Роже оборачивается и поднимает фонарь. Сигналит им и не видит ответного сигнала. Значит, что-то там, в том ряду, не в порядке... Может, контейнер вскрыт?.. Роже морщится от снега и шагает ветру навстречу. До следующего ряда надо пройти всего два судовых контейнера, стоящих бездверными торцами вплотную друг к другу, – двенадцать метров, двадцать шагов... И с каждым шагом Роже чувствует приближение беспокойства. Хотя Лефлер и заика, но крикнуть он может... Почему не крикнул?

Роже на ходу отстегивает клапан кобуры. Охране полагается оружие, пусть и не совсем серьезное – стандартный полицейский револьвер «манурин»^[3], но стреляющий резиновыми, а не боевыми пулями. В голову попадешь – убить можно, а в корпус – ребра переломает. Но Роже пока не кладет руку на рукоятку. Встречи с грабителями портовых контейнеров – не редкость в жизни охранников. Кто такие эти воришки... С ними, как правило, можно кулаками обойтись. За всю службу Роже только дважды оружие доставал, но ни разу не доводилось стрелять. Не любитель выстрелов и Лефлер... У заики кулаки еще потяжелее, чем у напарника.

Роже поворачивает за угол крайнего контейнера и останавливается. Ему даже фонарь включать не нужно. Он видит заику лежащим навзничь рядом с распахнутой контейнерной створкой второго с краю контейнера. Так и не вытащив револьвера, Роже шагает к Лефлеру, склоняется над ним, став на одно колено, и только тут понимает, какую ошибку он допустил, не направив луч фонаря сначала за створку. Створка контейнерной двери распахивается сильнее, оттуда выходит человек с мешком на плечах, а следом за ним второй, без мешка. Роже пытается встать, одновременно хватая первого вора за штанину, но тут же получает сильнейший удар тяжелым башмаком в лицо. Удар наносится в то время, когда Роже находится в самом неустойчивом положении, и он отлетает через проход, ударяясь головой о соседний контейнер. Но опытный охранник и армейский ветеран не теряет присутствия духа. Видит, что противник приближается к нему, а он не успеет достать револьвер до того, как тот нанесет новый удар. И потому он блокирует ногу руками, чтобы не досталось голове, и умышленно отлетает подальше, отталкиваясь ногами.

Вор делает в сторону Роже два неторопливых шага.

– Тебе что, старик, жить надоело? – спрашивает голос с легким непонятным акцентом. – Лежи уж и не дрыгайся... Целее будешь...

Роже видит говорящего. Здесь, за контейнером, ветер не бьет в лицо, и смотреть можно не морщась. И не такая уж темнота кругом, чтобы ничего не разобрать. Противник среднего роста, не слишком крупной комплекции, хотя видно, что гибкий. Лицо обмотано черным платком. Не закрыто маской, как обычно делают сейчас те, кто не желает себя показывать, а именно платком.

Роже воевал в Алжире. Он знает привычку арабов обматывать платком лицо. И потому сразу думает, что перед ним араб. И акцент... Не алжирский, но арабов много, они бывают разные, они даже друг друга не всегда сразу понимают, и акцент у всех разный...

– Вот и правильно... – чуть насмешливо говорит грабитель, рассматривая распластанную по мокрому асфальту фигуру. – Отдыхай, старик...

Вор медленно поворачивается, чтобы отойти, и только в последний момент видит, что на него смотрит ствол револьвера, и застывает. Несколькими секундами раньше Роже успел достать оружие. Он уже готовится встать, но его заставляет задержаться взгляд вора. Лицо скрыто платком, и в полумраке трудно разобрать, что выражают глаза, но Роже почему-то кажется, что человек насмехается. Не испугался оружия, в себе уверен и именно насмехается... Так и не встав, Роже отрывает от асфальта локоть и поднимает ствол выше с откровенным намерением, но не успевает выстрелить. Казалось бы, что сложного в том, чтобы согнуть с некоторым усилием указательный палец. Но Роже отчетливо видит, как гораздо быстрее этого его простого движения выпрямляется рука человека с лицом, обмотанным платком, и раздается негромкий звук, словно кто-то без силы в ладошки хлопнул. И только в последний момент, перед тем как потерять сознание, Роже понимает, что у вора в руке пистолет с глушителем. И даже успевает сообразить, что такие пистолеты не носят простые воры...

– Я же говорил, старик, не суетись... Мне жаль...

Но слов Роже уже не слышит...

Раненых охранников находят только утром, когда приходит смена. Срочно вызывают врачей, сообщают в полицию. Полицейский участок недалеко, и полиция появляется раньше врачей. Хотя, может быть, полиция поспешила потому, что среди пострадавших назван Лефлер, а инспектор полиции, как весь маленький город знает, второй из братьев-близнецов Лефлеров, не заика. Заика тоже мечтал стать полицейским, но его не допустила до такой работы медицинская комиссия. Именно из-за заикания.

Брата-охранника увозят. Он так и не приходит в сознание, чтобы сказать хоть слово брату-инспектору. У него пуля застряла в голове. Врач только головой качает:

– Мы сейчас вертолет закажем... В Гавре делают нейрохирургические операции... Может, дотянет...

– А может и не дотянуть? – В глазах брата-инспектора нет никакого чувства, только лед, но лед свирепый, жгущий своим холодным, неподвижным дыханием.

– Пятьдесят на пятьдесят... Слишком долго пролежал... Хорошо хоть лежал на холоде... Это может его спасти...

Роже уже в сознании. У него дырка в легких. Сквозное ранение. Дышать трудно, не хватает воздуха, как ни превозмогай боль, как ни старайся раздуть некогда мощные легкие сильнее. При разговоре даже шепотом на губах появляется розоватая пузырчатая пена. И стекает из уголка рта на подбородок.

– Как ты, «старый викинг»?.. – склоняется над носилками инспектор. «Старым викингом» Роже зовут только хорошие друзья. Инспектор никогда в их число не входил, но, наверное, наслышан от брата.

– Арабы... – тихо говорит Роже.

– Что было в контейнере?

– Удобрения... Сельскохозяйственные... В мешках...

– Зачем арабам удобрения?.. – инспектор сомневается. – Они в наших краях огородов не держат...

Он так привык, что воры в порту бывают только местными, что иного предположить не может.

Роже поднимает руку. Видно, что ему больно, но он себя пересиливает. Изображает рукой круговые вращения вокруг лица.

– Голова замотана... Платок... Так арабы носят... И...

Тяжело переводит дыхание. Не вздыхает, а именно переводит дыхание. Медленно, с остановками из-за боли в груди. С закрыванием страдающих глаз.

– Что еще?

– Акцент... И...

Опять переводит дыхание. Несколько судорожных попыток вздохнуть глубже. Теперь глаза закрываются на целую минуту. И открываются только тогда, когда санитары поднимают носилки, чтобы закатить их в машину, и даже наполовину закатывают. Жест рукой, останавливающий санитаров.

– Что? – Лефлер-инспектор ставит в салон медицинского фургона ногу, чтобы приблизиться к лицу Роже.

Голос охранника слабый, едва слышимый:

– Это... боец... Воин... Спецподготовка... Бьет правильно... Пистолет с глушителем...

Инспектор вытаскивает из кармана целлофановый пакетик с двумя гильзами. Показывает Роже.

– Гильзы от «глока»... «Глок» не бывает с глушителем...

– Нет... Не «глок»... «Глок» больше... Этот с глушителем...

– Сколько их было?

– Я видел... двоих... Был третий... Шаги... слышал...

– Хватит... – врач убирает трубку сотового телефона. – Операционная готова к приему. Завтра допросите, как отоспится...

Санитары берутся за задний край носилок, собираясь вкатить их в фургон полностью. Роже делает новый знак рукой, останавливая движение. Инспектор опять склоняется над ним.

– Поймай их...

Лефлер-инспектор молчит. Носилки закатывают. Закрывают дверцы без стука, но плотно. Машина включает сигнальное устройство и устремляется к распахнутым воротам, сразу набирая скорость. Сбоку подходит жандарм:

– Господин инспектор... Начальник складов подобрал документы... Просит посмотреть...

Они идут в контору, расположенную в отдельном квадратном одноэтажном здании. Второй жандарм стоит у двери, распахнув ее перед инспектором.

Начальник складов, пожилой, страдающий одышкой бретонец, раскрывает на столе папку, сверяя данные, занесенные на бумагу, с данными в компьютере. Его помощник щелкает компьютерной мышью, передвигая по экрану раскрытый материал.

– Не понимаю, за что людей убивать... Обыкновенные сельскохозяйственные удобрения. Только вчера доставили по железной дороге. Перегрузка для отправки в Швецию. Транзит... Таможня проверяла... И всего-то пятьсот килограммов...

– Что за удобрения? – инспектор открывает записную книжку.

– Нитрат аммония какой-то...

Лефлер записывает, потом вытаскивает трубку мобильника и набирает номер.

– Жорж... Похищено пятьсот килограммов нитрата аммония... Сельхозудобрения... Объяви по дорогам... Всем постам... Что? Да... Да... Посмотри... Что? Вот это да!.. Хорошее удобрение, ничего не скажешь... Тогда звони в Гавр. Пусть комиссара присылают... Объясни, что нам одним такое дело может оказаться не по должностному окладу. Тем более что я с завтрашнего дня в отпуске по семейным обстоятельствам... А потом рождественские праздники... Такой отпуск!.. Значит, надо!.. Не твое дело... Меня долго не будет... Хорошо... Обязательно позвони...

Он складывает трубку и смотрит в упор на начальника складов. Тот под этим взглядом теряется так, словно это он лично обворовал свои склады и стрелял в своих же охранников. Инспектор знает, что бывают такие люди, которые под любым пристальным взглядом чувствуют себя виноватыми. Даже на улице – на них посмотрит прохожий, с кем-то спутав, а они начинают приводить одежду в порядок.