Брин знала все эти истории. Те, кто побывали на грани смерти, но выжили, рассказывали о мощном, темном потоке, уносившем их к яркому свету. Брин не видела никакого свечения и не чувствовала себя мертвой. У нее свободно двигались руки и ноги, и плавала она так же плохо, как и раньше. Расслабившись, она перестала бороться и безвольно опустила руки. Однако вместо того чтобы пойти ко дну, она лишь дрейфовала, покачиваясь на воде. В этой тишине она ничего не ощущала: ни света, ни звука, ни запаха, ни вкуса, ни прикосновения. Брин обнаружила, что плывет в пустоте, и в голове возник вопрос: Может, мне только кажется, что у меня есть руки и ноги? Но как это проверить? В этой бездне нет ничего, что можно было бы потрогать, к чему можно было бы прикоснуться. Брин никак не могла отогнать нарастающий страх.

Я все еще существую? На смену этой мысли тут же пришла другая, еще более ужасающая: Была ли когда-нибудь девушка по имени Брин? Произошло ли все то, что я помню из своей жизни, на самом деле?

Четких ответов не было. Мысли нуждались в подтверждении, опоре. Ничего подобного она не имела. Ей казалось, что вслед за ускользающими ощущениями исчезает и она сама.

Я…

Чувство воды пропало, а с ним и ощущение покачивания.

Я существую?

Находясь в абсолютной пустоте, Брин не могла поддерживать какое бы то ни было самоощущение.

Я не тону. Я растворяюсь.

То немногое, что от нее осталось, разламывалось, рассеивалось и таяло. Ей казалось, она вот-вот исчезнет совсем, а потом…

Потом появился свет.

Брин увидела его. Крошечный огонек, похожий на далекую звезду.

Есть что-то еще – значит, и я существую. Я не совсем исчезла.

Маленький лучик света разрастался. Сияние озарило реку – темную, чернильную ленту, змеившуюся по огромному каменному каньону. Увидев проплывавшие мимо скалы, Брин поняла, что движется в определенном направлении. Это вселяло надежду, и Брин на секунду задумалась, начала вспоминать. Ее тут же, будто ножом, пронзило воспоминание о том, как закричал Тэш. Этот звук остался с ней. Кошмарный крик преследовал ее.

Прости меня, – думала Брин, а свет между тем становился все ярче и ярче.

Сияние, не желтое и не оранжевое, казалось блеклым, бледным, словно вечер в разгар зимы, когда за пеленой туч не видно солнца. По мере приближения свет позволил разглядеть, что ждало ее впереди, и Брин различила невероятно высокие, острые скалы, вздымавшиеся по обе стороны от нее. Река кончалась заводью возле омытого светом берега, где двигались какие-то силуэты.

Люди! Да, здесь точно есть другие люди.

Свет горел у них за спинами, поэтому она различала лишь смутные очертания сотен сбившихся в толпу людей. За ними Брин увидела источник света – массивные врата с высокими, как башни, створками. Врата были наглухо закрыты, однако свет, мощный, яркий, проливался сквозь щели между створками и столбами.

Неожиданно ноги коснулись песчаного дна. Брин слегка толкнуло вперед, но она тотчас обрела равновесие и встала.

– Брин! – Навстречу ей бежала Роан.

Подруга отнюдь не выглядела мертвой и ничем не отличалась от той, что вошла в трясину. На ней не было ни следа грязи. Роан помогла Брин выбраться из воды.

Следом подошла Мойя и крепко обняла Брин.

– Дурочка! – Разомкнув объятия, Мойя подняла руку и смахнула прядь волос с лица Брин. – Говорила же я тебе не идти за нами! Даже приказала. Почему? Почему ты не послушалась?

– Я поняла кое-что, чего раньше не понимала, хотя должна была. Имя Мьюриэл упоминалось в табличках Агавы вместе с Ферролом, Дроумом и Мари. Если она богиня, значит, ее отец тоже бог. Тресса права насчет Малькольма, а он хотел, чтобы я пошла.

– Так что, ты теперь тоже верующая? И твоей веры хватило, чтобы покончить с собой?

– Это не все. Малькольм говорил, что «Книга Брин» – возможно, самое важное творение человечества. Он знал, что я все запишу. Он хочет, чтобы я рассказала правду, и думает, что я найду ее здесь.

– Все равно не надо было этого делать, – сурово сказала Мойя. – Персефона мне этого не простит.

– Простит, если у нас все получится.

– Я бы на это не рассчитывала.

Вместе они подошли к Гиффорду, Трессе и Дождю, которые стояли тесной группкой возле толпы у ворот. Взглянув на Брин, все трое безрадостно улыбнулись и кивнули, словно их объединяла некая торжественная тайна. Брин знала, в чем дело. Они вместе – однако они мертвы.

Дождь не потерял кирку, Мойя сохранила лук, а Тресса была одета в ту же мешковатую рубаху, подпоясанную веревкой, которую взяла у Гэлстона. Брин так и не дошила платье, которое обещала Трессе в обмен на согласие учиться читать, и от мысли о том, что ей придется целую вечность ходить в лохмотьях, ощутила угрызения совести.

Осмотрев Брин, Мойя бросила взгляд на воду поверх плеча Хранительницы. Ее глаза потемнели.

– А Тэш?..

Брин с натянутой улыбкой покачала головой.

– Он меня отпустил, – ответила она бодрым тоном, который даже ей самой показался фальшивым.

Мойя грустно кивнула.

– Он пытался меня остановить, и убедить его оказалось нелегкой задачей. Я боялась, что вы уже ушли и я не сумею вас разыскать.

– Это вряд ли. – Гиффорд указал на толпу, собравшуюся у великих врат. – Тут, похоже, очередь.

Роан резко обернулась.

– Гиффорд? – Она в изумлении уставилась на него.

– Что?

– Ты только что… Что ты сказал?

Гиффорд пожал плечами:

– Ну, просто я подумал, что, скорее всего, произошло какое-то большое сражение, раз тут столько мертвых…

– Ну вот, опять! – Роан воодушевленно подскакивала на месте.

– Что опять?

– Гиффорд, ну-ка произнеси мое имя!

Он нахмурился и окинул остальных озадаченным взглядом.

– Роан, о чем ты… – И тут он округлил глаза, раскрыв рот.

– Ты можешь говорить так же, как все. – Роан ласково коснулась его губ.

– Роан, – повторил он громче. – Роан, Роан, Р-р-роан!

Гиффорд обхватил жену руками, и оба радостно рассмеялись.

Брин улыбнулась. Все они улыбались, кроме…

– А где Тэкчин?

– Пошел к вратам… – Что-то со стороны толпы привлекло внимание Мойи, и она помахала луком над головой. – Вон он.

Бежавший к ним фрэй двигался с такой же легкостью, как при жизни.

– Заперто крепко-накрепко. Никто не может пройти, и никто не знает почему. Все сошлись на том, что здесь что-то не так.

– Да не то слово! – Мойя нахмурилась. – Мы приложили столько усилий, чтобы умереть, а в результате просто застряли здесь? Мы хоть знаем наверняка, куда ведут эти врата?

– Ага. И вправду в Пайр. Обычно они открыты, – объяснил Тэкчин. – Свет, что льется из них, привлекает только что умерших. А за воротами их встречают родные и друзья.

– Откуда тебе все это известно?

– Я встретил женщину, которая тут раньше бывала, но ее засосало обратно в тело. Во всяком случае, так она мне сказала. А если верить парню, который скончался от лихорадки где-то в южном Рхулине, ворота уже давно закрыты.

– Как давно, не знаешь?

Тэкчин указал в темноту за ними:

– Да разве тут поймешь?

Мойя повела остальных к вратам. Толпа состояла почти целиком из рхунов, и ее обеспокоило большое число детей. Фрэев здесь не было, кроме Тэкчина, зато встречалось немало гномов. Все выглядели одинаково испуганными, потерянными и озадаченными.

Здесь все мертвые.

Мойе трудно было привыкнуть к этой мысли. Никто из присутствующих не походил на призрака. Обычные люди, просто странно одетые. За исключением ее спутников, немногие носили дорожную одежду. Большинство дам были облачены в платья, а мужчины, вероятно, щеголяли в лучших рубахах. Ни у кого не было ни плащей, ни вьюков, ни даже сумок, зато у каждого имелся камень. У некоторых он висел на шее, но большинство крепко сжимали его в кулаке.

– Дорогу, дорогу!

Тэкчин прокладывал путь сквозь толпу, и люди услужливо сторонились. Его вытянутая вперед рука, словно нос корабля, разрезала море духов. Похоже, эта бесцеремонная напористость никого не оскорбляла. Напротив, уверенное поведение их группы, видимо, связывалось с некоей значимостью, властностью, и в их адрес посыпались просьбы и жалобы.

– Тут какая-то ошибка, – сказал человек, мимо которого они проходили. Изорванная одежда висела на нем лохмотьями. В отличие от большинства, у него не было камня. – Я вообще не должен быть здесь. Я даже не болел. Я был в лесу…

Они отошли так далеко, что уже не могли расслышать дальнейших слов, и Мойя почувствовала облегчение от того, что не узнает, чем закончилась его история.

– Мои малютки, мои малютки… – Они поравнялись с плачущей женщиной, которая сидела, обхватив себя руками, и покачивалась из стороны в сторону. Она посмотрела прямо на Мойю: – Как они будут жить без меня?

Богато одетая женщина сурово поглядела на них, плотно скрестив руки на груди, и перевела взгляд на врата.

– Мы что, должны ждать здесь целую вечность? Если люди продолжат умирать, на берегу станет слишком тесно.

---