начало

Алан Рикман родился в 1946 году в Лондоне, в районе Хаммерсмит, отец – рабочий на фабрике, мать – домохозяйка, в семье еще трое детей – два брата и сестра. Когда Алану было восемь лет, отец скоропостижно умер от рака, и мать, которой пришлось в одиночку поднимать четверых маленьких детей, устроилась работать на почту. Тут можно было бы представить себе тяжелое нищее детство будущей голливудской звезды (с последующим преодолением трудностей, необходимых для настоящей «истории успеха»), но это не голливудский сюжет, а вполне английский: мальчик ходит в обычную школу, где обучение, однако, ведется по системе Монтессори (развивающей творческие навыки), и в одиннадцать лет выигрывает стипендию в знаменитой престижной школе Латимер (ее же заканчивал Хью Грант, к примеру).

В Латимер (тогда еще предназначенной исключительно для мальчиков), помимо всего прочего, его серьезно учат рисованию и всячески приветствуют очевидные способности по классу театра и драмы. Так что едва начавшаяся биография Алана Рикмана открывается ролью Волумнии в шекспировском «Кориолане» – женская «возрастная» роль в таких случаях означает, что юный актер талантлив, бесстрашен и обладает чувством юмора (впрочем, Джульетту Пола Скофилда превзойти нелегко). В списке школьных ролей обращает на себя внимание некто Grusha – шестнадцатилетний Рикман блистал в роли самоотверженной приемной матери потерянного Мишико в брехтовском «Кавказском меловом круге» задолго до того, как встретил Роберта Стуруа. Обучению в Латимер Алан Рикман обязан и своим классическим английским произношением, не позволяющим догадаться о его кельтских корнях и пролетарском происхождении.

Как бы то ни было, окончив школу, Рикман не стал делать ставку на театральную карьеру – это казалось слишком несерьезным и непрактичным (семья жила трудно, надо было уметь зарабатывать на хлеб). Вместо этого он поступил в Колледж искусства и дизайна в Челси, где познакомился со своей будущей многолетней спутницей, а впоследствии и женой Римой Хортон; потом год проучился в Королевском колледже искусства (помимо способностей к дизайну, у Рикмана был еще и каллиграфический почерк). Став, как и его старший брат, графическим дизайнером, Алан Рикман вместе с несколькими друзьями открыл в Сохо собственную студию под названием «Граффити», дела в которой шли вроде бы неплохо – целых три года. Но актерство он не оставил, продолжая выступать в любительских спектаклях с группой друзей-энтузиастов. (Алана Рикмана, чей «тяжелый характер» и фирменная отчужденность нередко обескураживали малознакомых или просто маловосприимчивых людей, на самом деле всегда окружали преданные друзья, и он обычно был центром и вдохновителем всей компании – это важная деталь его личной и творческой биографии.) Для самодеятельности репертуар был довольно впечатляющим: играли Шекспира, Артура Миллера, современные пьесы, впрочем, без смелого ревю под названием «Оргия в семействе Борджиа» дело тоже не обошлось – это все-таки свингующий Лондон (правда, уже на самом излете).

…и еще одно начало

В общем, жизнь, похоже, налаживалась, и в какой-то момент она наладилась до такой степени, что Алан Рикман решил бросить кажущуюся надежной карьеру, рискнуть всем и в последний раз попытать счастья в актерской профессии. Написал письмо в Королевскую академию драматического искусства (Royal Academy of Dramatic Art – RADA) с просьбой о прослушивании, прочел там монолог Ричарда III (он, безусловно, знал свои сильные стороны) и был принят. Прошел двухгодичный курс обучения в RADA, за время учебы завоевав несколько разнокалиберных локальных наград – прежде всего за роль пастора Мандерса в «Привидениях» Ибсена (остается лишь пожалеть о том, что Рикман в итоге сыграл всего две ибсеновские роли). Пока учился, подрабатывал, служа костюмером у самого Ральфа Ричардсона и Найджела Хоторна. В RADA Рикман успел сыграть Войницкого в «Дяде Ване», Кривого Зоба в «На дне», а последней его тамошней серьезной победой стал шекспировский Анджело в «Мере за меру» (харизматичный, коварный и лицемерный наместник герцога, карающий чужие пороки, чтобы скрывать свои. Надо полагать, что некоторые аспекты дарования молодого актера не были секретом для его педагогов).

«шерлок холмс». питер фараго. birmingham repertory theatre. 1976

из бирмингема в шеффилд, из шеффилда в бирмингем

Однако превосходно проведенные годы в Королевской академии – еще не гарантия успешной профессиональной карьеры. Несколько лет Алану Рикману пришлось скитаться по маленьким лондонским и провинциальным театрам: в 1975-м он присоединился к Library Theatre Company в Манчестере, где служил не только актером, но и помрежем (блеснул там в роли Инквизитора в «Святой Иоанне» Бернарда Шоу, а вот помрежем, говорят, был так себе). Потом был лестерский театр Haymarket и шеффилдский Crucible (где ему довелось сыграть Нижинского, но главное – своего первого Жака-меланхолика в шекспировской комедии «Как вам это понравится»). В бристольском Old Vic Рикман начинает Лаэртом и продолжает Мамашей Убю. В Бирмингеме играет Шерлока Холмса и имеет определенный успех, впрочем, некоторых критиков раздражает высокомерная ухмылка, которая не сходит с лица актера в этой роли и которая по стандартам 1976 года кажется им совсем неподходящей для великого детектива и солидного джентльмена (не всем дано предсказывать будущее классических персонажей). Немало претензий у них и к исполнителю роли Мориарти – тех, кого не устраивал молодой Алан Рикман, ничуть не более устраивал и молодой Дэвид Суше. И, наконец, в 1978 году Алан Рикман принимает решение вступить в знаменитую труппу Королевской шекспировской компании (Royal Shakespeare Company – RSC) в Стрэтфорде-на-Эйвоне.

Казалось бы, «конец – делу венец», как сказал Уильям Шекспир. Легендарная RSC (тогда под совместным руководством Тревора Нанна и Терри Хэндса) – театр, о котором можно только мечтать. Но для Рикмана, похоже, мечтать о нем было проще, чем в нем служить. Он дебютирует в Стрэтфорде Фердинандом в шекспировской «Буре» – актеру уже 32, для роли идеального романтического влюбленного он кажется слишком взрослым, да и внешность его слишком далека от усредненного образа «прекрасного принца». Несмотря на явный мискастинг, Рикман старается справиться с задачей. Но делает он это единственным известным ему тогда способом: он задает вопросы, пытаясь понять логику действия своего персонажа, построение мизансцены, общий художественный смысл и так далее. Разумеется, так он тормозит ход репетиций и быстро приобретает репутацию актера, который «слишком много думает», то есть такого, с которым трудно работать режиссерам. Рикман проваливается со своим Фердинандом, после чего ему дают лишь совсем незначительные роли. Ему удается постоять на сцене рядом с Аланом Ховардом и Глендой Джексон в «Антонии и Клеопатре» Питера Брука и услышать от гения: «Вы (в смысле – все вы) никогда не будете так хороши, как эта пьеса!», но сам он в этом спектакле выступает в маленькой роли «приверженца». Оставив убийственный афоризм: «Я пришел в этот театр, чтобы общаться со сценическими партнерами, а не лаять на них» (трудно более жестоко заклеймить форсированно-энергичный стиль диалога тогдашней RSC), Алан Рикман покинул Стрэтфорд. Возможно, он предполагал, что навсегда.

И вновь начинается путешествие актера от одного театра к другому. (Среди ролей, которые Рикман не сыграл, хотя был для них создан, наверняка должна значиться роль трагика Несчастливцева из «Леса» Островского: и трудный актерский путь «из Керчи в Вологду, из Вологды в Керчь», где все равно труппы нет, был знаком ему досконально; и полковником он мог обернуться на загляденье; и уж на то, что нынешний театр не игра, а канитель, где «любовник тенор, резонер тенор, комик тенор», он, обладатель знаменитого «авторского» баритона, имел право посетовать как никто.) Снова Ноттингем, Шеффилд, Глазго, Оксфорд, Эдинбург (в фестивальном театре он занят в «Братьях Карамазовых» – этот спектакль был на гастролях в СССР). Где-то в промежутках успевает поиграть в комическом дуэте и поставить комедийное шоу для американской актрисы Руби Уэкс (своей будущей успешной карьерой сольных выступлений она обязана именно Рикману). В 1981-м Алан Рикман приходит в знаменитый лондонский Royal Court и три сезона играет там в современных пьесах и Тригорина в чеховской «Чайке» (в роли Нины – одна из его любимых партнерш и лучших актрис Англии своего поколения Харриет Уолтер). Игру Рикмана называют «бескомпромиссной» – в самоанализе его Тригорин себя не щадит, с выстраданным смирением принимая роль литератора, которому вечно будет «далеко до Толстого».

кража века

В 1982 году Алан Рикман получает первую крупную роль на телевидении в экранизации «Барчестерских хроник» по произведениям Энтони Троллопа. Дебютировал на ВВС он четыре года назад, сыграв Тибальта в образцовой, подчеркнуто хрестоматийной телепостановке «Ромео и Джульетты» (начинающего актера судьба настойчиво подбивает на злодейство, но он пока не находит в нем особого вкуса). Потом неожиданно и коротко блеснул в экранизации «Терезы Ракен»: главному герою, которого играл Брайан Кокс, был нужен слушатель для внутренних монологов, и сценаристы придумали художника по имени Видаль. Рикман удивил режиссера Саймона Лэнгтона, вложив «слишком много души» в крошечную роль.

Конец ознакомительного фрагмента ЧИТАТЬ ПОЛНОСТЬЮ