Сожги венец безбрачия

Евгения Халь

Глава 1. Отключите интернет!

Лаура

Я никогда не говорила, что люблю тебя. Боялась. Виноват мой печальный опыт. Раньше с легкостью признавалась мужчинам в своих чувствах. И как только произносила: «Люблю, ты мне дорог, хочу быть с тобой» они исчезали. Наверное, все мужчины по натуре своей королевские соколы. Эти хищные птицы парят в высоте, потом выбирают жертву, бросаются на нее и клюют. Но никогда не добивают. Им достаточно самого факта победы. Упиться свежей кровью, жадно вдохнуть ее запах и снова взмыть вверх.

Так и со мной. Как только мужчины убеждаются, что я принадлежу им и никуда не денусь, они немедленно исчезают. Такое впечатление, что вселенная только этого и ждет: ей нравится смеяться надо мной.

Недавно я узнала, что это и называется венцом безбрачия. Когда те, кто дороги, покидают меня. И ты, моя несбывшаяся любовь, мое неслучившееся счастье, можешь идти. Теперь ты всё знаешь. Ты и вселенная можете вместе посмеяться надо мной.

Он повернулся спиной ко мне, распахнул дверь и вышел. Вот и всё. Еще один красивый, но бесполезный камень в моей короне, в моем венце безбрачия.

Ирония судьбы в том, что мое имя Лаура переводится с испанского как «увенчанная лаврами». Но единственное, что венчает мою бедную голову – железный, шипастый и колючий венец безбрачия. Мне тридцать два. Я живу в Москве – городе, который кишит молодыми и красивыми охотницами на мужчин. У меня нет шансов на счастье. Так и помру в одиночестве.

За месяц до…

Отключите интернет. Взорвите его к чертям! Чтобы косорукие неудачницы вроде меня тоже замуж сходили. Как выйду в сеть, так сразу тошнить начинает от идеальных интернет-невест. Ну не умею я умею вышивать крестиком, вязать на спицах и печь торты. А еще не занимаюсь спортом и не знаю пять языков. Но не хуже других умею любить. Почему мужчинам вдруг этого стало мало?

Все вокруг занимаются йогой, бачатой, росписью по батику, рисованием, самосовершенствуются на марафонах, готовят, ухаживают за собой и в тридцать выглядят на семнадцать. Учат английский в наушниках во время мойки пола. Пекут торты за полчаса до сна и путешествуют в места силы и духовности. Только я одна устаю, как собака, и ничего не успеваю. А можно мне просто побыть нормальной? Или нормальные сейчас замуж не выходят? Видимо, нет.

Женщину меняют не жизнь, не возраст, не победы и не беды. Женщину меняет мужчина, который рядом с ней. Только я не меняюсь. Потому что не с кем.

Особенно тяжело после праздников и выходных. Вся эта женская болтовня на работе и в чатах:

– Ой, а мой сегодня такое отчудил! Девочки, вы не поверите. Я в шоках.

– А я вчера детям и мужу такую запеканочку забабахала. А моему не зашло. Жевал с каменной мордой.

– А мой заценил вкусняшку. И дети были так рады!

Мне сказать нечего. Я молчу. А так хочется рассказать, что мой сегодня. И что дети такие умнички. И поплакать, как я устала от быта и кухни. А потом порадоваться, что устала. Ведь счастливые жёны и мамы всегда очень устают.

– Лаура, ты телефон бросила вчера в ванной, – он вышел из душа и положил телефон в мою сумку. – И что бы делала без него? И вообще что у тебя случилось? Душераздирающий рассказ я так и не услышал, – он начал растирать тело полотенцем.

Красивое, накачанное, влажное от воды тело. Как его зовут-то, господи? Ах да, Матвей.

– Потом бы забрала телефон, – я с трудом отвела взгляд от его широкого торса и узких бедер.

Некрасиво так пялиться на малознакомого мужика. Даже если провела с ним ночь. Которую вообще не помню. Ничего! Ни единого фрагмента.

– Потом? – саркастически уточнил он. – Кто тебе сказал, что будет продолжение? – спросил, как припечатал.

И это после первой нашей ночи вместе!

Его светло-голубые глаза холодными буравчиками впились в мое лицо.

– Успешные мужики не женятся на серых мышах и бледной моли, – Матвей натянул черные джинсы, белую футболку, накинул черный легкий пиджак и снял трубку гостиничного телефона.

– Завтракать будешь? Закажу доставку в номер, – как ни в чем не бывало спросил он, словно не оскорбил меня минуту назад.

Очень хотелось послать его. Грубо, резко, но метко.

– Нет, – процедила я, завернулась в одеяло и встала. – Спасибо за лекцию. Буду знать.

Одной рукой придерживая сколький шелк пододеяльника, второй рукой я попыталась накинуть блузку. Одеяло свалилось на ковер, блузка тоже. Обнаженная я неловко застыла под его насмешливым взглядом.

– А что тебя так удивляет? – осведомился он. – Вы, девушки, все хотите прынцев. Богатых, образованных, успешных. А вы-то прынцу что можете дать? Свою бессмертную душу и тело? Так у многих души-то и нет. А тело, за небольшими вариациями, тоже у всех одинаковое. Просто вы привыкли материальное и социальное положение поправлять за счет замужества. А мы чем хуже? Хотели равенства? Получайте равенство. Ну, вот конкретно ты что можешь дать мне?

Всё, терпение лопнуло.

– Да ты кто такой вообще? Как смеешь? Мы же только что проснулись в одной постели, а ты со мной так грубо… так… – я едва сдерживалась, чтобы не заплакать. – Да как же так можно с женщиной, с которой… – в горле пересохло.

– Что? Спали? – уточнил он.

– Наша встреча была ошибкой, – я, наконец, справилась с блузкой, натянула юбку, влетела в туфли и направилась к двери.

– Ой, какая драма! – Матвей преградил мне дорогу. – Для справки: между нами ничего не было. Я тебя привез в гостиницу, потому что не таскаю незнакомых девиц домой. Да и бар, в котором ты так наклюкалась, рядом с отелем. Как вообще можно так напиваться, если знаешь, что организм плохо реагирует на алкоголь?

В этом он прав. Пить вообще скверно, тем более так. Краска стыда залила мои уши.

– Я боялся, что тебя вывернет наизнанку. Поэтому пришлось раздеть до белья. И всю ночь я просто спал рядом. Но ты не ответила на мой вопрос: что у тебя случилось? Думаю, что после того, я как оплатил счет в баре, привез тебя в гостиницу, а потом всю ночь ждал, что придется держать твои волосы, пока ты корчишься над унитазом, имею право знать.

– Тебе зачем эта лишняя информация? – буркнула я. – Спасибо за заботу. Но пойду.

– Не пойдешь. Мне просто интересно чисто в профессиональном плане: ошибся я или нет? Рассталась с мужиком? Вчера из тебя так ничего и не вытянул. Ты лыка не вязала, только всхлипывала. Ну? – он облокотился на барную стойку в центре шикарного номера в гостинице люкс.

Красивый, сволочь! Высокий, хорошо сложенный. Светлые волосы коротко подстрижены. По-простому, без новомодных финтифлюшек вроде выбритых висков и затылка. Светло-голубые глаза леденеют на загорелом лице. С одной стороны, он излучает аристократичную небрежность и интеллектуальную утонченность. С другой, в нем ощущается что-то примитивно-грубое, почти животное.

Возможно, такое впечатление складывается из-за странной, искусственной, словно наклеенной, очень циничной улыбки, которая не сходит с его тонких губ. Однако, что по-настоящему завораживает –это его уверенность в себе. Она буквально окружает его невидимым коконом. Скользит во взгляде, движениях, интонациях. Глядя на таких людей, сразу понимаешь, что они компетентны во всем и всегда, и их просто невозможно не слушаться.

Неудивительно, что я ушла из бара вместе с ним. Привыкла к сволочам. Разрешаю им вытирать о себя ноги. Но со сволочами легко, не нужно притворяться. И все же не расскажу ему, что произошло.

– Это мое личное дело, – я направилась к двери. – Еще раз спасибо за помощь!

Он одной рукой схватил меня за плечо, а другой открыл дверь. На пороге стояла горничная с тележкой, сервированной для завтрака.

– Девушка, вы замужем? – Матвей взял розу из вазочки, которая стояла между тарелок, и протянул горничной.

– Нет, – она взяла цветок и кокетливо поправила выбившуюся из тяжелого узла на затылке прядь.

– А если бы вас похитил такой как я: молодой, красивый, спортивный и умный? И заточил бы в прекрасном гостиничном люксе? Вы бы сопротивлялись?

Горничная тяжело вздохнула и протянула Матвею обе руки:

– Нет! Можете приковать меня к батарее.

– Видишь, Лаура? Учись женской мудрости. Благодарю, – Матвей положил чаевые в кармашек передника горничной, вкатил в номер тележку с завтраком и закрыл дверь.

Налил в чашки кофе из фарфорового кофейника, отхлебнул апельсиновый сок, протянул мне чашку кофе и сказал:

– Ну, давай. Облегчи душу.

Запинаясь не то от горячего кофе, не то от внезапно подступивших к горлу слез, я рассказала ему о том козлине, с которым рассталась вчера. Он стал последней каплей. Полтора месяца назад не стало моего отца. Папа внезапно умер от инфаркта. Я пыталась забыться, заваливая себя работой. Так было легче, проще.

Козлину звали Алекс. Риэлтор, тридцати пяти лет, не женат, красив, вежлив. Он пришел ко мне подтянуть английский. У меня нет запрета на личные отношения с учениками. Потому что я преподаю английский и испанский в частной языковой школе.

Алекс красиво ухаживал, был терпелив и галантен. Очень старался помочь мне пережить горе. Я сдалась. Мы встречались две недели. А потом… дернул же меня черт полезть в его телефон, когда он пошел в душ.

---