Самая добросердечная интерпретация (СДИ)

Осознание внутреннего позитива часто начинается с простого вопроса: «Как я могу самым добросердечным образом истолковать произошедшее?» Я не раз задавала себе этот вопрос в отношениях и с детьми, и с друзьями, и с супругом, и с самой собой. Когда я произношу эти слова, пусть даже мысленно, тело сразу расслабляется, а общение с окружающими оказывается приятнее.

Приведу пример. Вы собираетесь пойти со старшим сыном в ресторан отметить его день рождения и решаете за несколько дней до события подготовить к этому младшего сына.

– Знаешь, в субботу мы с папой решили повести Нико в ресторан – ведь у него день рождения, – говорите вы. – Бабушка побудет с тобой пару часов, пока мы не вернемся.

Младший возмущается:

– Вы с папой пойдете в ресторан с Нико без меня? Я тебя ненавижу! Ты худшая мама в мире!

Что произошло?! Как реагировать? Вариантов несколько: 1) «Худшая мама?! Я только что купила тебе новую игрушку! Неблагодарный!»; 2) «Когда ты так говоришь, маме грустно!»; 3) полное игнорирование и молчание; 4) «Ох, какие суровые слова… Дай отдышаться… Ты расстроился? Расскажи мне».

Я предпочитаю вариант 4, поскольку это самая добросердечная интерпретация поведения ребенка. В первом варианте мы считаем его избалованным и неблагодарным. Во втором заявляем, что его чувства слишком сильные и страшные, чтобы с ними справиться, они причиняют боль другим и угрожают безопасным и любовным отношениям с опекуном. (Подробнее об этом поговорим в главе 4, но пока пара слов: говоря о влиянии ребенка на нас, мы вызываем созависимость, а не спокойствие и сочувствие.) Третий вариант предполагает неразумность поведения ребенка и малозначительность его чувств. Четвертый звучит так: «Гммм… Мой сын очень хочет пойти на это торжественное событие. Я понимаю. Ему грустно. Он ревнует. Эти чувства настолько велики для его маленького тела, что вырываются из него и принимают форму громких, обидных слов. Но за ними скрываются острые и болезненные чувства». Мои дальнейшие действия – сочувственные слова, основанные на убеждении, что мой ребенок добрый внутри – подтверждают простой факт: слова ребенка – это сигнал сильнейшей боли, а вовсе не знак того, что он плохой мальчик.

Поиск самой добросердечной интерпретации учит родителей думать о происходящем в душе ребенка (сильные чувства, тревоги, стремления, ощущения), а не о происходящем извне (громкие слова или порой резкие поступки).

Когда СДИ становятся привычными, мы ориентируем их на внутренний опыт, то есть на мысли, чувства, ощущения, стремления, воспоминания и образы. Навык саморегуляции вырабатывается из способности осознавать внутренний опыт. Сосредоточиваясь на внутреннем, а не на внешнем, мы учим детей правильным и здоровым образом справляться с трудностями. Выбор самой добросердечной интерпретации поведения не означает вседозволенности. Просто вы ставите поступки ребенка в такие рамки, которые помогут ему научиться критически управлять собственными эмоциями в будущем. При этом вы сохраните связь и близкие отношения.

СДИ нравится мне еще по одной причине: в любые моменты, особенно в самые сложные, когда эмоции оказываются сильнее умения справляться с трудностями, дети смотрят на родителей, чтобы понять: «Кто я сейчас? Плохой ребенок, который поступает плохо? Или хороший ребенок, который переживает трудный момент?» Дети формируют самовосприятие на основании родительских ответов на эти вопросы. Если хотим, чтобы дети обрели уверенность в себе и хорошо относились к себе, нужно давать им понять: в глубине души они хорошие, даже если внешне им приходится бороться с трудностями.

Я часто напоминаю себе, что дети реагируют на тот свой образ, какой отражают родители, и ведут себя соответственно. Скажите ребенку, что он эгоист, и тот будет действовать в собственных интересах. Скажите сыну, что его сестра ведет себя гораздо лучше. Как он поступит? Станет еще более грубым. Однако верно и обратное. Когда мы говорим: «Ты хороший, просто у тебя сейчас трудный момент… Я с тобой, я всегда тебе помогу», дети преисполняются сочувствия к самим себе, а это помогает собраться и принять более правильные решения. Помню, мой старший сын никак не мог решиться поделиться конфетой с сестренкой. Мне страшно хотелось сказать: «Твоя сестра обязательно поделилась бы с тобой! Ну же, сделай доброе дело!» Но в то же время я слышала внутренний голос: «Самая добросердечная интерпретация! Самая добросердечная!!!» И тогда сказала: «Я знаю, ты так же любишь делиться, как все члены нашей семьи. Я ухожу, а вы с сестренкой разберитесь сами». Я слышала, как он сказал сестре, что конфету не даст, но она может взять парочку его печений. Идеальный результат? Нет, но если стремиться к идеалу, можно упустить развитие – а я большой фанат развития. Мой сын решил пожертвовать малым. Я это принимаю.

Нет ничего более ценного, чем умение видеть хорошее в трудные моменты: это усиливает способность отражать и менять. Все хорошие решения начинаются с ощущения уверенности в себе и своем окружении, а ничто не дает большей уверенности, чем признание нашего внутреннего добра. Даже если вы ничего не запомните из моей книги, не забывайте хотя бы это. Вы добры внутри. Ваш ребенок добр внутри. Помня об этом, приступая к переменам, вы окажетесь на верном пути.

Глава 2
Две истины

Ко мне обратилась Сара, мать двоих детей. Она испытывала подавленность, самоуничижение и обиду.

У нее прекрасные сыновья и любящий партнер, однако Сара безумно устала от постоянной необходимости воспитывать детей вместо спокойной жизни вместе с ними.

– Мне хочется подурачиться, но кто-то должен устанавливать правила и все делать, – сказала она мне.

Мы с Сарой – и со многими другими родителями – должны были прийти к пониманию, что это совместимо: быть веселой и строгой, дурачиться и настаивать на своем. И это не просто возможно – если она научится совмещать эти качества, то и сама станет счастливее, и семейная система заработает лучше.

Данная идея лежит в основе многих моих советов родителям: не нужно выбирать между двумя кажущимися противоположностями. Мы можем не наказывать детей – и улучшать их поведение. Можем иметь четко определенные ожидания – и при этом быть веселыми. Можем устанавливать и соблюдать границы – и демонстрировать любовь. Можем заботиться о себе – и о детях. Точно так же можно делать то, что правильно для семьи, а детям будет плохо. Мы можем сказать «нет», но при этом придется бороться с детским разочарованием.

Идея множественности – способности одновременно принимать разные реалии – очень важна для здоровых отношений. Когда в комнате два человека, мы имеем дело с двумя «наборами» чувств, мыслей, потребностей и перспектив. Способность одновременно воспринимать множественную истину – нашу и чужую – позволяет партнерам по отношениям чувствовать себя понятыми и реальными, даже если они находятся в конфликте. Множественность – вот что дает людям возможность ладить между собой и ощущать близость. Оба знают: их опыт воспринимается как истинный и важный, даже если опыт партнера противоположен. Крепкие связи строятся на предположении, что никто не является абсолютно правым, поскольку ощущение безопасности и стабильности отношений возникает из понимания, а не из убеждения.

Что я хочу сказать? Стараясь понять, мы стремимся понять и больше узнать о точке зрения, чувствах и опыте другого человека. Мы говорим ему: «У меня один опыт, а у тебя другой. Я хочу понять, что думаешь ты». Это не равно согласию или подчинению (считать, что истина только одна). Вы не обязаны признавать свою «ошибку» и отказываться от собственной истины. Просто нужно на время отставить свой опыт в сторону и познакомиться с опытом другого человека. Желая понять, мы признаем, что единственно правильной интерпретации фактов не существует, есть множество опытов и точек зрения. У понимания единственная цель: связь и близость. Поскольку именно на примере нашей близости с детьми они учатся управлять своими эмоциями и чувствовать себя хорошими внутри, понимание – главная цель коммуникации.

Какова противоположность понимания? В данном случае – убеждение. Это попытка доказать единственно правильную истину. Это попытка быть «правым» и в результате сделать партнера «неправым». Процесс убеждения строится на мнении, будто есть единственно верная точка зрения. Пытаясь кого-то в чем-то убедить, мы говорим: «Ты неправ. Ты неправильно воспринимаешь, неправильно помнишь, неправильно чувствуешь, неправильно живешь. Я объясню, почему я прав, ты обретешь свет и познаешь истину». Убеждение имеет единственную цель – быть правым. А у правоты есть неприятное последствие: собеседник чувствует себя непонятым и неуслышанным, что большинство приводит в ярость. И неудивительно: создается впечатление, будто другой не признает твоей ценности и достоинства. Такое ощущение делает связь невозможной.