В начале 1990-х гг., когда я часто (возможно, даже слишком часто) бывал в России, мои гостеприимные хозяева из издательства «Вагриус» недоумевали, почему я стремился проводить больше времени не у них, а в издательстве «Просвещение». Это государственный монополист в сфере школьной литературы и на тот момент самый крупный издательский дом в мире. Что я могу сказать? Тогда, как и сейчас, я был увлечен историей эпохи Просвещения и той ролью, которую образование и средства массовой информации способны сыграть в совершенствовании (или разложении) современного общества. Всемирный банк поручил мне написать доклад об индустрии учебной литературы и о том, как освободить ее от ярма тоталитарной системы. У истоков издательства «Просвещение» стояли Ленин и Луначарский (который как народный комиссар просвещения тоже кое-что понимал в кино)^[7]. И сколько же дезинформации оно вложило в головы миллионам школьников – во имя воспитания нового советского человека!

Битва против лжи – и против любой доктрины, любого мировоззрения, предлагающего в качестве идеологии «фантастическую», «демонологическую», всеохватывающую неправду, – должна представляться особенно значимой людям, рожденным и живущим на территории бывшего Советского Союза. Обличительные речи Кристофера Хитченса, в которых он клеймил преступления католической церкви, преследовавшей Тиндейла, применимы также к советскому режиму, затравившему и убившему некоторых героев этой книги, в том числе моих главных кумиров – писателей^[8]. Актуальны речи Хитченса и тогда, когда наши власти лгут и сажают в тюрьмы журналистов и людей, пытавшихся донести до общества правду. Наконец, это актуально, когда в разных странах правящие режимы отменяют культуры друг друга и винят государства и целые народы в том, что творят появляющиеся там порой отдельные монстры.

Как связаны между собой акты государственного терроризма и освобождение знания? Может ли свобода знания сыграть роль в решении проблем нашего мира? Еще как!^[9] Ответы на некоторые из «проклятых вопросов» есть в этой книге. А ответы на другие появятся в следующей.

Мир тесен, и мне приятно чувствовать связь с российскими читателями. Это издание посвящается Владимиру Григорьеву. Я благодарен Дарье Берёзко, Евгению Резниченко и Анастасии Корниенко, которые помогли выходу моей книги на русском языке. Спасибо также Павлу Подкосову из «Альпины нон-фикшн» за решение выпустить ее в такое непростое время. Нет нужды говорить, что это также подарок моему папе – и он ему очень понравился бы!

Питер Кауфман

Предисловие

Эту книгу я начал писать больше десяти лет назад.

И сейчас, в разгар пандемии, заканчиваю.

Когда я начинал книгу, то мечтал о том, чтобы наши институты знания: университеты, библиотеки, музеи, архивы, СМИ – осознали, какая огромная власть сосредоточена в их руках, особенно сейчас, когда в их распоряжении есть интернет.

И хотел призвать их всех – всех нас – объединиться, чтобы воспользоваться своей властью и донести до общества подкрепленную доказательствами правду. Выкладывать знания онлайн. Делиться фактами в этом сошедшем с ума мире.

И вот я заканчиваю книгу – в то время как мир охвачен недугом, медицинским и информационным. Когда кремируют триста тысяч новых умерших.

Когда повсюду растет преступность. Когда безработных становится больше, чем в эпоху Великой депрессии. Когда по всему миру закрываются университеты, библиотеки, музеи, архивы и школы.

И все меньше людей способны отличить правду от вымысла.

Но тем не менее это книга надежды. Как в наши дни можно написать книгу надежды? Жан-Жак Руссо, мыслитель эпохи Просвещения, автор трактата «Об общественном договоре», в своих мемуарах заметил: «Если я хочу нарисовать весну – в действительности должна быть зима; если я хочу описать прекрасную местность – я должен сидеть в четырех стенах; и я сто раз говорил, что, если бы меня заключили в Бастилию, я создал бы там картину свободы»^[10].

Экраны и динамики все ожесточеннее конкурируют за наше внимание, ложная, вредоносная информация соблазняет нас всеми возможными способами, непредставимыми еще несколько лет назад. Пандемия дала нам стимул переосмыслить и изменить пути и формы распространения знания. К тому же мы живем в новое время, эпоху видео, что расширяет возможности свободомыслящих людей.

Будущее покажет, насколько успешно институты знания научатся работать с видео – и как распорядятся возложенной на них ответственностью.

Питер Кауфман

Часть I
Вселенная монстров

1
Вселенная монстров

Уильям Тиндейл, родившийся в 1494 г. и казненный в 1536 г., считал современные ему способы обмена информацией недостаточными и основанными на несправедливости. С неослабевающим рвением он искал способ сделать так, чтобы любой человек имел доступ к знанию и мог делиться им. Тиндейл взялся за беспрецедентный проект кодирования (не зря же мы говорим о «языках» компьютерного программирования) – он задумал перевести все книги Библии, от Бытия до Откровения Иоанна Богослова, с латыни, греческого, иврита и арамейского на английский для рядового читателя. Говорят, что однажды Тиндейл сказал священнику, критиковавшему его труд, – священнику, который читал Библию только на латыни: «Я послужу тому, чтобы крестьянский мальчик знал Писание много лучше тебя». И он задействовал информационные технологии своего времени – тогдашние YouTube, веб-сайты и Twitter, связываясь с книгопечатниками, поставщиками бумаги, иллюстраторами, судовыми капитанами и кучерами по всей Европе, чтобы донести до людей знание и книгу, в которой оно содержалось^[11].

Эта задача не была простой. Власти предержащие времен Тиндейла, папа Климент VII и король Англии Генрих VIII, постановили: Библия может существовать и ее дозволено читать и распространять только в «собрании латинских переводов» Святого Иеронима, сделанных примерно в 400 г. Наказание за нарушение этого закона было одним из самых суровых, какие только можно представить, ибо виновник посягал на целый спектр общественных отношений и считался еретиком. Выступив против Церкви и короля – тем лишь, что пытался перевести Библию на английский и распространить свой перевод, Тиндейл бросил вызов «величайшим силам Западного мира». В тот момент, когда он «в Вормсе переводил и печатал свой Новый Завет, – сообщает нам его биограф, – в Норвиче молодого человека сожгли заживо за то лишь преступление, что он владел клочком бумаги с "Отче наш" на английском»^[12]. К тому же текст, который переводил Тиндейл, не был произведением одного автора. Библия, как пишет один из ее современных переводчиков, «создана многими людьми, выражает разные точки зрения и отражает литературную деятельность нескольких столетий», и на раннем этапе собирание разрозненных текстов Библии в один было «процессом, подобным созданию коллажа». «Существуют и другие произведения искусства, что формировались веками, например соборы средневековой Европы», – напоминает нам этот же переводчик, но переложение Библии на английский предполагало «сложный монтаж», вроде того, что происходит при создании «некоторых величайших голливудских фильмов»^[13].

Тиндейл знал семь языков, в том числе латынь, греческий, иврит и арамейский, и все свои знания направил на то, чтобы осуществить одну задачу – перевести Библию на английский. Он был набожным христианином. «Убеждения Тиндейла и его благочестивая жизнь были исполнены такой силы, – рассказывает нам биограф, – что за время его заключения [в котором он провел 20 месяцев до смертной казни] тюремщик, дочь тюремщика и несколько других членов семьи стали разделять его взгляды»^[14]. Но, несмотря на всю набожность и все надежды, Тиндейла ждал страшный конец: его «задушили», как гласит посвященная ему статья «Википедии», «а затем сожгли как еретика»^[15]. Таков оказался его удел: сначала король и Церковь десятилетиями преследовали его по всей Европе, полные решимости уничтожить (виной тому, что Тиндейла схватили, стало отвратительное, почти библейское предательство), а потом без малого два года он провел в холодной сырой темнице в Бельгии, неподалеку от Антверпена, почти все время в одиночном заключении. Бедный ученый-эрудит, который, как теперь известно, сделал для английского языка не меньше, чем Уильям Шекспир, одинокий человек, затравленный королем, Церковью и императором Священной Римской империи! Палач не сумел довести удушение до конца, поэтому, когда Тиндейла привязали к столбу, разожгли костер и огонь лизнул ему ноги, он пришел в себя и, заживо горящий, перед лицом представителей духовенства и семнадцати так называемых судей, которые столь единодушно послали его на смерть и собрались посмотреть на казнь, воскликнул, обращаясь скорее не к собравшимся, а к Всевышнему: «Господи! Открой глаза королю Англии!»^[16]

Печальна судьба тех, кто распространяет знания.

В начале XVI века – во времена Генриха VIII, папы Льва X и папы Климента VII – в подобной жестокости не было ничего необычного. Самый ярый преследователь Тиндейла, сэр Томас Мор, сам встретил похожий конец. Разгневавшийся на него Генрих VIII сначала хотел, чтобы Мора повесили, после чего в полумертвом состоянии сняли бы с виселицы, кастрировали, выпустили ему кишки и заставили смотреть, как они горят, и только потом обезглавили бы и сожгли целиком. Но, послушав советников, король смягчился и ограничился простым отрубанием головы: