Томек в стране фараонов

Альфред Шклярский

Alfred Szklarski

TOMEK W GROBOWCACH FARAONÓW

Copyright © by MUZA SA, 1991, 2007, 2018

© Перевод. ООО «Издательство «Эксмо», 2024

© Издание на русском языке. ООО «Издательская Группа „Азбука-Аттикус“», 2024

Издательство Азбука®

В последние годы я неоднократно навещал Альфреда Шклярского, и наши многочасовые беседы всегда заканчивались моими вопросами о том, как же сложится дальнейшая судьба героев книг про Томека. И когда автора цикла не стало, мне показалось само собой разумеющимся завершить роман, набросок которого был уже готов. Свою главную задачу я видел в том, чтобы верно следовать замыслам и стилистике Альфреда Шклярского.

Пока я писал роман, перед моим мысленным взором возникали всё новые подробности последней истории: Салли в гробнице, пребывание героев в Нубийской пустыне, путешествие по Нилу к его истокам.

Семья пана Альфреда передала мне его архив, и я принялся штудировать литературу о Египте, о Ниле…

Так и появилась на свет заключительная книга о приключениях Томека Вильмовского, сопутствовавшего юным любителям этого цикла без малого сорок лет. Исполнилась мечта Салли побывать в Долине царей^[1], исполнилась мечта читателей, с нетерпением ожидающих продолжения романа-реки.

I
Ночь у подножия пирамид

Солнце медленно опускалось в бескрайние пески Ливийской пустыни, находящейся в северо-восточной части Сахары – самой большой пустыни в мире. На известняковых холмах Эль-Мукаттам, на восточной окраине Каира^[2], гасли розоватые отблески заката.

«Аллах акбар!»^[3] Пронзительный, протяжный призыв к молитве, которую мусульмане совершают после захода солнца, доносился со стройных минаретов, возвышавшихся над плоскими крышами домов, и, преодолевая шум улиц, отдавался эхом во всех уголках большого города. Певучий завораживающий голос муэдзина^[4] вырывал людей из повседневной суеты. Одни направлялись в мечеть, чтобы под руководством имама^[5] совершить салят^[6] в храме, другие произносили слова салята там, где их застала молитвенная пора. Повернувшись в сторону Мекки^[7], они становились коленями на расстеленные коврики, и не важно где – посреди улицы, у себя дома, в лавках, на базарах, – низко кланяясь, шептали священные слова.

Пока Каир в этот поздний час оглашался молитвами, на другом берегу Нила, всего в нескольких километрах от города, царила полная тишина. В этом месте узкая прибрежная полоса зелени – сады, поля, пальмы вокруг домов – вдруг заканчивалась, а за ней начиналась грозная, мрачная пустыня. В темноте на каменистой равнине, будто на огромном скалистом острове посреди моря желтого шелковистого песка вырисовывались очертания трех исполинских пирамид^[8]. Овеянные легендами, они с незапамятных времен притягивали к себе путешественников и ученых всего мира. Поэтому днем у подножия пирамид на обширной каменистой площадке всегда было людно и шумно. Больше всего привлекали внимание юркие арабы-египтяне, одетые в просторные галабеи^[9], которые охотно носят жители на юге средиземноморского побережья. Головы местных жителей покрывали белые хлопковые платки – куфии, особым образом завязанные и закрепленные обручем черного цвета – икалем. Арабы-египтяне навязывались туристам в качестве гидов, предлагая свои услуги на разных языках; уговаривали их прокатиться на покрытых яркими чепраками^[10] верблюдах, лошадях и ослах. Здесь же продавались и напитки, фрукты, сладости, дешевые сувениры, а толпы мальчишек, как и повсюду в Египте, клянчили бакшиш^[11]. Царившая вокруг ярмарочная суматоха лишала это место присущего ему очарования, и только после захода солнца гробницы фараонов погружались в безмолвие.

Ночь опустилась внезапно. Яркий закат всего через несколько минут обратился в пресловутую тьму египетскую. Мир объяла темнота. На безоблачном черном небе замерцали звезды. Неспешно выплыла огромная луна. В ее серебристом сиянии вырисовывались неясные контуры пирамид, каменная фигура сфинкса-льва с головой человека. А стелящийся над песками полупрозрачный туман создавал впечатление, что эти величественные сооружения висят в воздухе.

В это уже позднее для обычных туристов время к подножию пирамид приближались двое мужчин с загорелыми на тропическом солнце лицами. Оба были в полосатых галабеях и темно-красных фесках^[12]. Вместе с ними шла женщина в длинном темном платье. Как и у всех мусульманок, ее голову покрывала большая черная шаль. Этих людей нетрудно было принять за местных жителей, но на самом деле то оказались заядлые путешественники, многое повидавшие на самых разных континентах, – неразлучные друзья-поляки Томаш Вильмовский и капитан Тадеуш Новицкий. Женщина, австралийка по происхождению, была женой Томека по имени Салли.

Все трое остановились у подножия монументальных гробниц. В свете луны, в сиреневом тумане, поднимавшемся над быстро остывавшими песками, их взорам предстало поразительное, незабываемое зрелище. Первым, как всегда, нарушил молчание капитан Новицкий:

– Над чем это вы так задумались? – нетерпеливо поинтересовался он.

– Вид пирамид пробудил мое воображение и оживил воспоминания, – ответил Томек. – Ты только подумай, капитан. Ведь когда-то греческий историк и путешественник Геродот, прозванный отцом истории, как и мы сейчас, смотрел на эти гробницы фараонов, и было это четыреста пятьдесят лет назад до нашей эры. К тому времени пирамиды стояли здесь свыше двадцати веков! И все-таки не этот факт, как он ни поразителен, взволновал меня. Освещение, сама здешняя обстановка напомнили мне о нашей первой экспедиции в Африку^[13]. Помнишь, Тадек, Лунные горы? Их вершины вздымались ввысь в точности так же, как вершины этих пирамид.

– Подожди, подожди… что-то припоминаю… Ах да, горный массив Рувензори на границе Уганды и Конго! Мы отправились за гориллами и окапи, да-да, теперь вспомнил. Неплохой был вид, но это из-за нависавших низко туч. А тут – ни одной!

– Все верно! Зато здесь воздух наполнен пылью пустыни и туманом.

– Ох, мальчики! – вмешалась Салли. – Неужели вы не понимаете, что с вами говорят тысячелетия?

– Голубка ты наша сизокрылая, да как же мы можем об этом забыть, если ты все время нам об этом напоминаешь?

– Ну уж я-то знаю, что из сказанного мною в твоей памяти ничего не останется.

– Ты думаешь? Ошибаешься! Разбуди меня ночью, и я тут же скажу: гробница Хеопса^[14] возведена четыре с половиной тысячи лет тому назад, и только подготовка путей для перевозки строительных материалов заняла десять лет, а еще двадцать – сооружали саму гробницу. По сто тысяч каменщиков, плотников и чернорабочих работали три месяца в году, когда разливался Нил. Сколько же бедняг расстались здесь с жизнью! Не могу избавиться от мысли, что вокруг нас витают тысячи душ, не могу забыть о тех, кто отдал жизнь в угоду тщеславию фараонов. Да, ты права – здесь с нами говорят тысячелетия…

Салли невольно поежилась и плотнее закуталась в шаль. Помолчав, девушка произнесла:

– Я как-то не задумывалась об этом до сих пор… Конечно, без стольких жертв было не обойтись… Но ведь не только тщеславие побуждало фараонов возводить такие величественные гробницы. Древние египтяне верили, что человеческая душа бессмертна. После того как человек умирает, его душа превращается в тень и переносится в мир мертвых, который находится между Небом и Землей. Однако даже там душе все еще необходимы средства для существования. Вот поэтому умерших погребали в гробницах куда более прочных, чем обычные жилища.

– Знаю-знаю, ведь ты уже не раз об этом рассказывала, – снова прервал Салли Новицкий. – Я считаю все это языческими верованиями и обычаями. Многие египтяне, должно быть, думали так же, как и я, если не гнушались воровать спрятанные в гробницах ценности. Фараоны начали строить гробницы только из гордости. Другие люди ограничивались менее дорогостоящими мастабами^[15], которых здесь полным-полно.

– Фараонов почитали как богов. Испокон веков выше них не было никого как среди живых, так и среди мертвых. – Салли не давала сбить себя с толку. – В мастабах хоронили высших придворных, чтобы они могли и дальше служить своему правителю в загробной жизни. Даже быть похороненным в тени гробницы фараонов считалось величайшей честью.

– Ничего удивительного, что в Египте давно хозяйничают иностранцы, поскольку сами египтяне тратили время на построение гробниц и языческие обряды, – подытожил Новицкий.

– Ну-ну, капитан, а сам-то ты разве не хотел, чтобы тебя похоронили у ног прекрасной рани Алвара^[16], о которой ты столько рассказывал… – съехидничала Салли.

Все рассмеялись над этой шуткой, но через мгновение Томек возобновил серьезный разговор: