Моя способность выражать мысли продолжала ухудшаться, поэтому уныние сменилось отчаянием. Ведь все прелести жизни – отношения (дружеские и не только), путешествия, работа, к которой меня тянуло, – казалось бы, ускользали от меня. Словно темный занавес опускался на сцене моей жизни до того, как у меня появлялся шанс попросту начать свое выступление.

Однажды, когда я сидел рядом с очередным кабинетом врача, ожидая приема, меня осенило. В мгновение ока я понял, что нахожусь на перепутье. Либо с этого дня я возьму ответственность за собственное здоровье и лечение на себя, либо я потрачу остаток жизни, бегая по больницам и не находя решения.

Я достал дневник и начал записывать все свои мысли и переживания. Я в первый раз записал историю своей болезни своими словами, опираясь на собственные ощущения. Зафиксировал, какое лечение мне помогло, какое – нет. Записал, чего я хочу и чего не хочу, чем я был готов пожертвовать, а чем – нет, и что для меня означал бы побег из мира боли, в котором я ощущал себя запертым.

Я понял, что нужно сделать, когда увидел, какую форму история моей болезни приобретала на бумаге. Я резко встал, подошел к регистратору и попросил свою полную медицинскую карту. Она посмотрела на меня с недоумением, однако после того как я ответил на несколько вопросов, нашла мои данные и начала делать ксерокопии.

Моя медкарта насчитывала сотни страниц, и я знал, что никогда не смогу работать с ее бумажным вариантом. Я начал сканировать каждую страницу на домашнем компьютере, и с этими цифровыми записями уже можно было работать: искать в них нужные данные, оставлять пометки, делиться ими и упорядочивать на свое усмотрение. Я стал менеджером проекта под названием «Мое здоровье», делая подробные записи обо всем, что мне говорили врачи, пробуя все, что они мне предлагали, и продумывая вопросы для следующего приема.

Когда вся эта информация оказалась в одном месте, начали вырисовываться закономерности. С помощью докторов я открыл для себя блок болезней под названием «функциональные нарушения голоса», в котором были описаны проблемы с любой парой мышц, необходимых для правильного проглатывания пищи (а этих мышц было более пятидесяти). Я понял, что лекарства, которые я принимал, лишь маскировали мои симптомы, поэтому со временем мне было все труднее понять, что они означали. Мой недуг не был ни болезнью, ни инфекцией, которую можно было бы вылечить таблетками, – это было функциональное состояние, заставившее меня поменять подход к заботе о собственном теле.

Я начал исследовать, как дыхание, питание, голосовые привычки и даже детский опыт могли сказаться на нервной системе. Я начал понимать связь разума и тела, как мои мысли и эмоции напрямую влияли на то, как чувствует себя мое тело. Продолжая делать записи обо всем, что я узнал, я разработал эксперимент, в ходе которого сделал несколько простых изменений в образе жизни – улучшил рацион питания, регулярно медитировал и выполнял голосовые упражнения, которые мне посоветовал фониатр^[4]. К моему глубокому изумлению, эксперимент принес свои плоды практически сразу. Боль в горле не исчезла, но стала гораздо более контролируемой^[5].

Оглядываясь назад, я понимаю, что те заметки были так же важны для улучшения моего состояния, как лекарства или процедуры. Они дали мне возможность отвлечься от нюансов и посмотреть на ситуацию с другой стороны. Заметки стали помощником в принятии практических решений, основанных на той информации, которую я получал; и все это я мог бы использовать применительно как к внешнему миру медицины, так и к моим внутренним ощущениям.

С тех пор я стал одержим технологическими возможностями работы с информацией вокруг меня. Я начал осознавать, что обычное ведение заметок на компьютере было лишь верхушкой айсберга. Ведь как только записи становились цифровыми, они уже не ограничивались короткими рукописными каракулями. Они могли принять любой вид, к ним можно было добавлять изображения, ссылки и файлы различных форм и размеров. В зависимости от цели в цифровом пространстве информации можно придать любую форму, подобно магической первобытной силе природы.

Я начал использовать цифровые заметки в других сферах своей жизни. В университете я превратил стопки растрепанных тетрадей на спиралях в элегантно оформленную коллекцию конспектов с возможностью поиска. Я научился записывать только самые важные моменты с занятий, возвращаться к ним при необходимости и использовать их при написании эссе и подготовке к тестам. Я всегда учился посредственно, и оценки у меня были средними. Мои первые школьные учителя регулярно оставляли мне в дневнике замечания по поводу низкой концентрации внимания и блуждающего ума. Представьте себе мою радость, когда я окончил университет с одним из самых высоких средних баллов и знаками отличия.

Однако мне не повезло окончить вуз в тяжелейшей для рынка труда ситуации за поколение – после финансового кризиса 2008 года. Возможности трудоустроиться в США были ограниченны, и я решил присоединиться к Корпусу мира – американской организации, отправляющей волонтеров на службу в развивающиеся страны^[6]. Меня приняли и отправили в небольшую школу в сельской местности на востоке Украины, где я два года преподавал английский язык детям в возрасте от восьми до восемнадцати лет.

В работе учителем с ограниченными ресурсами и почти без поддержки меня снова спасла моя система заметок. Я фиксировал примеры уроков и упражнений отовсюду: из учебников, с сайтов, флешек, которыми обменивались другие учителя. Я подбирал английские фразы, выражения (в том числе и сленг) и в игровой форме преподносил их третьеклассникам, чтобы они не теряли интерес. Старшеклассников я обучал основам личной продуктивности: как придерживаться расписания, как делать заметки в классе, как ставить цели и планировать свое образование. Никогда не забуду их признательность, когда они выросли, применили эти навыки при поступлении в университет и добились успеха на своей первой работе. Прошло много лет, а я все еще регулярно получаю сообщения с благодарностью от моих бывших учеников, ведь навыки продуктивности, которым я их научил, продолжают приносить плоды в их жизни.

После двух лет преподавания я вернулся в США и был очень рад получить должность аналитика в небольшой консалтинговой фирме в Сан-Франциско. Однако, как бы я ни был рад начать свою карьеру, я столкнулся с серьезной проблемой: темп работы был высочайшим, даже бешеным. Переехав из украинской провинции в эпицентр Кремниевой долины, я оказался совершенно не готовым к непрерывному потоку информации, нормальному явлению для современных рабочих мест. Каждый день я получал сотни входящих писем, каждый час – десятки сообщений, а звуки уведомлений и звонков, раздававшиеся отовсюду, превращались в непрерывную какофонию. Помню, как оглядывался на своих коллег и изумлялся: «Как они здесь вообще что-то делают? В чем их секрет?»

У меня был лишь один секрет, поэтому я и начал все записывать.

Я делал заметки обо всем, что узнавал, с помощью специального приложения на компьютере. Я создавал заметки во время встреч, телефонных звонков и поиска информации в сети. Я конспектировал факты из исследований и использовал их потом на слайдах для наших презентаций клиентам. Я фиксировал самые лакомые идеи из социальных сетей, чтобы потом поделиться ими с нашей аудиторией в интернете. Я записывал обратную связь более опытных коллег, чтобы быть уверенным в том, что я ее очень хорошо усвою. Каждый раз, когда мы начинали работу над новым проектом, я создавал на своем компьютере специальное место для информации, связанной с этим проектом, где я мог разобрать все данные и разработать план действий.

Поток информации уменьшался, и я начал обретать чувство уверенности в своей способности находить самое важное в нужный момент. Я стал человеком, к которому подходили в офисе, чтобы найти один-единственный файл, раскопать тот самый факт или же вспомнить, что именно клиент сказал три недели назад. Вам знакомо чувство удовлетворения от того, что вы единственный человек в офисе, который помнит нечто важное? Когда я осознал неоспоримую ценность своих знаний и выгоду от их использования, именно это чувство и стало моей наградой.

Моя коллекция заметок и файлов всегда предназначалась для личного использования, однако, работая над проектами в сфере консалтинга для важнейших организаций мира, я начал понимать, что их тоже можно было сделать бизнес-активом.

В одном из опубликованных нами отчетов было указано, что стоимость реального капитала США – земель, производственных механизмов и зданий – составляет примерно 10 триллионов долларов. Однако эта цифра ничтожна по сравнению со стоимостью человеческого капитала, который оценивается приблизительно в 5–10 раз выше. Человеческий капитал – это «совокупность воплощенных в людях знаний и ноу-хау – их образования, опыта, мудрости, навыков, отношений, здравого смысла и интуиции»^[7].