Попробуй меня вернуть. Бывшие

Елена Левашова

Глава 1.

Артём.

Выдыхаю сизый дым, наслаждаясь умиротворяющей картинкой: черные лебеди скользят по зеркальной поверхности пруда, покачиваются камыши, разбавляя тишину тихим шорохом, а закатные лучи проникают сквозь кружево редкой, молодой листвы…

Пахнет шашлыком, тиной и приближающимся летом. Все-таки хорошее место выбрала Крис для банкета.

Еще одна затяжка и… вернусь в этот бедлам. Еще немного, всего минутку здесь постою. Подумаю о… Я уже давно ни о чем не думаю… Плыву по течению, довольствуясь тем, что имею.

– Пу-упсик! – звонко кричит Кристина в распахнутую дверь между залом и просторной, деревянной террасой, выходящей к пруду. Меховое манто сползает с ее хрупкого плечика, локоны рассыпаются по плечам.

Господи, на людях-то зачем? Ненавижу это гадкое прозвище. Ума не приложу, что надоумил ее так меня называть?

– Крис, я сейчас приду. Вернись к гостям, простудишься.

Она послушно кивает. Дверь за стеной клацает, отрезая меня от мира роскоши и веселья. Возвращает тишину. В нее вплетаются чьи-то голоса неподалеку, металлический лязг инструментов, стариковский кашель, а потом:

– Давайте я, Аркадий Тимофеевич. Вам бы домой… Совсем расклеились. Я закончу, не волнуйтесь.

Сминаю окурок в кулаке, не веря ушам. Наверное, мне кажется? Не может такого быть, не она это… Не она.

Жмурюсь, прогоняя наваждение… Это все дым – сизый, искажающий яркую картинку, делающий ее похожей на блеклое пятно. Не может Барби выглядеть ТАК… Скромно, даже убого… В груди такое… Блядь… Я невольно поднимаю ладонь и касаюсь грудины, словно пытаясь вырвать острый шип. Больно так, словно туда олово залили. Или гвоздем поковырялись.

Старик кашляет, прикрывая рот ладонью, подхватывает ведро и ковыляет к выходу из розария.

Подхожу ближе, цепляясь за призрачную надежду на ошибку. Конечно, ведь не может Виолетта быть здесь! Она за границей – проматывает миллионы и живет на полную катушку. Сейчас я извинюсь, выдохну с облегчением и вернусь к гостям и невесте.

Барби старательно собирает сухие листья в большие, черные пакеты, когда я подхожу ближе.

– Привет, – протягиваю, нацепив на рожу непринужденную улыбку.

– Ну, привет, – равнодушно бросает она, поднимая на меня взгляд.

– Что ты здесь делаешь? Или ты… Купила этот клуб? Так я и знал. Молодец, решила быть поближе к народу и…

– Сурков, ты все сказал? Отвали. Не мешай работать.

Странная она… Раньше проходу мне не давала, бегала за мной, как полоумная… А теперь… даже макияжа нет. Длинные, волнистые, рыжие волосы заплетены в тугую косу. На ней простые джинсы и серая, шерстяная водолазка, обута в калоши, облепленные грязью.

– Виолетта, с тобой все нормально? Просто я…

– Отойди от газона. Туфли испачкаешь. Сейчас в них небо видно, и лучи отражаются, как от зеркала. Вернешься в зал грязный, зачем тебе это?

– Почему ты здесь? Я был уверен, что ты свалила в Европу, пока ветер был без камней.

– А тебя это, правда, интересует? – поднимается, вскидывая подбородок.

Гладкий, как персик… И щеки розовые, как спелое яблоко. Сине-голубые глаза в обрамлении длиннющих, темных ресниц. Кажется, без косметики ей лучше… Хотя… Мне-то какое дело? Что я к ней прилип? Все давно в прошлом – она, я, мы…

– Ну, да…

Она молчит. Смотрит так, словно собирается всадить в меня грабли. Смотрит она, а болит у меня… И гаденькое предчувствие ворочается в груди как змея.

– Виолочка, мы пришли! – слышится неподалеку женский голос.

– Черт, – шепчет Барби. – Почему сейчас, а не минутой позже?

Ошалело наблюдаю, как по дорожке идет рыжеволосая женщина и катит перед собой коляску.

– Барби, что здесь, блядь, происходит?

– Отвали, Сурков! Уйди уже отсюда! – рычит она, прикрывая грудь.

На ткани выступают темные пятна. Стремительно расползаются, а потом на землю начинают падать капли… Не понимаю, это молоко что ли?

– Уйди, – сипит Виолетта, бросаясь к коляске.

Стою как парализованный, не сводя с них глаз… Ее мать или родственница понуро опускает голову, роется в облезлом пакете и подает Виоле салфетку. Та что-то бурчит в ответ, цепляется в ручки коляски и остервенело тащит ее в сторону, подальше от меня.

– Виола, погоди. Барби, я…

– Ах, Барби, – выдыхает она, резко остановившись. – Нет ее больше, Сурков. Твоими стараниями – нет… И не делай вид, что не знал.

– Я ничего не знал. Не знаю… Погоди, там ребенок? – нагло лезу вперед и оттягиваю одеяло.

В коляске спит темноволосая девочка… Сопит, посасывая пустышку. Шапка сбилась набок, в кулачке зажата рукоятка игрушки… Перед глазами словно рябь расползается. Прямо как та, с озера…

– Моя? – хриплю, не отрывая взгляда.

– Моя, – сухо отвечает она. – И только моя. Отвали, Артем. Или я вызову полицию. Лучше послушай меня и…

Двери распахиваются, являя взору Крис.

– Пупсик, у тебя все нормально?

– Да, я уже иду!

– Иди к своей резиновой Зине, пупсик. А от меня отвали.

Виола отталкивает меня, хватает коляску и устремляется к противоположной стороне сада, к выходу.

Глава 2.

Артем.

Стою посередине дорожки как вкопанный и смотрю им в спину… Давно на меня так не смотрели… Уничтожающе, с тихой, неприкрытой яростью… Словно я вправду виноват в чем-то. Разворачиваюсь на месте, когда их фигуры растворяются в пространстве. Все-таки задеваю грабли и пачкаю туфли…

И чего Виола к ним привязалась? Куда делась ее одежда от-кутюр? Манеры, гордость и пренебрежение во взгляде? Она им могла к стенке пригвоздить, а тут…

Одежда плохая, ребенок тоже одет во все… простенькое, дешевое. Зажмуриваюсь, прогоняя воспоминания – застиранная шапка и такая же стремная погремушка…

Замираю на крыльце и хлопаю по карманам в поисках сигареты. Нет ее, все выкурил…

– Яша, привет, – звоню своему заму в «МБМ» холдинге. – Раскопай мне все про Виолетту Ленскую.

– Вводных маловато, Артем Николаевич.

– Двадцать восемь лет, прописана в Москве. Была… Господи, что еще? – растираю переносицу. – Она владела «Розовым бриллиантом».

– Салон красоты?

– Блядь, Яша! Какой ты айтишник, если не знаешь о них? Пробей инфу в интернете, я не могу сейчас.

– Сделаю все. Еще раз с днем рождения вас, Артем Николаич.

Гостям и без меня не скучно… Терский громко ржет, держа в руке рюмку водки. Хлопает по плечу моего партнера по бизнесу Сташевского и что-то шепчет ему на ухо.

– О! Зятек вернулся, – пьяно протягивает он, завидев меня. – Моя дочечка заскучала.

На нежных щечках Крис расцветает стыдливый румянец. Она тянет меня за рукав, почти насильно усаживая за стол, бежит навстречу официанту, требуя принести чистые тарелки.

Перед моей ошалелой мордой мелькают блюда с устрицами, осетриной на гриле, наполненные черной икрой салатники, фаршированные блины…

– Кушай, Темушка, – ласково воркует Кристина, наполняя мою тарелку.

– Спасибо, – бормочу в ответ, вспоминая дурацкую коляску и спящую в ней девочку. Барби – грустную и задумчивую…

Моя ведь девочка… Сроки совпадают. Если, конечно, Виолетта не бегала еще за кем-то…

Я тут осетрину жру, а она… Не могу. Что-то гадкое внутри вертится, колючее, как проволока. Наверное, сегодня на моей коре головного мозга вырастет мозоль от воспоминаний… Никогда я о ней не думал. Не вспоминал. Виола большей частью раздражала меня. Ладно она… Но дочка – это святое… Моя кровь.

Ерзаю на месте, мечтая, чтобы ведь этот балаган скорее закончился. Жаль, что Мишка Малков укатил с семьей в Сочи. Хорошо им там… Он ведь звал меня в гости… Нафига я не поехал?

Сташевский выдает тост, затем его сменяет Орлов… Сейчас бы нажраться и все забыть, но не могу… Жду инфу от Яши.

Ближе к десяти гости начинают расходиться. Крис вызывает такси отцу и Сташевскому – им в одну сторону, охранники помогают Орлову выбраться из-за стола.

Айфон вздрагивает в кармане. Пользуясь всеобщим замешательством, выхожу на улицу и жадно тяну носом прохладный, майский воздух…

Ленская Виолетта Юрьевна осуждена Московским городским судом по статье 119, статье 227 УК РФ (Угроза убийством или причинением тяжкого вреда здоровью – примечание автора) сроком на два года, обязательными исправительными работами сроком на двести часов…

В глазах темнеет… Как? Как, такое, блядь, возможно? Разве Малков не забрал заявление? Забрал. Я это точно помню… Статью 227-ю приплели для чего-то… Хотя, неудивительно для чего?

Михаил Малков – общественный деятель, меценат, успешный бизнесмен, человек, помогающий сотне детских домов. Все правильно… Наверное, в дело вмешалась генпрокуратура?

– Пупсик, едем домой? – томно шепчет Крис. – Я ведь еще не поздравила тебя? – облизывает пухлые губы.

Ну да… Утром мне не дала. А сейчас… Не до того мне…

– Погоди минутку, Крис. Мне отъехать надо. Ненадолго, – замираю в дверном проеме.

– Куда это? Ночь на дворе. Утром решишь свои дела.

Она права… Девочка наверняка спит, да и Виола… Почему она на свободе? Домашний арест?

– Хорошо, сейчас я вызову водителя. Пока выйду покурить.

---