снимать. Мама Васьки рассмеялась и похлопала учительницу по плечу, а отец и мать Толика собрали им в дорогу небольшой пакетик. «Перекусите, киношники».

Приехали на место ранним утром на провонявшем бензином душном автобусе и сразу пошли к реке. Ребята прыгнули купаться, а Диана Романовна стояла у кромки воды, снимала их улыбающиеся рожи, не жалея пленки, только изредка покрикивала, что пора уже делать кино. Но, кажется, в тот момент она была счастлива не меньше, чем дети.

– Ну, вот и придумали! – говорит худой, водя отломанной веткой по песку.

– Да ну, глупости какие.

– Не глупости! Они ведь одни из главных на деревне! – Василий вздрогнул от того, как убедительно это прозвучало. – Если мы сильно-пресильно поверим, то они станут настоящими. Богами. Защитниками.

– Правда?

Смена кадра. Тут Василий вырезал запинку и то, как он, маленький, сверяется со сценарием, написанным от руки в толстой тетради, которую он прячет за спиной. Таких запинок и сверок хватало по всему хронометражу.

– Правда, – подтверждает худой мальчик. – Поверь. Это самое главное. Их всегда было трое. Петух, собака и свинья. С криком петуха приходит темнота. Собачий лай прогоняет чужих. А свинья…

…закончил под утро. Отсмотрел и результатом остался доволен.

Отпуск тек медленно, и Василия радовала возможность отвлекаться от мыслей, накатывающих в моменты безделья. Впервые за долгое время он занимался проектом, который ему искренне нравился.

Кино вышло коротким: двадцать минут. Но смотрелось занимательно, Василий ожидал, что будет намного хуже.

По-хорошему, проект готов. Осталось подправить звук и наложить музыку. Он уже пошарил по стокам и выбрал несколько композиций. Впрочем, большую часть времени отлично должны работать тишина и шорохи.

За чисткой аудио он хотел обратиться к знакомому звукачу, уже убедил Тольку хорошенько проставиться.

Еще фильму нужно придумать название. Диана Романовна этого так и не сделала.

…Москву к вечеру окутал туман. Среди белесого моря окна многоэтажек сияли потусторонним светом.

Василий приложился к бутылке и стал загнанным зверем ходить из комнаты в комнату.

На столе запрыгал телефон, выводя трели финской польки.

Василий подбежал, схватил мобильник. Звонили с работы. Наверняка просят выйти в выходные.

– Пошли вы…

Он раздраженно ткнул в красный круг и опять попытался дозвониться до Лены.

«Телефон не отвечает…»

Василий отбил жене сообщение.

«Так не делается!!! перезвони».

Подумал и добавил:

«Прости пожалуйста».

– С-с-с-сука… – прошипел он и упал на диван.

На подлокотнике лежал плюшевый мишка Вовки, розовый, с ярко-красным бантом. Цветовая гамма не для мальчика, но сын его обожал, не расставался. И пусть Лена собрала большую часть вещей, она обязательно вернется за игрушкой. Вовка не отстанет. Он без него очень плохо засыпал, кошмары снились, зато с игрушкой в обнимку дрых, не добудишься.

Надо уже с этим что-то делать. Взрослый ведь пацан!

Василий схватил медведя за шею, швырнул в стену, пнул игрушку и пошел на кухню.

Хлебал весь вечер и полночи, пока не заснул, уронив голову на стол.

Утром его разбудила настойчивая, повторяющаяся вновь и вновь финская полька.

Он нашарил телефон.

– Да… – Горло пересохло, в затылке раскатисто гремел набат.

– Василий Долгов? – спросил незнакомый мужской голос.

– Зависит от того, кто спрашивает. – Василий взял бутылку и влил в себя остатки водки.

– …Звоню по поводу вашей жены и сына…

…Проведать заболевшую Диану Романовну Васька пошел один.

Толька недавно получил хорошенький нагоняй от родителей за целый букет двоек, но больше за попытку соскрести одну лезвием, так что ближайшую неделю ему сулило выходить из квартиры лишь в школу.

Догорало бабье лето, последние теплые деньки собирались рассы́паться засохшими листьями.

Васька взлетел по лестнице, потянулся и зажал круглую черную кнопку. Зачирикали птицы.

Диана Романовна не открывала долго.

Дверь наконец скрипнула, и Васька поначалу не узнал женщину на пороге. Она стала тенью себя прошлой, побледнела, лицо осунулось, а под глазами появились огромные мешки. Она посмотрела на Ваську и тепло улыбнулась.

– Здравствуйте! – сказал он. – Как вы? Толька тоже хотел прийти, но…

– На пороге не стой, заходи.

Васька принялся расшнуровывать кроссовки.

– Мама тут вам собрала…

– Не нужно было…

Они вошли в комнату. На улице припекало, духота грозила родить дождь, но в квартире было холодно, Васька обнял себя за плечи, его взгляд скользнул по стенке, дивану, узорчатому ковру на полу и…

Он охнул, подбежал, упал на колени и не сдержал слез.

Рядом с диваном лежала разбитая камера. Васька аккуратно коснулся расколотой мечты и поднял глаза на Диану Романовну.

– Я… случайно уронила.

– Мне так жаль! Мне очень-очень жаль! Мы купим новую! Скинемся и…

– Скинетесь? – улыбнулась она.

– Да! Я знаю, что они дорогие, но купим попроще, не расстраивайтесь, и…

– Васёк-василек, я не расстраиваюсь. И ты не расстраивайся.

Васька кивнул:

– Фильм успели снять!

Диана Романовна села на диван, положила ладонь на голову Васьки и грустно сказала:

– Да, успели. Какой-то темный он у нас по сценарию, нет?

---