Пришествие

Денис Орехов

Я проснулся ровно в восемь утра. За пять минут до проклятого будильника.

Я часто размышляю, что в такие моменты определенно стоило бы порадоваться тому, что изрядно надоевшая тошнотная мелодия некогда любимой песни не будет раздражающе ныть сквозь сон, выдергивая из приятного забытья. Но порадоваться не получалось. Внезапно полученное преимущество, как обычно, бездарно растрачивалось на попытки “доспать еще немного”, что приводило к той самой ситуации – назойливая мелодия, конвульсивные попытки найти кнопку выключения будильника, подъём.

“Нажми на кнопку – получишь результат, твоя мечта осуществится…” – раздавалось из динамиков. И на кой черт я вообще выкопал это привязчивое ископаемое из недр облачных сервисов?

Когда-то я верил, что надо просто выбрать свою самую обожаемую песню и проблема решится. В самом деле, не могу же я начать ненавидеть прекрасный задушевный хит, который способен слушать по десять раз на дню?

Могу. От любви до ненависти, как мы знаем, всего шаг. И этот шаг – утреннее пробуждение. С тех пор я бросил попытки выбрать приятную мелодию и просто регулярно сменял ее наугад, копаясь в петабайтных пластах данных на серверах музыки. И даже научился ощущать подобие азарта археолога, сдувающего пыль с очередного обломка забытой цивилизации.

Я поднял жалюзи. Мокрое стекло преломляло рассеянный свет утреннего солнца, размывая изображение за окном, превращая его в урбанистический сюр. Грозовые тучи тяжелыми медлительными щупальцами перебирали узкие плоские лучи светила, будто древние чудовища, лениво пробующие музицировать на хрупких ускользающих струнах.

Шёл дождь, брызгами воды перекрашивая мегаполис в новые оттенки серого.

Ничего нового пейзаж не сулил и я переместился на кухню к вожделенному чайнику. Наблюдая за пузырьками воздуха, подсвеченными дешевым неравномерным светодиодным светом, я пытался понять, чем сегодня отличается от вчера и чем будет отличаться завтра от сегодня. Конечно, рабочие задачи на службе бывали разными, но сути это не меняло. Да и должно ли менять?

Чайник пискнул, известив об окончании программы кипячения. Я автоматически взглянул на датчик температуры.

Девяносто-восемь градусов. Что ж, понятно. Рапорт об ошибке моментально улетел в облако, а я заработал пару баллов к рейтингу Контроля качества Системы. Не бог весть что, но долг есть долг. Я ощутил промелькнувшую тень удовлетворения от сделанного. Все должно работать правильно и в точности так, как задумано. Даже в мелочах. Иначе зачем нам вообще Система?

Плюнув на сбоивший чайник, спустился на парковку. Через минуту мой автомобиль уже вычислил пробел в трафике и аккуратно влился в поток, став частью жужжащей электромоторами змеи, ползущей через весь город и кусающей саму себя за хвост по ту сторону горизонта на обводной кольцевой магистрали. Я не стал открывать информационную сводку, решив посвятить поездку бесцельному созерцанию. За панорамными окнами машины мелькала суетливая жизнь Города.

Стайка почтовых дронов с тихим шелестом промелькнула между шпилей высоток, крутым виражом уходя в небо, раскрываясь причудливым букетом при распределении направлений полета. Я не слышал ни звука внутри идеально шумоизолированного салона, но хорошо представлял этот шелест. Похожий на тот, что доносится от древней бумажной книги, если читатель захватывает руками сразу много страниц и плавно проводит пальцами, отпуская их одну за другой.

Никогда не держал в руках такой книги, но, кажется, видел такое в исторической передаче по одному из образовательных каналов в Сети.

Дроны скрылись из виду, спеша обрадовать старомодных фанатов сетевого шопинга очередной порцией барахла. Наверное, и текущее поколение тоже будет выглядеть смешным и глупым в старости, когда на замену популярным домашним станциям 3D-печати придёт нечто еще более совершенное, а старики будут упорно продолжать скачивать файлы предметов и печатать их, будучи заложниками неспособности слабеющего разума осваивать новшества. И для них будут продолжать обновлять принтеры и создавать новые файлы, как сейчас продолжают производить и модернизировать беспилотники, поддерживают сетевые магазины вещей и службу доставки.

Всё, над чем мы смеемся, однажды догоняет нас и перестаёт быть таким смешным или глупым. Вопрос точки восприятия, не более.

За окнами начали мелькать электронные витрины. Ослепительно-яркие, бесконечно контрастные. Живее живого, реалистичнее реальности. В окружении серости и блеклости мокрого утра они выглядели еще притягательнее, чем обычно. Выверенные кадры, изумительные пропорции, гипнотизирующие образы. В редкие мгновения драматический затемнений видеоряда я видел отражение собственной машины, но не себя. Поляризационная тонировка скрывала меня от глаз посторонних и от моих собственных глаз, и то был мой выбор. Иллюзия выбора, иллюзия отрешенности от всепоглощающей суеты и хаоса синтетической жизни по ту сторону стекла. Осталось ли у нас хоть что-то настоящее? Хотя бы мы сами?

Авто резко свернуло в ворота Управления, прорезанные прямо в стене одного из крупнейших небоскребов Города. Вышка Контроля, монолит надежности и ответственного служения обществу Системы. Ось стабильности для бесконечно вращающегося беспокойного Города. Машина нырнула вглубь стеклобетонного монстра, пасть которого, скользнув идеально полированными створками, моментально сомкнулась вслед за мной.

Путь от подземного паркинга до офиса занял не больше минуты. Скоростной лифт упруго выстрелил мной вверх, как стрелой, запущенной из древнего лука, и мягко приземлил на верхнем уровне.

Ну здравствуй, рабочий день.

В коридорах Управления Контроля было, как обычно, пустынно. Мало кто приходил в офис так же рано, как и я. Половина сотрудников выезжала на полевые задания прямо из дома, другая половина пользовалась преимуществами гибкого режима работы и начинала активность ближе к 11 часам утра.

Я и сам был бы рад приезжать сюда попозже, но, черт возьми, все никак не получалось перестроить режим сна. Видимо, таким уж он заложен во мне изначально. И, пожалуй, не мне ломать то, что хорошо задумано и хорошо работает. По крайней мере, пока оно действительно хорошо работает.

Наша профессия – исправлять ошибки и ликвидировать сбои, а не плодить новые.

Бесшумно ступая по мягкому упругому полу, я дошел до своего кабинета. Сенсоры биометрии безучастно отсканировали мою личность и раздвинули матовые двери передо мной, впуская внутрь.

Вы знаете, из всех правил бывают исключения. Даже из столь надежных и постоянных, как пустой утренний офис. И мой напарник, Сван, был ярким тому примером.

Закинув ноги на стол, Сван с шумом и придыханием хлестал горячий кофе, свободной рукой размашисто управляя голографическим дисплеем и всем своим видом создавая максимальный контраст моей собственной меланхоличной хмурой личности.

– Эй, Пит, добрейшего утра! – Бросил он, даже не пробуя оглянуться. – Черт, Сван, а если бы это был не я?

– Это самое дурацкое приветствие, которое я только слышал, Пит! – Парировал Сван и с чувством причмокнул, заглотив очередную порцию напитка.

Самоуверенность Свана, пожалуй, была чрезмерна. С другой стороны, я не смог припомнить хотя бы один случай, чтобы он действительно ошибся, угадывая входящего. Может, потому что кроме меня поутру к нему никто и не вламывается. Или, что еще логичнее, потому что я просто мог не присутствовать при случаях, когда он орал “Эй, Пит, добрейшего утра!” другому сотруднику. Приветствие Шредингера, чтоб его.

– Ну хорошо, Сван. Есть что-то интересное или как обычно? – Я опустился за свой стол и включил собственный дисплей, бегло скользя взглядом по мелькающим строкам ленты событий.

Напарник хмыкнул и скинул ноги на пол. Кажется, он что-то нарыл. Ловко применяя пустой стакан в качестве указателя, Сван выбрал мерцающее красным уведомление ленты и развернул на полную. Посреди кабинета возникла объемная сцена места сбоя.

– Ты только зацени, Пит. Фатальная ошибка. Жертва – Дуглас Джонс, сорок лет, бизнесмен из Лордс-Сити.

Я придвинулся к смоделированной картине: передо мной тускло отсвечивала типичная подворотня злачных улиц периферии. Миниатюрный слепок реальности, похожий на кукольную сценку. За углом мерцают вывески баров и VR-борделей, а в узкой длинной нише между бетонными высотками, укрытый тенью от неонового буйства света, распластан Дуглас Джонс. Вернее тело, бывшее Дугласом Джонсом ровно до момента получения в голову заряда рельсотрона и щедрого разлета содержимого этой головы на ближайшую стену и асфальт.

В паре метров от него, еще глубже, во тьме – очевидный виновник события. Девушка лет двадцати, наряженная в броское платье-хамелеон, уже опускающая руки, нервно сжимающие оружие. Система слежения сработала безупречно, Дуглас едва коснулся земли, а камеры уже включили максимальный фокус на событии, записав все детали.

Я внимательно рассматривал лицо девушки, чья личность была распознана в момент убийства. Растрепанные длинные темные волосы, глаза, полные слёз и страха. Максимально печальное зрелище. Во сто крат хуже вида жестоких маньяков или хладнокровных убийц.

– Мэри Лейдис… Фатальная ошибка, Мэри. И, спрашивается, зачем?

– Попробуем разобраться, Пит, – Сван уже загружал данные о перемещениях жертвы и преступника, – Двадцать лет, подумать только. Девчушка и десяти процентов жизни не прожила.

---