– Пожалуйста! – резко воскликнула аментет. – Мгновение. Одно мгновение тишины!

Маа-херу удивлённо застыла с приоткрытым ртом, но она явно не могла молчать даже миг.

– Да хоть вечность! Мы с тобой тут вдвоём, никто не прервёт твоих раздумий.

Искренняя непосредственность души вызвала в груди аментет давно позабытую дрожь смеха. И сдержать её она не смогла.

Сначала её губы, подрагивая с непривычки, расплылись в неуверенной улыбке, но уже в следующее мгновение аментет залилась звонким смехом, который выжигал всю тяжесть и всю пустоту, что копились в душе.

Мересанх с улыбкой присела на кушетку, и даже её нескончаемый поток слов прервался, чтобы дать слуге Осириса возможность свыкнуться с новыми ощущениями.

– Прости! Прости. Я не знаю, что со мной, – сквозь слёзы и смех бормотала аментет. – Так ведь не должно быть… Такого со мной никогда не было!

– Я знаю, милая моя. Ты же аментет. Вы такие пустые, ничего никогда не чувствуете, – Мересанх задумчиво проследила за слезой, скатившейся по щеке девушки. – Но, видимо, не все.

– Не все? О чём ты?

– Когда я только попала сюда, то пыталась подружиться с такими, как ты, – маа-херу грациозно поднялась с кушетки и подошла к балкону. – Но в ответ на любые мои слова и даже провокации вы всегда отвечали бесстрастно и безлично, словно пустые сосуды. Поговорив с душами, что при жизни служили в храмах, я узнала, что слуги Осириса тоже когда-то были смертными, но вас стёрли, забрали вашу суть и человечность вместе с именами.

«Стёрли? Меня стёрли. Я ведь знала об этом, – аментет прижала пальцы к вискам. – От нас этого никто не скрывает».

– Но ты явно испытываешь чувства, милая моя.

Девушка уже не слышала слова Мересанх. Она пыталась понять, вспомнить. «Мы все были смертными. И я была. У меня была жизнь, дом, семья… – она пыталась ухватиться за ниточки, способные привести её к прошлому, но всё было тщетно. – Крылья – дар Осириса за то, что я умерла безгрешной, а имя у меня забрали в наказание за то, что не дошла до Суда. И чтобы не использовала силу крыльев пристрастно».

Аментет сильнее впилась пальцами в голову, пытаясь остановить нарастающее гудение. «Я ведь это знала, но это больше не имело смысла, мне было всё равно… Почему мне больше не всё равно?!» Мересанх легко прикоснулась к её волосам, привлекая к себе внимание.

– Что ты чувствуешь?

– Я не понимаю…

– Расскажи, что случилось, когда ты создала пруд?

– Я посмотрела на цветы. Меня никто раньше не просил создать такие. И нигде на Полях их не было. Мы можем создавать всё, что просят маа-херу, и нам не обязательно знать, как выглядели эти предметы. Главное, чтобы души попросили. Когда я взглянула на…

– Лотосы?

– Да. На лотосы… В голове помутилось. Там была женщина. Она расчёсывала мне волосы, – воспоминание, наполненное любовью, вновь уступило тому, в котором царил страх. – А потом меня начали засыпать песком, и он не давал дышать, было так больно. Так страшно…

Аментет задохнулась неконтролируемым рыданием, и Мересанх поспешно притянула её к себе.

– Ну тише, тише… Всё позади…

– И снова появился лотос. Сесен, как ты и сказала, – рассказ продолжался сквозь слёзы. – Он оживал, и я почувствовала… Сразу всё! И запахи, и снова страх, и что-то ещё. Желание.

Слово повисло в воздухе.

Рука Мересанх, что ещё мгновение назад успокаивающе гладила спину аментет, замерла.

– Какое желание?

– Я захотела жить.

Гостиная погрузилась в тишину, прерываемую только прерывистым дыханием слуги Осириса. Ей было страшно.

Царь неспроста отнял у аментет чувства. Таков был баланс и закон загробного мира – все должны были получить то, что заслужили. А нарушение законов было грехом. Как при жизни, так и после смерти.

Аментет не хуже других обитателей Дуата и Полей Иалу знала, чем карались грехи. Пастью Амт и небытием, без шанса на перерождение в конце времён.

Мересанх задумчиво смотрела на балкон и залитое охристым цветом небо.

– Почему это могло произойти с тобой?

Разумеется, у аментет не было ответа, и слова, что она произнесла, были всего лишь привычкой:

– Воля богов?..

Мересанх едва заметно ухмыльнулась.

– Боги ответственны за многое – это правда. Но всё же, мне кажется, что прямая причина была иной. Видения пришли к тебе, когда ты создала лотосы. Думаю, они напомнили тебе о прошлой жизни.

Девушка тяжело сглотнула и заставила себя воскресить в памяти вид нежных цветов, скользящих по водяной глади. На секунду ей показалось, что она могла бы отдать всё на свете, лишь бы прикоснуться к одному из них.

– Сесены… Они были так красивы.

– Я всегда их любила. Они символизируют смерть и возрождение, закрывая лепестки на закате и вновь раскрывая их на рассвете, – маа-херу всплеснула руками, широко улыбаясь. – Но я никогда не думала, что вид лотосов может вернуть кому-то личность и чувства!

Аментет прикоснулась к ноющим вискам.

– Если я вновь чувствую, то почему не помню прошлое? Кем я была до смерти?

– Я не знаю. И, боюсь, не могу обещать, что ты когда-нибудь узнаешь или вспомнишь. Но теперь ты можешь чувствовать надежду. А она преодолевает любые трудности, – мягкие слова Мересанх были непонятными. Они не успокаивали, а лишь ещё больше тревожили. – Поздравляю с возвращением в стан смертных! Пусть и уже почивших.

Ускользающие мысли о прошлом, тяжёлое чувство в груди и слишком несвоевременное поздравление заставили аментет вскочить на ноги.

Она прошлась от стены к стене. Затем обратно. Казалось, движение должно было хоть немного очистить разум.

Лотосы, пруды, боги, видения… Всё это по-прежнему не имело смысла. «Крылья ещё на моих руках. Но я чувствую, – аментет в ужасе прижала ладонь ко рту. – Значит, я нарушила закон загробного мира?..»

– Мне нужно сообщить об этом! Другим аментет или самому Осирису!

Мересанх издала короткий испуганный писк и тут же замотала головой.

– Что ты, милая моя! Они ведь вернут всё, как было! Сотрут тебя снова!

– А может быть, я и хочу вернуть всё, как было!

Сказав это, аментет сама испугалась. «Мне ведь нужно сообщить! Так будет правильно! Они не обязательно будут меня… Стирать? – мысли путались, и девушка снова почувствовала в уголках глаз подступавшие слёзы. – Ведь моей вины нет! Всё произошло случайно! Но если сотрут…» Она вспомнила песок, засыпавший её в видении. Дикий страх, сковывавший по рукам и ногам. «Я бы хотела это забыть». Но на смену воспоминанию о страхе пришло другое – о нежных женских руках, проводивших гребнем по волосам, и о раскрывшемся цветке лотоса, дарившем надежду. «Но ведь тогда я забуду и это…»

– Просто создай дом, где мне не будет тошно. И уходи.

Слова и выражение лица маа-херу Кейфла возникли перед внутренним взором аментет так ярко, словно он вновь стоял перед ней.

Только теперь она поняла, с какой скорбью и горечью говорил юноша.

Появись у неё эмоции чуть раньше, она могла бы облегчить его боль. Аментет была в этом уверена. «Ведь одно доброе слово порой может спасти мир». Она не знала, откуда в её голове возникла эта фраза, но могла поклясться, что никогда не слышала её на Полях Иалу. «Нет. Я не могу снова забыть».

– Тебя могут не просто стереть, а отдать на съедение Амт, – тихо сказала Мересанх. – Ведь второй раз взвесить твоё сердце не выйдет. А рисковать и оставлять крылья той, что, пусть и случайно, совершила грех, Царь Богов не будет. Но ты ведь решила никому не рассказывать, не так ли, милая моя?

Аментет подняла удивлённый взгляд на Мересанх.

– Нет! То есть да… – запутавшись, девушка спрятала лицо в ладонях. – Откуда ты знаешь, что я решила?

– Ты обрела эмоции только что и пока не научилась их скрывать. Твоё лицо – открытая книга, и будет лучше, если ты поскорее научишься её закрывать. Иначе и рассказывать никому не придётся. Все поймут и так.

– Как? Как её… Закрыть?

Мересанх усмехнулась.

– Я могу помочь. Научить. Но ты уже надолго задержалась у меня. А мы не хотим привлекать внимание к твоей… Хм… Обновлённости.

За бурей эмоций аментет не сразу распознала слабый звон зова других маа-херу. Его было непривычно много, и она поняла, что звали её действительно уже давно.

– Пока отправляйся исполнять желания. Ни с кем не говори, просто слушай и делай, чтобы избежать неожиданностей. А когда появится возможность, возвращайся ко мне, чтобы начать наши уроки.

– Спасибо тебе, маа-херу Мересанх, – выдохнула аментет.

– За то, что мучила украшением дворика? Пустяки! Обращайся.

Мересанх засмеялась, а девушка лишь непонимающе нахмурилась. Шутки она не поняла, да и звон зова в ушах становился всё более навязчивым. Нужно было спешить.

Вопрос о том, почему разговорчивая маа-херу ни с того ни с сего решила ей помогать, даже не возник в пока ещё таких наивных мыслях.

Выйдя на улицу, аментет снова оказалась перед прудом с лотосами. Взгляд на них больше не причинял боли, но на её место пришло желание. Желание обладать цветком любой ценой. «Как же они могут быть настолько живыми в загробном мире?» – украдкой поглядывая на виллу Мересанх, она приблизилась к пруду. Смотря на лотосы, аментет сама чувствовала себя живой, хоть и не помнила, каково это. «Велика власть Царя Богов Осириса, если он подарил своим слугам силу создавать нечто столь прекрасное».

---