Поскольку вопрос о победе над рынком не стоит, финансовые эксперты тратят немало своего времени на изучение квадратичного программирования, направленного главным образом на построение в трехмерном пространстве моделей диверсифицированных портфелей акций. Иными словами, если вы продираетесь сквозь запутанные математические формулы, приправленные некоторым количеством статистики, вам вполне по силам выйти на уровень рыночных игроков среднего уровня. Да, представьте себе! Несмотря на то, что существует множество других «сигналов» и «звоночков», суть ясна: победить рынок невозможно, так что даже не пытайтесь. Тысячи магистров и докторов наук отдали приличные деньги, а в ответ услышали этот паршивый совет.

Эти базовые установки можно отмести по двум причинам. Во-первых, в используемой учеными методологии и высказываемых ими гипотезах присутствует ряд фундаментальных ошибок (их мы бегло рассмотрим позднее, хотя речь в этой книге пойдет не об этом). Во-вторых, что гораздо важнее: несмотря на то, что университетские преподаватели, как правило, оказываются правы и рынок ценных бумаг действительно более или менее эффективен, их исследования и заключения не применимы лично к вам.

Очевидно, что эти академические исследования должны игнорироваться и большей частью Уолл-стрит. Ведь сама идея брать деньги за инвестиционные консультации не слишком вяжется с тем фактом, что эти консультации на самом деле не стоят и ломаного гроша. К несчастью для профессионалов, факты на первый взгляд подтверждают справедливость выводов ученых. Согласно академической теории, можно ожидать, что долгосрочные результаты деятельности управляющих пенсионными и паевыми фондами будут равны среднерыночным показателям за вычетом суммы вознаграждения за управление. Фактически же, слегка отклоняясь от выводов, вытекающих из теории эффективного рынка, профессионалы ежегодно демонстрируют результат на 1 % хуже среднерыночного даже без вычета комиссии за управление. Объясняет ли теория об «относительной» эффективности рынка подобные удручающие показатели или же они связаны с какими-то другими факторами?

Проблема профессионала

Я спросил об этом человека, которого считаю одним из лучших профессионалов в сфере бизнеса. Назовем его Боб (хотя на самом деле его зовут Рич). Боб управляет портфелем ценных бумаг общим объемом 12 млрд долларов в крупной американской инвестиционной фирме. Чтобы вам было понятнее, представьте, что вы на ипподроме делаете ставку 100-долларовыми купюрами. Так вот, уложенные в стопку 12 млрд долларов равнялись бы по высоте двадцати башням Всемирного торгового центра (само собой, ставка такого размера почти наверняка раздавит всех конкурентов вашей лошади). Для того чтобы определить степень своего успеха, Боб анализирует доходность собственного портфеля в сравнении с индексом S&P 500. Результаты анализа впечатляют: за последние десять лет его среднегодовая доходность превышала показатели индекса на 2–3 %.

Вы скажете: что же впечатляющего в 2–3-процентном превышении? Ну, во-первых, за двадцать лет инвестиций даже такие темпы обеспечивают на 50 % более высокий прирост сбережений, но дело даже не в этом. Результаты, показанные Бобом, феноменальны тем, что в мире многомиллиардных инвестиционных портфелей достичь подобного уровня доходности очень непросто, а тем более на постоянной основе. Достаточно нехитрых расчетов, чтобы понять, с какими ограничениями приходится сталкиваться Бобу в связи с размерами его портфеля. Для формирования портфеля из 50 различных акций средний объем инвестиций в каждую из них должен составлять примерно 240 млн долларов; для пакета из 100 акций различных компаний – 120 млн долларов.

На Нью-Йоркской, Американской фондовых биржах и внебиржевом рынке NASDAQ котируется в общей сложности около 9000 наименований акций. Из них примерно 800 имеют рыночную капитализацию более 2,5 млрд долларов и около 1500 – более одного миллиарда долларов. Допустим, Боб не собирается приобретать более 10 % акций любой компании (по причинам юридического характера и исходя из соображений ликвидности). Тогда, вероятнее всего, у него в портфеле будет минимум 50–100 различных акций. Если же он решит расширить область поиска потенциальных кандидатов и включит в их число компании с рыночной капитализацией ниже одного миллиарда долларов – например, чтобы сделать ставку на некоторые малоизвестные акции недооцененных компаний, – то его минимальный набор легко может увеличиться до 200 различных акций.

На интуитивном уровне вы бы, вероятно, согласились с тем, что в диверсифицированном портфеле есть некое преимущество: одно-два неудачных решения не нанесут сокрушительного удара по вашему карману и уверенности в себе. С другой стороны, можно ли назвать портфель из 50, 100 или даже 200 пакетов акций по-настоящему диверсифицированным?

На поверку выясняется, что диверсификация помогает избежать инвестиционных рисков лишь отчасти (и часть эта не так уж велика). Даже предусмотрительно приобретя все 9000 акций, вы все равно рискуете – ведь для рынка характерны постоянные спады и подъемы. Даже «идеальная» диверсификация не устранит так называемый рыночный риск целиком.

Однако, несмотря на то, что рыночного риска нельзя избежать путем простой покупки все новых акций, можно справиться с другим «нерыночным» риском. Этим термином принято обозначать ту его часть, которая никак не связана с общими движениями фондового рынка. Этот тип риска может возникнуть, например, при пожаре на производственном предприятии или в том случае, если продажи нового продукта не оправдывают ожиданий. Если не хранить все яйца в одной корзине – не вкладывать все в производство, скажем, автомобильных антенн, грудных имплантов, камней-питомцев или свитеров с этническими узорами, – можно снизить степень риска, возникающего в случае неудачи той или иной компании.

По статистике, даже владея акциями всего двух разных компаний, вы на 46 % снижаете «нерыночный» риск, возникающий в случае, если акция у вас всего одна. Такой риск якобы снижается на 72 % при портфеле из четырех акций, на 81 % при портфеле из восьми акций, на 93 % при портфеле из 16 акций, на 96 % при портфеле из 32 акций и на 99 % при портфеле из 500 акций. Не оспаривая точности этих конкретных статистических данных, следует помнить о двух вещах:

1. После покупки шести-восьми акций компаний, представляющих различные сектора экономики, польза от добавления в портфель еще большего количества акций в попытке снизить риск невелика, а кроме того…

2. Общий рыночный риск не устранить приобретением новых акций.

Фактически, выбирая для своего инвестиционного портфеля уже двадцатые, тридцатые или даже восьмидесятые акции, Боб придерживается стратегии, навязанной ему разрешенными размерами торговой позиции, юридическими ограничениями и фидуциарными соображениями. Он делает свой выбор вовсе не потому, что считает свои последние приобретения такими же удачными, как и первые. И не потому, что именно эти акции позволят обеспечить оптимальный уровень диверсификации.

Словом, бедняге Бобу приходится постоянно придумывать все новые идеи, выбирая акции из узкого и строго ограниченного перечня наиболее популярных вариантов, покупать и продавать несметное количество определенных ценных бумаг, не оказывая существенного влияния на их стоимость, и в целом чувствовать себя рыбой в аквариуме, когда за твоей доходностью пристально следят и оценивают на квартальной или даже ежемесячной основе.

К счастью, вас это не касается.

Секрет вашего богатства

Так к кому же следует обратиться инвестору, если он хочет сделать состояние на фондовом рынке, а Боб по понятным причинам занят? К добру это или не очень, но все дороги ведут нас к моим свойственникам (не волнуйтесь, я сказал «к моим», а не «к вашим»).

По выходным они, как правило, отправляются на деревенский аукцион или в магазин антиквариата, или на летнюю распродажу, где ищут предметы искусства или старины. Как заядлые коллекционеры, они стараются приобрести такие предметы, сам факт владения которыми принесет им радость. Как скрытые капиталисты, они ищут антиквариат или малоизвестные произведения искусства, которые можно купить по ценам гораздо ниже их истинной стоимости.

Перейдя в режим капиталиста, мои свойственники следуют весьма простой стратегии. При виде предмета старинной мебели в антикварном магазинчике какого-нибудь захолустного городишки или полотна импрессионистов с бабушкиного чердака они задают самим себе перед покупкой всего один вопрос: «Были ли на каком-нибудь недавнем аукционе или в частной сделке проданы подобные вещи по цене, многократно превышающей сумму покупки?» Да, вот так просто. Хотя гораздо информативнее был бы вопрос, который они не задают: «Может ли этот художник стать новым Пикассо?» или «Взлетят ли цены на французскую мебель восемнадцатого века?». Конечно, было бы здорово и, возможно, более выгодно уметь прогнозировать подобные тенденции в мире мебели. Но немногим дано умение посредством развитого навыка, знания и своевременно включившегося чутья предсказать такие вещи и извлечь из этого прибыль. Впрочем, умение моих свойственников предугадывать тенденции к делу не относится. Им и не нужно этого делать, они и так знают, как использовать имеющиеся знания с выгодой для себя.

Это не значит, что их знания в области искусства и антиквариата не помогают им зарабатывать, но приобрести эти знания под силу многим. Их же личное преимущество состоит в умении применить свои знания в специфических сферах. Найти эти сферы сложнее, но когда это происходит, конкуренция в них со стороны других подготовленных коллекционеров намного ниже, а значит, выше вероятность найти сделки с заниженной ценой.