Сафари душ человеческих

Дмитрий Охотин

Андрей не рад был перспективе оказаться в психодиспансере, но если так надо для новой работы, то придется потерпеть сутки обследования в этом мрачном, украшенном жуткими стереотипами месте. Профессия лицензированного охранника, тем более с правом ношения оружия требовала жестких условий по здоровью, особенно когда в твоей медицинской карточке указанно, что в детстве ты страдал эпилепсией.

Он закинул нехитрый скарб в свою тумбочку и лег, на достаточно удобную кровать в ожидании диагностических процедур. Его мысли погрузились в предвкушение нового этапа своей жизни – работе в элитном охранном агентстве для VIP-персон.

– Вот, я и говорю, – раздалось справа. – Все люди превращаются со временем в чудовищ.

Андрей повернул голову. На соседней кровати лежал, уставившись в потолок, сморщенный старик с козлиной седой бородкой и маленькими, но пронзительно мудрыми глазками. Он тоже повернул голову в направлении Андрея и пристально посмотрел в глаза.

Палата где они лежали была почти пуста. Из двадцати кроватей было занято только четыре. Две оставшиеся занимали мрачно смотревший на свои руки худой мужчина средних лет и съежившийся под одеялом в позе эмбриона здоровый парень лет двадцати пяти. При первом же взгляде было видно что они имеют некоторые отклонения в поведении. Это немного напрягало Андрея, но закаленное в локальной войне в одной из стран ближнего востока чутье опасности подсказывало, что неприятностей с этими неприкаянными душами не будет.

Старик немного отличался от остальных. В его глазах бегали огоньки ума и какой-то неземной мудрости. В планах Андрея не было пункта разговаривать с кем либо, тем более с сумасшедшими, но он все же ответил:

– Простите, вы мне?

– Да, молодой человек. Редко в нашем заведении встретишь людей оттуда, – старик выразительно мотнул головой, показывая движением направление на забор за окном. Это немного удивило Андрея. Насколько он мог знать, люди с отклонениями в личности не различают себе подобных от нормальных. Или, возможно, он здесь тоже лежит для диагностики или кратковременного лечения.

– Меня зовут Владимир, – старик не стал подавать руки, и не обозначил знакомство каким-либо движением тела. Он даже не стал ждать, захочет ли Андрей представляться перед ним. – Я в таких заведениях уже сорок три года. Больших приключений, чем видел я, вы не увидите нигде. Сафари душ человеческих. Это необъятный мир людских желаний, увлечений, пороков, страстей, мыслей и прочих внутренних органов человеческой души. Он обнажается, когда срываются внутренние оковы самоконтроля и слетают маски адекватности "нормальных" людей.

Андрей не чувствовал неприязнь или брезгливость, ему нужно было просто скоротать время до процедур. Возможно под монотонные речи старца, как подумалось ему, он даже немного вздремнет.

– Смотришь на человека, – продолжал вещать старец. – Как он из прекрасного ангелочка – младенца, становится чудовищем и просто диву даешься, как мы сами себя убиваем. Кто-то разлагается морально, кто-то физически. Например, если тебя обуяло обжорство, то ты из обычного симпатичного человека превращаешься в уродливый кусок сала. Ведь если бы это происходило, например, за час или два, ты сказал бы себе: "Стоп, так дело не пойдет, я больше не буду есть". Но нет, медленно, миллиметр за миллиметром месяц за месяцем человек разбухает, а посмотреть на себя ему мешает суета и ритм жизни. И в один прекрасный день, ты перемещаешь свой физический статус с "нормальный" в "жирный". Погорюешь малость, и продолжишь накачивать себя едой.

Андрей перевернулся на другой бок, так, что оказался спиной к старику. Тот даже не заметил этого, продолжая повествование:

– Есть такая мудрость – "Кто кого победил, тот тому и раб". Наши привычки порабощают нас, при этом сводя нас в могилу. Например, если ты обжора – лови диабет, инфаркт, инсульт, проблемы с суставами. Если алкоголик, то смирись с участью сердечника, циррозника, невротика и слабоумного. Раб табака – проблемы с сердечнососудистой системой и легкими. Но это явные наказания за рабство, а есть и неочевидные. Например, если женщина "слаба на передок", то от частых абортов не может иметь детей. Распутные мужчины и женщины чаще всего болеют венерическими заболеваниями и СПИДом.

Вот у нас как-то лежал игроман, он целыми сутками до этого не выходил из игры. У него была крайняя степень истощения, сухой, как тростинка. Так что вы думаете, его привязали к кровати, потому что он как бешенный пес метался в своем бреду. Он рвал одежду, ревел, орал сначала грозным голосом, потом плаксиво хныкал. Умолял дать поиграть, а затем угрожал. Вот это было действительно страшно. Его через сутки перевели к буйнопомешанным. Но эту ночь я вообще не спал. Игроманы вдали от своих игрушек становятся нервными, им неуютно, больно в обычном мире простых, реальных вещей. И сходят они с ума.

Андрей вдруг вспомнил своего сына, постоянно играющего в стрелялки на компьютере. Вроде, и за ребенка спокойно, и куча свободного времени родителям. Но с другой стороны старик-то прав. Нельзя это запускать. Пока его сын адекватен, может и погулять сходить с друзьями и уроки делает, но стоит этот момент взять на заметку. Андрей даже перевернулся на другой бок.

– Или вот привезли как-то к нам одного пациента, он тоже крикливый был. Рассказывал нам всякие поэмы, декламировал стихи, ставил пантомимы, лишь бы ему похлопали. Он был артистом какого-то провинциального театра, а считал себя суперзвездой сцены. Сначала из-за этого лишился работы, а затем и с катушек съехал. Слава это тоже жестокий господин души. Посмотришь как спиваются певцы и артисты, если их снимают с ротации или ставят на второстепенные роли, только лишь заплакать можно о таком человеке. Так вот, тот провинциальный артист как-то в морду получил после своего выступления. Ни знаю за что. Настолько разобиделся, что полностью замолчал, перестал есть. Через неделю его унесли в больничку. Жив он или нет?

– Андрей, – протянул Андрей руку для знакомства. Старик вяло пожал её.

– Ты я вижу парень нормальный, адекватный. Если вдруг буду тебе мешать, просто скажи, я замолчу.

– Да нет, продолжайте. Мне до процедуры время бы скоротать.

– А кто любит деньги, те непременно раньше срока помирают. Не все, но большинство. Пуля в лоб, яд в стакан, донос в прокуратуру, малява на зону – способов уменьшить продолжительность жизни множество. В банке с пауками всегда остается только один выживший. Стресс за нажитое, постоянная боязнь ограбления, экономических кризисов, падения котировок. Ну жизнь ли это? Вот давным-давно, был у меня в соседях такой пациент. Бывший банкир. После того как его банк обанкротился, тот слетел с катушек. Пришел в магазин, и хотел купить за нарисованные бумажки элитный коньяк. Его сначала в милицию, ну а там сообразили что это за фрукт. Так вот, он здесь тоже рвал бумагу, в основном туалетную, складывал в пачки и таскал с собой. Пытался подкупить охранников, в столовой расплатиться как в ресторане с чаевыми, платил нам зарплату.

– И что с ним стало?

– А кто его знает? В 90-х дело было. Тогда нашу больницу выкупил местный "браток" для создания борделя, а всех пациентов перетасовали по другим учреждениям. Ну я тогда вообще попал в дурдом из дурдомов. Моя новая психбольница располагалась в глухом захолустье в старом особняке. Нас всех заперли в подвале, а начальство и работники оборудовали себе квартиры из палат, притом за казенный счет. Нам спускали еду на веревке, и кто успевал съесть, тот наедался. Ладно хоть мужчин и женщин развели через две решетки и коридор. А то творилась бы настоящая вакханалия. Сумасшедшие бабы через решетку показывали нам свои причинные места, как и постояльцы нашей стороны им. Нас раз в неделю мыли из шлангов, загоняя в угол подвала. Если кто умирал, то приходилось ждать неделю, чтоб вынесли труп.

– Это же ужас, средневековье какое-то! – воскликнул Андрей, ему становилось все интереснее.

– Стяжательство и несправедливость до добра не доводят. Где-то через год к нам приехала инспекция. Начальник, как узнал о ней – повесился. Сотрудники вместе с семьями бросились врассыпную. Так и обнаружили нас полуголодных и оборванных. В женской половине орали несколько младенцев – это персонал иногда так развлекался!

– И куда вас перевели?

– Где-то в столицу сперва. Чистенько, уютненько. Но я бы, с вашего позволения, хотел бы задержаться в своем повествовании на подвале. Даже среди умалишенных сколачивались коллективы, необычные конечно, но все же со строгой иерархией. Один бугай, психованный до чертиков, сделал так, что ему сперва приносили огромную кастрюлю баланды и пять буханок хлеба. А нас тогда было человек тридцать. Потом ели его подчиненные, а потом, уже все остальные. Так умерли многие неадекватные. Им же не объяснишь, что тут у нас аналог современного общества, а они все тянут и тянут свои руки к еде. Сначала таким пальчик сломают, те повоют, но снова тянутся. Человек десять Кабан, так была его кличка, таких забил до смерти. После обеда все спали вплоть до утра, ибо в баланду мешали лютое количество препаратов категории А. Но бывало, Кабан и его подчиненные, насмотревшись через решетку бабьих прелестей, устраивали в подвале Содом и Гоморру.

Старик сглотнул комок в горле, но Андрей не стал спрашивать его ни о чем.

---