Я отчетливо помню себя в пять лет. На мне красивое белое платье, как у невесты. Я в детском садике. Новогодний утренник, я играю Волшебную Снежинку и стою в самом центре круга. Вдруг девочка Лена наступает мне на платье, и оно рвется у всех на глазах. Верх каким-то чудом остался, а низ – нет. Все смотрят и смеются, а я убегаю от стыда в другой зал, краснея и всхлипывая на ходу. Полный провал, но, если посмотреть взрослым взглядом, что тут такого – просто нелепая случайность.

Первая влюбленность. Мальчика звали Леша, он мне очень нравился. Мы с ним были в том же детском садике. Однажды я зашла в комнату за стульчиком, чтобы пойти в столовую, и Леша побежал за мной. Мы схватили один стул, и тут, казалось бы, события могли развернуться по-разному. А случилось так, что Леша ударил меня в живот и больно сжал мне руку. Я никому ничего не сказала, стояла и плакала больше не от физической боли, а от отчаяния. «Это же Леша, и как, как он мог так поступить?» – думала я. И знаете, что я сделала? Пошла в столовую и, рыдая, съела всю манную кашу. А между прочим, у меня была жуткая непереносимость молока. «Се ля ви», – сказали бы французы. И были бы правы.

Мне кажется, воспоминания о лете 2006 года выбиты на черном граните. Верхняя полка в плацкартном вагоне, я сижу, свесив ноги. Меня смешат подружки, и я чуть не падаю на пол. Нам по шестнадцать, дружим с первого класса. У Иры ярко-зеленые глаза и невероятно красивые пышные каштановые волосы. Надя – голубоглазая шатенка с короткой стрижкой, а у меня кошачьи глаза янтарного цвета и темно-русые волосы.

Из окна приятно дует, солнце и стук колес – мы едем к моей бабушке в деревню. Время, полное беззаботной радости, вкусной малины, крикливых петухов и теплого парного молока.

И вот мы на месте.

Заходим в бабушкин дом. Ира с Надей наперегонки занимают кровать у окна. Я же располагаюсь ближе к двери, рядом со светильником и моим любимым книжным шкафом. Бабушка очень гордится своей библиотекой, и я надеюсь, что у меня будет время почитать.

Вечером за окном стучит грибной дождь, потом вдали появляется радуга. Мы втроем идем помогать бабушке накрывать на стол.

Нюра – так называют ее самые близкие. Для остальных она Анна Михайловна – человек безграничной души и силы. Когда ей исполнилось 40 лет, мой дед умер, и она с двумя детьми не растерялась, работала в три смены, чтобы обеспечить детей и дать им путевку в жизнь. В этой маленькой женщине так и сквозит порода: спина всегда прямая, одежда как с иголочки. Поседевшие волосы придают ей определенный шарм, она делает по утрам зарядку и до сих пор в отличной форме для своих преклонных лет. За Нюрой ухаживали многие, а она ждала, когда отправится на небо – туда, где ее ненаглядный муж Коленька. Всегда вспоминала о нем как о самом прекрасном человеке и надеялась, что люди после смерти встречаются. Рай – это место, где мы остаемся навсегда с теми, кого любим.

Вечером после ужина бабушка говорит нам:

– Девочки, в эту пятницу в нашем ДК будет концерт и вечером дискотека. К Зое приехал внук с друзьями. Могу вас отпустить с мальчиками, но в 23:30 чтобы были дома.

– Бабуля, ты просто чудо. Девчонки, что же мы наденем? Надо подготовиться, – говорю я.

– Машунь, ну одежды-то у нас достаточно, – отвечает Ира. – У Нади вон какой чемодан, и размер у нас у всех одинаковый, так что, думаю, мы справимся. Главное – сделать яркий макияж и подобрать обувь. С ней беда.

– Ложитесь спать, мои хорошие, – ласково командует бабушка. – Завтра будете думать, в чем пойдете. А мне еще нужно собрать малину и прополоть сорняки.

Мы идем спать, но не засыпаем, а полночи болтаем, смеемся. Гадаем на картах, что же предстоит нам в пятницу, и наконец проваливаемся в сон.

Мне снится Надя – за спиной у нее почему-то крылья, она зовет меня, а я не могу дотронуться до нее. Из окна доносится лай собаки, я встаю, смотрю на часы – время 05:30. Надя с Ирой еще спят. Бабушка хлопочет на кухне. Я незаметно проскакиваю мимо нее, открываю дверь и бегу к реке встречать рассвет, сидя на берегу.

Затем возвращаюсь домой, Надя с Ирой как раз проснулись. Целый день мы помогаем бабушке по хозяйству, а вечером придумываем, в чем же пойдем на дискотеку. Потом начинаем мечтать, как станем взрослыми. Надя откроет свою ветклинику и будет лечить собак и кошек, у Иры будет свой бренд одежды и духов, а у меня – любимый человек и трое детей… И, конечно, я стану достойным бухгалтером, продолжу поколение финансистов по маминой линии.

Наступила пятница. Баба Нюра кричит с кухни: «Девочки, ребята пришли». Мы спускаемся, как три грации, и мило улыбаемся друг другу.

Дима мне сразу понравился, в нем чувствовалась мужская сила – несомненно, лидер по натуре. Дима сделал нам комплимент и сказал, что мы шикарно выглядим. Его голубые глаза смотрели на меня с любопытством. Он едва дотронулся до моей руки и предложил сесть сзади на его мопед. Мое сердце радостно стучало.

Надя поехала с Серегой, а Ира – с Даней.

Дима не отходил от меня, все медляки мы танцевали только с ним. И вот наш последний танец. Слова песни заглушали все: «И ночью мы с тобой останемся».

В этот момент Дима прошептал мне на ухо: «Маша, давай сбежим». Я соглашаюсь, и мы идем смотреть на звезды. Дима что-то увлеченно рассказывает о космосе.

Яркая искра прочертила на черном небе короткий след.

– О-о-о, Дима, смотри, звезда падает…

– Загадывай желание, Маша.

Больше всего на свете мне хотелось, чтобы Дима меня поцеловал…

И, о чудо, кажется, мое желание сейчас сбудется. Дима берет меня за руку и говорит:

– Ты прекрасна, как эта падающая звезда.

А затем он целует меня.

Это мой первый поцелуй, и я хочу, чтобы момент не заканчивался. Я ощущаю себя морской волной, ударяющейся о берег… Так чувственно и нежно. Во мне играет музыка Шопена.

«Дима и Маша, пора возвращаться. Мы вас обыскались уже, шифровщики», – в один голос кричат нам ребята. А мы стоим посреди поля и с легкой грустью понимаем, что надо ехать домой.

Первыми на мопеде едут Серега с Надей, а мы замыкаем наш кортеж.

Ветер играет моими волосами, я напеваю песню «Гостей из будущего» «Ты где-то». А затем все происходит как в замедленной съемке.

Серега начинает гнать. Вдруг прямо перед ним на дорогу выскакивает кабан. Серега не справляется с управлением и на скорости врезается в столб. Надя взлетает, переворачивается и падает на землю. Мы подбегает к ним. Серега уже не дышит. Надя пытается что-то сказать. Я судорожно начинаю нажимать на кнопки телефона и вызывать скорую. Ира бежит по полю и кричит: «Помогите».

Я беру руку Нади и прошу: «Потерпи, милая, все хорошо, врачи уже едут. Они спасут тебя. Ты молодец, держись».

Этими словами я пытаюсь успокоить себя. Надя смотрит с отчаянием и надеждой, а затем начинает хрипеть, и из ее рта идет кровь. Потом ее пальцы разжимаются, она больше не дышит, глаза стекленеют. Вот и все, конец. За что? За что? Жизнь так несправедлива… Почему именно Надя? За что?

Надя лежит в гробу. На ней платье невесты. «От того, что человек умер, его нельзя перестать любить, черт побери, особенно если он был лучше всех живых, понимаешь?» Эти слова Сэлинджера я прочла несколько дней назад. Сейчас я чувствую именно это.

Надя была центром нашей компании. Веселая, чуткая, добрая. Почему так рано? Сколько рассветов и закатов она могла бы увидеть, а ее мечта стать ветеринаром и спасать животных так и не сбудется. Почему именно она? Почему не я лежу здесь? Есть ли в этом смысл? Что хочет Бог сказать нам. Миллион вопросов ко Вселенной и ни одного ответа…

Я не забуду лучезарные глаза Нади никогда. Они часто будут мне сниться… После похорон с Ирой и Димой мы не виделись, наши дороги разошлись.

– Девочки, таблетки. Идем пить таблетки, – кричат медсестры.

«Как же я хочу домой», – думаю я.

Раз в три дня мы встречаемся с доктором И.К. в его кабинете, я много рисую и говорю. Спустя месяц мне наконец-то подобрали нужные лекарства, но я ужасно потолстела – больничный образ жизни изменил меня внешне сильно. Мне трудно ходить – теперь я хромаю, пропала пластичность и грация.

Спустя месяц приехали Артур, мама и папа. Увидев взгляд Артура, я все поняла без слов. Он смотрел на меня другими глазами, брезгливо. Мне было больно и неприятно. И больше я не хотела его видеть.

Главный врач ушел в отпуск, и доктор И.К. остался один в больнице. Все шло как обычно – в своем кабинете Илья Константинович спросил, как прошел мой день, о чем я думала и что бы хотела обсудить. Как вдруг он невзначай сказал:

– Знаешь, тебе просто не повезло. Ты встретила не того человека. Тебе нужно сменить окружение и жить дальше. Я верю, что ты многого добьешься, если приложишь усилия. И готов тебе помочь.

Затем он включил музыку Людовико Эйнауди и приблизился ко мне вплотную. Начал целовать мои руки и шею. Когда дошел до губ, я отстранилась.

– Я не могу, вы же мой доктор. Простите… Я не в силах. Я не готова. И я не люблю вас…

– Мария, да что ты знаешь о любви?

Он смотрел на меня, как смотрит волк, поедая ягненка…

– Да что это с вами?

Я попыталась уйти, но дверь была закрыта на ключ.

Доктор И.К. вновь приблизился ко мне, зажал мне рот своими длинными пальцами и стал раздевать меня.

Я начала кричать. Он лишь смеялся, а в конце сделал мне укол. Дальше я ничего не помню.

---