Спрашивается, что же такое есть духовная литература? Нельзя забывать эту традицию. Современный автор должен уметь «держать интерес» читателя и писать художественные произведения, оставаясь при этом, например, в русле «житийности» и сохраняя христианский взгляд на мир. А мы иногда слишком упорно отстаиваем скучновато-назидательный язык…

Надо ли сегодня создавать жизнеописания, скажем, с помощью языка XIX века? Ведь и язык Пушкина для современного молодого человека – как бы резко это ни звучало – весьма устарел. Я помню, в начале 1990-х годов на телевидении была создана группа, которая должна была следить за соблюдением правил русского языка (что очень важно сегодня). Но просуществовала эта группа меньше года. Её упразднили. Если сегодня мы будем излагать историю литературным языком XIX века, мало кто будет это читать. Но именно в церковной литературе мы многое продолжаем излагать языком даже не XIX, а XIV или XVI века.

Древнерусский, а точнее даже церковно-славянский язык продолжает существовать; он сам по себе ценен, он прекрасен, великолепен, но, используя только этот язык или только его «интонации», мы сейчас разговаривать с новыми поколениями уже не можем. Подстраиваться под «новизну» тоже не следует. Но надо иметь чувство языка – такта, стиля, вкуса, если хотите.

Вот почему текст этой книги отчасти художественный, однако содержание – исторически выверенное, с максимально возможными фактологическими доказательствами, с соответствующей библиографией. Автор как историк отвечает за всё, что написал.

В процессе работы над книгой стало заметно, что в текст сама по себе вводится личная составляющая, публицистический авторский взгляд. Такую публицистику не назовёшь сугубо богословской, или слишком светской, или чисто научной. Её можно определить как историческую реконструкцию, где автор пытается восстановить события, иногда – через своё личное восприятие. Публицистика с воскрешением исторических реалий. Можно называть этот жанр историческим расследованием. Это попытка вместе с читателем отправиться в путешествие по столетиям, по страницам древних житий. Попытка встретиться с людьми, которые стояли у истоков становления христианства в европейском мире и мировой цивилизации.

Когда мы говорим о Житии святого Георгия Победоносца, то вспоминаем понятие «словесная икона». Не случайно. Православные всегда воспринимали великомученика как великого духовного подвижника, один из образцов настоящего христианского воина, чудотворства.

И ещё. В России была хорошая традиция и преемственность среди светских и церковных историков. Но где нынче новые глобальные труды по истории Церкви? Церковная историческая наука как будто немного приостановилась. Безусловно, надо растить таких авторов. Ибо «наука истории» требует профессионализма. И многие вещи, которые раньше легко принимались просвещённой публикой, теперь нужно объяснять и доказывать. У нас сейчас зачастую встречаются не очень квалифицированные писатели, особенно в интернете, которые думают, что они историки, хотя на самом деле не являются таковыми, не знают ни историографии, ни палеографии, ни источниковедения, не говоря уже о геральдике, топонимике, нумизматике или ономастике и даже археологии. Любительское краеведение и историческая наука – разные вещи. Еще в XIX веке это хорошо понимали.

Народный герой

Великомученик Георгий Победоносец почитался и почитается в России как особенный святой, как национальное достояние, покровитель и защитник живущих в стране подданных или граждан. Особенно близок он был крестьянскому сословию. А «крестьянин» по сути слова и в буквальном смысле – «христианин». Так как сословий в России уже давно нет, можно сказать, что святой чтим народом в самом широком проявлении этого понятия.

Имя Георгий в переводе означает «Землепашец». Так, святой победил окончательно и бесповоротно, во всей глубине охвата и духовного проникновения, в любви и вспомоществовании, – весь простой народ.

Воин-мученик Георгий почитается в Православной, Католической, Англиканской, Лютеранской и древневосточных Церквях. Он тот, без кого ныне невозможно осознавать сущность европейской цивилизации, раскинувшей свои ветви на разные континенты. В мусульманском мире он также хорошо известен и почитаем.

Автор призывает читателя постараться принять содержание этой книги со вниманием и открытой душой. Ибо в процессе работы он старался, чтобы всё было достоверно. Однако автор не может «приблизить» читателя к величию святости, к её тайне, ибо святость – это то, что даётся только по благодати и достижимо лишь избранными. Святой Георгий – в числе первых из них.

В данной книге автор совмещает правду и недоказанные предания, реалии и легенды, исторические факты и эмоциональные предположения. Труд этот делегирует право быть на грани желаемого и действительного. В этом не очень удобном состоянии мы сможем посмотреть на события с неожиданного ракурса, увидеть то, что не раскрыть только лишь прагматичному уму или экзальтированному воображению.

Двойное чудо святого Георгия. Миниатюра иеродиакона Евфимия. Около 1858 г. Монастырь Симонопетра. Афон, Греция

Например, существует казус, о котором мы подробнее расскажем в отдельной главе. В современной России, в её государственной символике, мы уже теряем привычный нам образ святого Георгия Победоносца. На Государственном гербе Российской Федерации, в самом его центре, изображён (официальное описание) «серебряный всадник в синем плаще на серебряном коне, поражающий серебряным копьём чёрного опрокинутого навзничь и попранного конём дракона». Но у этого всадника нет нимба (признак святости) и нет имени! Вы спросите – почему? Ведь ранее это был также и герб Москвы, а на нём был изображён как раз святой Георгий, да к тому же изображался он там столетиями! Данный вопрос я бы перенаправил геральдистам, которые составили текстовое описание герба, вошедшее в Федеральный конституционный закон «О Государственном гербе Российской Федерации», и не вошедшее в закон описание (комментарии) к тексту закона. Каков будет ответ? Оставляю читателям возможность самим подумать о вариантах ответа…

Итак, будем более терпимыми к старым источникам и к проявлениям новых взглядов на историческое прошлое. Это не значит, что мы не должны отделять точность изложения от вымышленного повествования. Мы можем попробовать сделать так, чтобы зерно разума попало на почву духовного творчества, и тогда, возможно, мы увидим плод, который может удивить даже бывалого селекционера из исторической науки или мудрого прозорливца из духовной практики.

Возможно ли такое? А мы попробуем. С Божией помощью, с верой и надеждой на стяжание Духа, который, как известно, «ищет где хочет и неизвестно откуда приходит и куда уходит». Положимся на него и на покровительство самого святого Георгия – Воина, Великомученика и Победоносца.

Глава 1. Детство и возмужание

Однажды древнеримский политический деятель Марк Туллий Цицерон – оратор и философ, живший и творивший в конце II–I столетии до Рождества Христова, заметил: «Любовь к родителям – основа всех добродетелей». В большинстве источников, рассказывающих о жизни и деятельности святого Георгия, это его качество обязательно отмечается. Пусть кратко, не развёрнуто, без объяснений или даже без пространных доказательств. Но мы видим, что рос будущий воин-мученик в счастливой семье, где почитание старших было возведено в ранг главных жизненных добродетелей и повседневных деяний. Семья пострадала от гонений на христиан, но в её лоне возрос удивительный человек, вошедший затем в мировую историю.

Нередко бывает, что в житиях святых мы не находим сведений об их детстве. Лишь несколько слов, включая портреты родителей, да и то в общих чертах. Это связано, как мы уже говорили, с тем, что житие – будучи словесной иконой – есть лишь рассказ о деяниях и духовном становлении того, о ком оно написано.

Как правило, события, которые агиографы рассматривают, или даже чудеса, о которых они повествуют, связаны со зрелыми или даже преклонными годами жизни духовного подвижника. Речь идёт обычно о времени, когда он или она уже становились мудрыми людьми, были в расцвете своих сил, когда за плечами накапливался опыт важнейших подвигов и чудес, благодаря которым они затем оставались в народной памяти. Детство же, как правило, – это лишь начало рассказа о жизненном пути святого, и о нём порой авторы житий мало что помнили или знали.

В случае с воином-мучеником Георгием Победоносцем мы также не избежим подобной проблемы. Недостаток информации, труды исследователей, пытающихся доказать, что те или иные факты, возможно, соответствуют жизни другого подвижника, что могли существовать разные люди с одним именем Георгий, – всё это ставит авторов новых жизнеописаний в трудное положение. Получается, что сведений почти совсем нет, да ещё и они могут оказаться неточными.

Надо ли пытаться реконструировать события, связанные с детством, отрочеством и юностью святого человека, жившего восемнадцать столетий назад? Можно ли позволить проявить вольность в изложении или, уж если ничего неизвестно, то так прямо и сказать – ничего не знаем, есть лишь версии и гипотезы?

Святой Георгий. Фрагмент выносного креста. Новгород, XV в. Государственный Русский музей. Санкт-Петербург, Россия