Сюжеты ирландских сказаний проникают не только в стихотворения и поэмы Иейтса, они также питают его драматургию, которая стала основой репертуара театра Аббатства – идейного центра Ирландского литературного возрождения. Кстати, в отличие от Томаса Мура, Иейтс в своих литературных исканиях не был одинок. Для Джеймса Стивенса, Джорджа Расселла, Джона Синга, великого Джеймса Джойса реалии ирландского фольклора были средствами самовыражения. Но это стало возможно только благодаря тому, что ирландские сказания и легенды не были лишь объектом сохранения и изучения для ученых мужей, но вошли в повседневную бурную жизнь страны и отдельного человека, как памятник на почтамте в Дублине трем казненным поэтам и вождям Дублинского восстания 1916 года, который изображает великого героя древности Кухулина, привязавшего себя к скале, чтобы умереть стоя.

Иейтс немало постарался, чтобы переложить ирландские древности для современного читателя, но, пожалуй, самая большая заслуга в популяризации сказаний принадлежит леди Августе Грегори, драматургу и сподвижнице Иейтса в движении Ирландского литературного возрождения, которая много времени и сил посвятила пересказу мифов на английском языке и делала это с великолепной поэтической точностью.

Наследие ирландской мифологической традиции очень велико и разнообразно, однако оно не дает возможности составить реальную историческую картину жизни на острове Ирландия, о докельтском периоде которого нам, по сути, совсем ничего не известно. Еще до Потопа явившаяся сюда со своими спутниками Кессаир не оставила каких-то заметных следов своего пребывания на этой земле. И лишь Финтан из ее свиты пережил несколько чудесных превращений в разных животных и сохранил память о многих событиях. Потом на ирландскую землю пришел некий Партолон, и с его именем связывают не только искусство варить пиво, но и первое столкновение с фоморами, демоническими существами, немало досаждавшими ирландцам в будущем. Потом был Немед, сразившийся с фоморами и потерпевший поражение, когда спаслись лишь три брата Стары, Иарбонел и Фергус. Потом были фирболги («бешеные») – воины, с которыми связывают упрочение королевской власти и разделение Ирландии на пять королевств, и божественные племена богини Дану, которые принесли в Ирландию четыре сокровища – меч Нуады, котел Дагды, копье Луга и камень Лиа Файл. В сказаниях неотделимо сосуществуют псевдоистория и история, боги и герои, язычество и христианство, сказка и реальность, общечеловеческое и ирландское, рассказывая о значительных событиях в мифологизированной истории ирландского народа и об ирландском характере, каким он сложился в веках, а возможно, и в тысячелетиях.

Л. Володарская

Боги

Завоевание Ирландии племенами богини Дану

1. Война с фирболгами

Племя богини Дану, или дети Дану, как зовут их простые ирландцы, появились в Ирландии, когда землю укрывал густой туман. Они пришли с севера, и там, откуда они пришли, у них было четыре города: великий Фалиас, сияющий Гориас, Финиас и богатый Муриас, что южнее других. В каждом из них жил мудрый муж, обучавший юношей всему, что знал сам. Сениас жил в Муриасе, светловолосый бард Ариас – в Финиасе, благородный сердцем Уриас – в Гориасе, и Мориас – в Фалиасе. Из своих четырех городов дети богини Дану принесли четыре сокровища. Из Фалиаса – камень чистоты и невинности, который они называли Лиа Файл, или Камень Судьбы, из Гориаса – Меч, из Финиаса – Всепобеждающее Копье, а из Муриаса – четвертое сокровище: Котел, в котором любая еда получалась на славу.

В то время королем племени богини Дану был Нуада, но могущественнее его был Мананнан, сын Лира. А из других великих мужей мы назовем Огму, брата короля, который учил письму детей Дану, и Дайансехта, знавшего лекарское искусство, и Нейта, бога сражений, и Кредне Мастера, и Гойбниу Кузнеца. А из великих жен мы назовем Бадб, богиню сражений, и Маху, съедавшую головы мужей, полегших в сражениях, и Морриган, Ворону Сражений, и дочерей Дагды – Эйре, Фодлу и Банбу, давших свои имена Ирландии, и Эадон, няньку бардов, и Бригит, воспетую бардами, потому что велика и справедлива была ее власть. А еще она умела лечить, и знала кузнечное искусство, и первой изобрела свисток, чтобы перекликаться в ночи. Одна сторона ее лица была уродливой, а другая прекрасной. Имя же ее значит «огненная стрела». Но прежде всех великих королев была Дану, прозванная Матерью Богов.

Превыше всего остального сиды чтили плуг, солнце и лесной орех, поэтому, говорят, когда они пришли в Ирландию, то поделили ее между Коллом-орехом, Сехтом-плугом и Грайаном-солнцем.

Недалеко от моря на родине сидов бил родник, и вокруг родника росли девять лесных орехов мудрости, вдохновения и поэтического знания. Листья и плоды опадали с них в один час, поднимая в роднике красную волну, в которой уже ждали пять лососей. Они съедали все орехи, отчего чешуя у них покрывалась красными пятнами, и если бы кому-нибудь пришлось съесть одного из этих лососей, он бы познал и мудрость, и поэзию. Семь потоков мудрости вытекали из родника и возвращались в него, и служители многих искусств утоляли из них жажду.

В первый день Белтайн, что теперь называется Майским днем, пришло в Ирландию племя богини Дану, и пришли дети богини Дану сначала в северо-западную часть Коннахта. Ничего не заметили фирболги из племени охотников, задолго до них явившиеся в Ирландию с юга, кроме укрывшего горы тумана.

В Тару к Эохайду, сыну Эрка и королю фирболгов, примчались гонцы и принесли ему весть о чужаках, объявившихся в Маг Рейн то ли из далекой земли, то ли с небес, то ли приплывших на кораблях, то ли принесенных ветром.

Гонцы думали, что король удивится, услыхав о чужом воинстве, но король не удивился. Ночью ему был вещий сон, а наутро друиды сказали, что недолго ему жить в мире и покое и скоро придется его воинам встретиться лицом к лицу с сильным врагом.

Король Эохайд созвал в Таре совет, и на нем было решено послать к пришельцам могучего мужа, чтобы он говорил с ними. Выбор пал на Сренга, великого воина. Он встал со своего места, взял крепкий красно-коричневый щит, и два тяжелых копья, и меч, и железную дубинку и отправился в Маг Рейн.

Еще он не приблизился к Маг Рейн, а стражи сидов уже увидели его и послали ему навстречу своего героя Бреса с мечом, щитом и двумя копьями.

Медленно сходились герои, смотрели в оба, пока не сблизились настолько, что могли слушать и говорить. Остановившись, оба выставили перед собой щиты и смотрели поверх них. Первым подал голос Брес, и когда Сренг услыхал родной ирландский язык, то немного успокоился и подошел поближе, после чего они назвали друг другу свои имена, и имена своих отцов, и имена дедов.

Много ли, мало ли прошло времени, но отставили герои щиты. И Сренг сказал, что поднял щит из страха перед тяжелыми копьями, которые Брес держал в руке. И Брес сказал, что поднял щит из страха перед тяжелыми копьями, которые Сренг держал в руке. Потом Брес спросил, у всех ли фирболгов такие копья, и Сренг позволил Бресу получше их разглядеть. Качая головой, Брес дивился на крепкие, и тяжелые, и острые на обоих концах копья, хотя и без наконечников. Сренг сказал ему, что такие копья его соплеменники называют Крайсех и они легко пробивают щиты и крушат кости, нанося смертельные раны. Он тоже внимательно осмотрел тонкие, острые, с наточенными наконечниками копья Бреса. В конце концов герои решили обменяться копьями, чтобы показать их своим воинам.

Брес сказал Сренгу, что если фирболги по-доброму отдадут половину Ирландии, то сиды будут жить с ними в мире, а если нет, то не миновать сражения.

Прощаясь, они поклялись, что будут друзьями, как бы дело ни кончилось.

Сренг возвратился в Тару, рассказал обо всем и показал копье, после чего дал королю совет разделить Ирландию и не сражаться с воинами, у которых такие копья.

Король Эохайд опять держал совет, и фирболги решили не отдавать пришельцам половину земель из опасения, как бы они не забрали все земли.

Брес тоже возвратился к своим соплеменникам и тоже показал им копье, поведав, сколь силен и могуч муж, им владевший, и они решили, что не миновать им биться не на жизнь, а на смерть.

Выбрав место получше на западе Коннахта, сиды возвели стены и выкопали рвы на равнине Маг Ниа, на краю которой стояла высокая гора Белгата, а тем временем три королевы – Бадб, Маха и Морриган – отправились в Тару, где фирболги думали, как им одолеть сидов. Волшебством наслали они на фирболгов туман и тьму, огонь и кровь, и три дня они не могли держать совет, а через три дня три друида фирболгов – Кесарн, Платах и Ингнатах – сняли чары.

Фирболги собрали войско из одиннадцати отрядов и стали лагерем на восточном краю Маг Ниа.

Король сидов Нуада послал к фирболгам бардов с вестью, что готов жить с ними в мире и дружбе, если они по-доброму расстанутся с половиной своих земель. А король Эохайд сказал бардам, чтобы они спросили ответ у вождей, собравшихся на совет. Барды так и сделали.

– Нет, – сказали вожди.

Тогда гонцы спросили, когда они начнут сражение.

– Немного погодя, – ответили вожди, – потому что нам нужно наточить наши копья и мечи, начистить шлемы да еще выковать копья, подобные вашим. Да и вы, верно, не прочь иметь побольше копий, подобных нашим.

И они договорились отложить сражение на четверть года.

Посреди лета сошлись воины для битвы. Трижды девять могучих воинов из племени сидов вышли против трижды девяти могучих воинов из племени фирболгов и ни одного не оставили в живых.

Король Эохайд послал гонцов спросить у короля Нуады, будут они сражаться каждый день или через день, и король Нуада ответил ему, что каждый день трижды девять воинов из племени сидов будут выходить на битву. Эохайду это не понравилось, но ему ничего не оставалось, как посылать против них каждый день трижды девять воинов.