По границам памяти. Рассказы о войне и службе

Сергей Раншаков

© Сергей Раншаков, наследники, 2023

© Лев Степаненко, иллюстрации, 2023

© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2024

Предисловие

С семьей Сергея Раншакова мы познакомились благодаря простому случаю. Они взяли у нас щенка вест-хайленд-уайт-терьера, и так мы породнились. Мы долго придумывали красивые имена для наших щенков и раншаковского мальчика назвали Вивальди Мио. Конечно, в семье он быстро стал Вивальдюшей, потом Дюшей, а потом и Дюхой. Через несколько лет мы были шокированы, прочитав рассказ Сергея «Дюха» – о другой собаке, фронтовом друге наших бойцов в Афганистане. Потом не раз восхищались его талантом, читая и другие рассказы. Сергей печатался в сборниках «Писатель года» за 2012 и 2013 годы, в сборнике «Наследие», издававшемся Российским императорским домом к 400-летию династии Романовых.

Рассказы Сергея Раншакова очень автобиографичны. Вместе с ним читатель служит на Дальнем Востоке, воюет в Афганистане, приходит с войны, наслаждается мирной жизнью. При этом каждая история – при всей ее ироничности – неизменно пропитана любовью к людям и Родине.

Трагическая смерть в автомобильной аварии рано оборвала жизнь нашего друга. Но писатель продолжает жить в своем творчестве. Уверен, что публикация этого сборника (полного собрания его произведений) – дань памяти выдающегося человека и творческий вклад в наше культурное наследие.

Сергей Зубарь

Проба пера

Гена Забелин, курсант Ленинградского высшего артиллерийского командного училища, был натурой романтичной. На лекциях он частенько витал в облаках, и вопрос преподавателя: «Забелин, о чем я сейчас говорил?» – вводил его в легкий ступор. Ему сначала нужно было вернуться на грешную землю, прежде чем понять, чего от него хотят.

Генку спасало то, что учился он, в общем-то, неплохо. Звезд с неба не хватал, но был, так сказать, твердым хорошистом.

Как-то во время самостоятельной подготовки Гена, сидя один за партой, разложил перед собой тетрадь. Грызя шариковую ручку, с отрешенным видом уставившись в окно, он мучительно искал изюминку для своего произведения, даже не заметив, как к нему подошел командир взвода.

– «…Выключив свет, она медленно сняла трусики…» – заглядывая со спины, прочитал тот. – Забелин… Твою дивизию… – взревел взводный. – Вместо того чтобы готовиться к завтрашним занятиям… У меня слов нет…

Забрав Генкину тетрадь и хлопнув дверью, взводный удалился.

На вечернем построении командир батареи вывел Генку из строя.

– Вместо того чтобы учить стрельбу и управление огнем, у нас некоторые… «Выключив свет»… Ги де Мопассан хренов… Заметку в стенгазету написать некому, а вот про трусики… – орал комбат, размахивая тетрадью перед Генкиным носом.

Получив три наряда вне очереди, униженный и оскорбленный Генка встал в строй.

А через три дня было торжественное построение училища на плацу по случаю Дня Советской Армии и Военно-Морского Флота.

Неожиданно комбату позвонил начальник политотдела училища:

– Курсант Забелин у вас где?

– В наряде, товарищ полковник.

– Снимите его с наряда, необходимо, чтобы он был на построении на плацу.

«С чего бы это, неужели „заложили“ и до него дошло?» – гадал комбат.

Думал об этом и Генка, стоящий в строю.

По окончании торжественного митинга начпо, вызвав его к трибуне и выждав такую затянувшуюся, такую мучительную для Генки паузу, произнес:

– Товарищи курсанты и офицеры, сегодня утром мне позвонил начальник политотдела Ленинградского военного округа и поздравил. Наш курсант Забелин стал победителем конкурса, проводимого газетой «Красная звезда», написав потрясающую статью про наше славное училище. В ближайшем выпуске газеты эта статья будет опубликована, и поэтому всем замполитам необходимо на ближайших политзанятиях довести ее до личного состава. Забелин, вы уже на третьем курсе, а до сих пор скрывали свой талант. Вам нужно его развивать и совершенствовать. Понятно, что учеба отнимает много времени, но такой дар нельзя зарывать в землю, – пожурил он Генку, добавив трое суток к очередному отпуску. – Кроме того, считаю целесообразным разместить эту статью на стендах ваших Ленинских комнат, – добавил он, почему-то глядя на комбата.

– Так точно, – отрапортовал тот. И, глядя под ноги, буркнул себе под нос: – Тем более у меня уже есть кое-что из еще не опубликованного… Отставить смех! – обернувшись, рявкнул он на ржущий строй.

Увольнение

Самое начало 90-х годов.

В отдаленный учебный центр, готовящий сержантов и солдат-специалистов, для дальнейшего прохождения службы прибывает выпускник Тюменского инженерного училища. Неплохо, без троек закончив оное, с его же слов, он так и не стал офицером.

У Сереги светлая голова, и ему бы что-нибудь своими руками мастерить, а вот руководить, командовать… Еще в училище он понял, что ошибся с выбором профессии, но бросить учебу не решился. Родители гордились, что их сын станет офицером, да и любимой девчонке военная форма очень нравилась.

Тут же, попробовав себя в роли командира взвода, Серега окончательно понял, что это не для него. К тому же та самая девушка наотрез отказалась ехать из Тюмени в «тьмутаракань», бросив перспективную работу в пахнущей нефтью компании.

На Серегин рапорт с просьбой об увольнении командир части вместе с начальником политотдела прочитали ему лекцию о том, сколько средств затратило государство на его обучение и что он обязан…

На повторный рапорт довели, что есть два способа уволиться.

Первый – через тюрьму, за тунеядство и уклонение от воинской службы.

Второй – стать инвалидом, но по-настоящему, а не умышленно. А то опять же придется через тюрьму.

Лейтенант приуныл. В тюрьму ему не хотелось, к тому же не в его характере было тунеядствовать и бездельничать. Сам по себе-то он был парнем исполнительным и трудолюбивым, да и со спиртным не дружил.

В части, трудно сказать, на какой почве, Серега почему-то сошелся не со своими ровесниками, молодыми офицерами, а с пожилым, умудренным жизненным опытом прапорщиком, старшиной роты обеспечения. Тот учил его уму-разуму, в качестве наставника объясняя премудрости воинской службы. Из-за него-то Серега и получил свое первое взыскание.

Как-то сидели они, закрывшись в каптерке роты обеспечения. Попивая пиво, вели разговоры за жизнь. Серега пиво не любил, но, чтобы не обидеть Михалыча, поддерживал компанию.

Постепенно пиво дало о себе знать, и лейтенант «сейчас, на минутку» выскочил по нужде. Но, как назло, табличка, висевшая на двери туалета, крупными буквами сообщала: «Не работает». Ниже кто-то мелом дорисовал череп и кости. Дескать: «Не влезай – убьет».

Пришлось бежать в другую казарму.

Когда вернулся, Михалыч ему пожаловался:

– Вторые сутки мучаемся. Чего только не перепробовали, не пробивается.

– А как канализация проходит? Где первый колодец? – поинтересовался Серега.

– Так вон же люк, перед казармой, на плацу.

– Завтра пробьем, – заверил лейтенант.

А назавтра саперная рота участвовала в учениях с боевой стрельбой и обильным применением всевозможных имитационных средств.

Серега сначала хотел сэкономить пару штук взрывпакетов и затем использовать их не по назначению, но затем свой выбор остановил на ШИРАСе (шашке имитации разрыва артиллерийского снаряда). Ее-то вечером, по возвращении в часть, они вместе с Михалычем и установили в канализационный колодец перед казармой роты обеспечения. Сверху на люк передним колесом наехал ГАЗ-66.

Взрыв.

Автомашину подбросило, но не опрокинуло. Крышка люка с грохотом покатилась по плацу. Запах Серега с Михалычем почувствовали, еще стоя на нем.

У входной двери их чуть не сбил вылетевший навстречу весь в дерьме, издающий зловонный запах боец. Взглянув на них ошалевшими глазами, он прямиком рванул к морю.

Туалет потрясал «боевой раскраской». Все стены и потолок в дерьме. Лишь над одной кабинкой, на потолке, светлое пятно. Именно в этой кабинке сидел боец, получивший потрясающие, не забываемые на всю оставшуюся жизнь впечатления.

Командир долго орал, что это подсудное дело, что это статья за хищение взрывчатых веществ. Но, принимая во внимание молодость лейтенанта, его чистосердечное признание и учитывая конечный результат (туалет после такой встряски долгие годы работал бесперебойно), ограничился строгим выговором.

Полученное взыскание окончательно убедило Серегу, что его место на гражданке. А тут еще любимая девушка намекнула, что не сможет долго жить в разлуке.

С этими мыслями он и пришел к Михалычу, а тот, посочувствовав, дал совет:

– Начинай тупить.

– В смысле?

– Ну, закоси под дурачка. В конце концов командованию надоест, и они тебя уволят.

И Серега стал «косить», внося определенный колорит в быт гарнизона. Прижатый сопками к берегу Уссурийского залива, тот жил своей обычной размеренной жизнью.

Ближайшая деревня от гарнизона в пяти километрах. Школа, детский садик – всё там. В 8 утра потрепанный ПАЗик доставлял детей и женщин в эту деревушку, а ближе к вечеру возвращал обратно.

Канун Нового года. Давно выпал снег. Мороз где-то под минус двадцать, что для влажного приморского климата очень существенно.

---