Прирученное Бедствие II

Купава Огинская

Глава 1. Оправданные подозрения

Йен подозревал, что владельцем одного из осколков, которые мы ищем, был не Борк, а кто-то из работавших в мастерской художников. Борка же использовали в качестве прикрытия, приманки, или кого-то еще.

– Я бы так и сделал, – признался Йен во время завтрака, – для каждого осколка нужна своя стратегия, своя легенда и свой исполнитель. Думаю, именно для этого был заключен союз между общинами. Чтобы при любом развитии событий, миссия продолжалась, вне зависимости от того, что станет с кем-то из исполнителей. Пробуждение даже одного забытого бога способно уничтожить столицу и критически ослабить империю.

Я понимала о чем он говорит, мне и самой порой приходили такие мысли, но я игнорировала их, чтобы не чувствовать себя совсем уж беспомощной. Если бы я не игнорировала очевидное, уже давно опустила бы руки. Были у меня подозрения, что Йен и магистр руководствовались этими же мотивами, просматривая сводки новостей, или книги по истории и религиозные трактаты, в поисках информации о возможном расположении усыпальниц забытых богов.

Потому что ничего другого нам просто не оставалось.

Нужно было делать хоть что-то…

– Но ты действительно считаешь хорошей идеей показаться Борку на глаза?

Мне было некомфортно в новом платье. Большая часть нарядов, как и обещалось, прибыла вечером, благодаря чему не пришлось сильно откладывать план Йена. Хотя я все еще не понимала, зачем нужно было меня приодевать. Если Борк был отправлен в столицу только ради того, чтобы уничтожить ее, едва ли разбирался в столичной моде, и отличил бы дорогой наряд от платья простолюдинки.

Йен хотел, чтобы мы изображали наивных аристократов. Вместо того чтобы наведаться к Борку домой, он собирался осмотреть мастерскую и встретиться с теми, кто там работал.

Я не одобряла такого безрассудства, хотя и понимала, почему Йен решил поступить именно так. Он переживал из-за того, что слишком рано покинул общину… вернее, ту ее часть, которая участвовала в деле по пробуждению богов. Из-за своей нетерпеливости он не знал всех деталей плана и подозревал, что мог упустить важную информацию. И беспокоился, что два оставшихся обладателя осколков могли работать сообща.

Мне хотелось, чтобы это оказалось правдой, ведь тогда мы сумеем быстро разобраться с проблемой.

– Избавиться от него мы всегда успеем. – заверил меня Йен.

– Не слишком ли ты в себе уверен? Даже меня согласился с собой взять. Не боишься, что я все испорчу?

Его развеселил мой вопрос.

– Ох, Шани, если бы у меня была хоть одна веская причина, я бы не задумываясь отказал тебе. Но я верю, что сыграть аристократку тебе вполне по силам. – он кивнул на стол передо мной. – Я заметил это еще на первом нашем совместном завтраке. Ты чувствуешь себя уверенно за столом, не путаешься в приборах, не стесняешься. Столовый этикет не вызывает у тебя никаких трудностей. И к прислуге ты привыкла быстро, умеешь себя с ней вести…

Он замолчал, будто посчитав, что уж сильно меня хвалит, и неодобрительно добавил:

– Порой бываешь излишне дружелюбна. Но это можно легко объяснить твоей добротой и мягким характером.

Я прикусила язык, чтобы не рассмеяться. Только дурак или слепец мог бы назвать меня доброй и мягкой. Мне не нравились люди, я была равнодушна к чужому горю и заботили меня только близкие люди. Наверное, многие назвали бы меня плохим человеком, но и это не имело для меня значения.

Я бы не раздумывая покинула империю, вместо того, чтобы ввязываться в это опасное приключение. Если бы не пекарня, мистрис с мужем и девочки.

– Раньше я никогда тебе этого не рассказывала, но пока были живы родители, мама нанимала для меня учителей. Она хотела, чтобы я обучилась всему, что должна знать благородная леди. Мы не были богаты, но мама все равно старалась дать мне хорошее образование. Говорила, что в будущем это обязательно пригодится. Когда ее не стало, я не смога продолжать обучение, – тогда нам едва хватало средств на жизнь, я просто не могла позволить себе дорогие уроки, – но благодаря маминым стараниям основы я усвоила. Что же касается столового этикета, его я изучила не так давно. Капитан Грэм приглашал Кела и меня каждый год на праздничный ужин. А, так как он барон, мне пришлось прочесть все книги по современному этикету, что нашлись в центральной библиотеке.

Я отлично знала теорию, а работа с людьми научила меня не теряться в сложных ситуациях.

– Капитан Грэм? – хмуро повторил Йен. – Тот навязчивый тип?

– Он очень предупредительный и добрый. И во многом помогал Келу.

Мне было неприятно слышать пренебрежение в голосе Йена, когда он говорил о капитане. Ведь только благодаря его поддержке и помощи брата не выгнали еще на первом году обучения.

– Сразу после академии Кела направили в другой отряд. И рады ему там не было. Кела часто задирали из-за того, что он сирота, и что у него нет средств на развлечения, которые были приняты среди рекрутов. – мне было неприятно об этом вспоминать. Но Йен должен был знать, как много Грэм сделал для моего брата. – А после того, как кто-то из его отряда увидел меня с Келом случайно на улице, гадости начали говорить и обо мне. Кел все чаще ввязывался в драки. Начал получать выговоры…

Стыдно было вспоминать, как узнав обо всем, что с ним творилось, вместо того, чтобы поддержать брата, я разозлилась и предложила сжечь казармы их отряда. Требовала показать мне их расположение. Познакомить со всеми, кто его обижал, чтобы я запомнила их лица… И тогда Келу пришлось меня успокаивать. Утешать. Подбадривать.

– В какой-то момент информация о постоянных стычках между рекрутами, вышла за пределы их отряда. Тогда-то капитан Грэм узнал обо всем. И подал прошение на перевод моего брата в свой отряд. Говорил, что не мог позволить такому талантливому парню загубить карьеру только потому что ему не повезло с сослуживцами. А Кела, между прочим, и правда называли очень способным юношей. И из академии он выпустился с отличными результатами…

Я осеклась. Поумерила пыл.

Ведь Кел сделал ровно то самое, от чего капитан старался его уберечь – променял элитный гвардейский полк на должность в городской страже. Все равно что загубил свою карьеру.

– Ты намекаешь, что я должен лучше относиться к этому капитану? – спросил Йен. И уточнил, когда я кивнула. – Даже если этот подозрительный тип слишком сильно на тебя засматривается? Почему я должен быть добр с тем, кто хочет на тебе жениться?

– Твоя мнительность зашла слишком далеко. В этом городе, пожалуй, только у тебя есть навязчивое желание жениться на мне.

– Как было бы чудесно, окажись оно так. – проворчал Йен. Развивать тему он не стал и я решила не усугублять и без того напряженную атмосферу.

Проще после нашего непонятного разговора в торговой галерее, не стало. Наоборот, все как будто только сильнее запуталось. А времени совсем разбираться пока не было.

Завершив завтрак, Йен ненадолго поднялся к герцогу. Наше посещение художественной мастерской было назначено на предобеденное время, поэтому я направилась на кухню. Узнавать последние сплетни.

Там меня уже ждала чашка горячего чая и Амелия, ерзавшая от нетерпения и желания поскорее поделиться с нами тем, что узнала утром на рынке.

По утрам, за свежими продуктами девушки должны были ходить по очереди, но, как призналась Тация, уже очень долгое время, этим занималась только Амелия. Таскать тяжелые корзины с покупками ей, конечно, не нравилось, но все эти неудобства с лихвой покрывали сплетни и слухи, которые она могла узнать от других служанок или работниц местных магазинов и заведений. Да даже торговки порой могли рассказать что-то интересное, чем Амелия потом с удовольствием делилась с другими девушками.

Она была частью мира сплетен и получала от этого невероятное удовольствие.

Первое время меня это тревожило. Я была уверена, чтобы получить что-то интересное, нужно отдать что-то в ответ. Но Тация и госпожа Брона успокоили меня.

Амелия была достаточно умной девушкой, чтобы не сболтнуть лишнего. Все в доме знали, что старый герцог ненавидит, когда о его делах судачат на каждом углу, поэтому все, что происходило в стенах герцогского особняка, там же и оставалось. Герцог хорошо относился к прислуге, выплачивал приличное жалование и умел быть снисходительным, но и наказывал он строго.

Вероятно, именно поэтому о моем проживании в герцогском доме сплетен еще толком не было. Даже скандальный Вестник все еще не смог напечатать ничего интересного.

Хотя, после вчерашнего заявления Йена многое могло измениться. Я со страхом ждала утренний выпуск Вестника, и с нетерпением – вечерний экземпляр Бессонницы. Интересно было посмотреть, как извратят историю одни, и что напишут другие…

На кухне меня ждала бледная Амелия. Кажется, она плакала.

Она сидела за столом, за которым мы часто пили чай, съежившись и глядя прямо перед собой. Мари сидела рядом и робко поглаживала ее по плечу, что-то тихо говоря. Атмосфера на кухне оказалась неожиданно гнетущей.

– Что-то случилось?

– Это не я! – Амелия подскочила. В руке ее была зажата газета.

Еще не увидев ее названия, я поняла, что произошло.

– Ваш вестник? Что они написали?

Никто не торопился объяснить мне, что погрузило кухню в это тяжелое молчание. Пришлось отобрать у Амелии газету, чтобы узнать все самой.

---