Читать онлайн «Александровские Кадеты. Смута. Том 2»

© Перумов Н., текст, 2024

© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2024

Глава 8

15-я стрелковая дивизия занимала оборону. Балка, в ней узкий ручеёк, уже начавший вздуваться от талых вод. Хутор в центре позиции, фланги упирались в глубокие овраги. Справа и слева тоже не голое поле, там встали спешно переброшенные с западного фланга Южфронта дивизии. Правда, было их мало, не все успели подтянуться. Но и те, что успели, пришли в неплохом виде – пополненные из числа «сознательного пролетариата и беднейшего крестьянства», хорошо вооружённые: винтовок и пулемётов хватало, мало было новейших «автоматов Фёдорова», но это и к лучшему, простому бойцу они сложноваты.

Траншеи и окопы мигом заполнялись водой, стоять в них приходилось хорошо если по щиколотку, и красноармейцы стягивались к постройкам, где было, по крайней мере, сухо.

От Миллерово, казалось бы, всего ничего, и фронт беляки прорвали сразу на большую глубину, но увязли, передовые части до конца выполнили свой пролетарский долг – как могли задерживали царские войска и таки задержали, почти полностью погибнув, изрубленные улагаевской конницей.

Плохо было то, что в тылу так и не удалось справиться с мятежниками. Наступление на Вёшенскую и вовсе пришлось остановить, продотряды вливались в регулярные красные полки; восставшие казаки приободрились, вылезли из станиц, всё смелее и смелее нападали на тылы, обозы, громили ревкомы; у Бешанова нашлись подражатели, счёт «расстрелянным при сопротивлении изъятию хлеба» шёл на сотни, и казаки тоже зверели.

Жадов, хоть и начдив, вернулся с последнего похода за провиантом чернее тучи.

– Опять отряд наш попался, – выдохнул он в ответ на немой вопрос Ирины Ивановны. – Хлеб растащили, охрану разогнали, кто жив остался, а вот комиссара… – тут он вздрогнул, зябко повёл плечами. – Ирина Ивановна, дорогая… обещай мне, что, обернись дело полным швахом и не найдётся у меня последнего патрона или гранаты – обещай, что пристрелишь. Я знаю, ты не промахнёшься. Прямо в лоб попадёшь, или в висок, или в сердце. Я и не почувствую ничего. Раз – и уже там.

– Перестань, Миша, – Ирина Ивановна встала, коснулась на миг его локтя. – Всё будет хорошо. Все останемся живы. И ты, и я. Верь мне.

– Верю, – совсем по-детски вздохнул Жадов. – Тебе – верю. Маленьким был – в Бога так не верил, как в тебя.

Ирина Ивановна на миг зажмурилась, острые тёмные морщины вдруг прорезали лицо; хорошо, что начдив-15 смотрел при этом в другую сторону.

Но когда она вновь открыла глаза, никаких следов накатившего уже не осталось.

– Всё будет хорошо, – повторила Ирина Ивановна. – Скажи, комиссара этого…

Жадов поморщился.

– Тешились казачки, что сказать… медленно умереть не дали.

– Фамилия его как? – не отступала Ирина Ивановна.

– Пархоменко.

Брови Ирины Ивановны сдвинулись.

– Иван? Да как же он ухитрился-то?!

– И на старуху проруха выходит… мельника они казнили, что хлеб прятал. Большая яма была, на много пудов. Ну и… и…

– А у мельника небось жена. И дочки на выданье. Были… Договаривай уж, Миша. Изнасиловали их всех, да и убили. И хорошо ещё, если просто застрелили…

– Да, – с болью вырвалось у Жадова. – Ну как так-то?! Ладно, казачня эта, нагаечники, они иногородних всегда ненавидели… отчего и лупили нас почём зря на маёвках… но наши-то?! Наши-то как?!

– Наши тоже люди, – тихо сказала Ирина Ивановна. – Люди, не ангелы. Женщин на войне насиловали всегда. И убивали после насилия тоже.

– Так то всякий сброд! Буржуйские армии!

– А кто в них служил? Кто в солдатах-то был? Такие ж рабочие, такие же пахари. Не только «деклассированный элемент».

– Эх! – Жадов в сердцах махнул рукой, почти рухнул на лавку. – Долго нам ещё нового человека создавать придётся…

– Так чего ж создавать, я перед собой одного такого вот и вижу, – чуть улыбнулась Ирина Ивановна. – Ты-то, Миша, с пригожей вдовушкой тюфячки давить не станешь.

Жадов аж съёжился.

– Да как же я б смог… когда я… когда ты… когда я тебе…

– Вот потому-то ты и есть тот самый новый человек. – Ирина Ивановна наставительно указала пальцем. – Да-да, Миша. Тот самый. Который хлеб голодным отдаст, последнюю рубаху снимет, жизнью за справедливость пожертвует. Всем – всё, себе – ничего. Эх, Миша, кабы все большевики такими, как ты, оказались бы!.. А они сам знаешь что…

– Да беляки что же, лучше?! – горячо возразил начдив. – Тоже наслышаны! И хлеб отбирают, и расстреливают, и вешают!

Ирина Ивановна грустно кивнула.

– Звереют люди, Миша, вот что печально. Даже нет, не звереют. Звери друг друга сознательно не мучают. Убивают – так уж убивают. Для еды, детёнышей прокормить. А мы… –   она только головой покачала. – Счастье ещё, что наша дивизия не опозорилась.

– Питерскому полку спасибо. Сознательные ребята. Харьковские, то ж такэ… –   вздохнул Жадов.

– То ж такэ, товарищ начдив, а дивизия меж тем готова к отражению вражеского наступления. Сами проедетесь по позиции?

– Если мой начштаба говорит, что готова, – значит, готова. Как там этот… Штокштейн? Хоть одного шпиона поймал?

– Как не поймать, – холодно сказала Ирина Ивановна. – Уже с полдюжины. Если б не я – всех бы уже расстрелял.

Жадов аж поперхнулся.

– А почему мне не доложили?!

– О чём? Хватает он бойца, сажает под замок и начинает, как он выражается, «раскалывать» – признавайся, мол, что ты агент беляков, не то к стенке. Сам знаешь, какая у него слава пошла, у Штокштейна.

– И что, признаются? – мрачно осведомился начдив.

– Конечно. Пока я не вмешалась. Со взводом надёжных питерских ребят.

– И молчала!

– Хороший начштаба начальника дивизии по пустякам беспокоить не должен.

– Ничего себе! Ирина Ивановна, товарищ Шульц, приказываю вам впредь мне всё докладывать, ничего не упускать!

– Есть не упускать, товарищ начдив. В общем, всех задержанных я отбила. А Эммануилу Иоганновичу сказала: «Wenn Sie mit dieser Praxis nicht aufhören, werden unsere Soldaten Sie eines Tages zwingen, Kuhdung zu essen».

– Это что значит?

– Не суть, товарищ Михаил. Он понял. Тебя же не беспокоит, верно?

– Вот оно-то мне и не нравится… Что с разведкой?

– Вернулись. Против нас кубанские добровольцы, Ейский полк и Екатеринодарский.

– Ух ты. Цельная дивизия!

– Нет, товарищ начдив, едва ли половина от нашей наберётся.

– Так это и хорошо. Значит, не полезут, – повеселел Жадов.

– Наоборот, плохо. Не нравится мне, Миша, когда против нас так мало сил оставляют. Больше на заслон похоже. Полезут в другом месте, прорвутся, зайдут нам в спину…

И тут, словно отвечая, где-то совсем неподалёку разорвалась шрапнель.

– Не полезут… –   скривился Жадов. Накинул шинель и бросился на улицу.

От позиций добровольцев двигалась редкая цепь пехоты, над окопами красных рвались шрапнели, артиллерия белых била с закрытых позиций и с неприятной точностью.

Батарея 15-й дивизии попыталась отвечать по приближающейся пехоте, но артиллерийские наблюдатели у «контры» всегда были отличные, и огонь они перенесли почти тотчас.

…Михаил Жадов этого не знал, но именно так сперва японская артиллерия расстреливала нашу, с закрытых позиций, выдвинув вперёд дозорных с полевыми телефонами.

Цепи добровольцев прошли какое-то расстояние, иные жадные до боя бойцы красных открыли пальбу, но с такой дистанции попасть можно было разве что случайно.

– Смотри-ка, залегли, – удивился Жадов, опуская бинокль. – Обычно контра эта пулям не кланяется, а тут, эвон, пузами благородными да прямо по грязи…

– Потому что они тут атаку только изображают, – Ирина Ивановна оказалась рядом. – А прорываться в другом месте станут. Азбука, товарищ начдив.

Траншеи отрыты были на совесть, на накаты пошло всё, что смогли найти, включая сараи с амбарами, пулемёты наготове – «демонстрируют» тут беляки или нет, а кровью они умоются!

И верно – день длился, а цепи добровольцев, едва поднимаясь в атаку, тут же и залегали.

Канонада, однако, всё сильнее гремела у соседей и справа, и слева.

Немного погодя примчался вестовой.

– Подмоги надо! 12-я дивизия Нечипоренко подмоги просит! Давит контра, головы не поднять!

Жадов метнул быстрый взгляд на Ирину Ивановну.

– Давай полк Илютина. Полк паровозного завода, бывший Сергеева.

Ирина Ивановна сперва было кивнула, но затем прищурилась, подняла к глазам бинокль, надолго припала к амбразуре блиндажа, обращённой к наступающим белым.

– Чего медлишь? – выходил из себя гонец, напрочь позабыв о субординации. – 12-я там насмерть стоит!.. Подмогу давай, у вас-то тут тихо!

– Не полк. Один батальон, – вдруг решительно сказала Ирина Ивановна.

– Это почему?!

– Потому что они только того и ждут. За нами дорога прямая от Миллерово на Вёшенскую, не забыл?

– Думаешь, здесь и ударят? А чего ж мутузятся, встали-легли, легли-встали?

– Как раз и ждут, когда дивизию нашу раздёргают. Полк направо, полк налево – тут-то по нам и ударят. Думала я – только демонстрировать у нас тут будут, чтобы лучшие части мы никуда не двинули, а теперь смотрю – нет, у нас навалятся.

– Почему?

---