Адам и Ева против химер

Евгения Райнеш

ИСТОРИЯ ПЕРВАЯ. ВОЙНА С МАНДРАГОРАМИ

Глава первая. Дом на краю земли

Электричка была почти пустая. Ева изначально села по ходу движения поезда, чтобы смотреть в окно, но как-то удивительно быстро и беспросветно стемнело, и вместо незнакомых ландшафтов из тьмы на нее уставилось до боли привычное отражение.

Ева вздохнула, отвернулась от стекла и ткнула пальцем в мобильник. На экране появилась мудрая Лёлина голова, закутанная в тюрбан махрового полотенца.

– Ну и чего у тебя там? – тут же снисходительно произнесла голова.

– Еду, – вздохнула Ева.

– Ну, ну… – тюрбан насмешливо качнулся. – Удачи.

На самом деле это был сарказм. Никакой удачи Лёля не желала, наоборот, она всячески отговаривала Еву от дурацкого, по её мнению, решения. На ночь глядя отправиться в Тмутаракань к какой-то незнакомой гадалке. Вся рациональная сущность Лёли протестовала против подобной глупости.

– Это не так и далеко, – словно оправдываясь, промямлила Ева. – Минут через сорок буду там, как раз на последний поезд обратно успею.

Электричка, притормозившая на какой-то станции, дернулась, набирая ход. Девушка приставила ко лбу ладонь, пытаясь понять, что происходит в темноте за стеклом. Свет от придорожных фонарей ударил в глаза. Где-то впереди засвистел электровоз. Блики тронулись с места, поплыли смазанной цепочкой, а затем и вовсе исчезли

– Ева, когда у человека из года в год тянутся одни и те же проблемы, – Лёлина голова осуждающе качнулась,– ясно, что он просто не хочет их решать. Никакая гадалка тебе не помо…

– Подожди секунду… – прервала Ева.

В вагон вошёл стройный мужчина в рваных потёртых джинсах. Будто с половиной лица, так как вторую закрывала длинная, совершенно седая чёлка. Из-под густой, лохматой брови отстранённо смотрел на мир прозрачно-бирюзовый глаз. Широкий белый шрам, тянувшийся через щёку к подбородку, подозрительно напоминал старое ножевое ранение. Несмотря на то, что все места были свободными, он устроился через проход от Евы, вытянул ноги и сразу же закрыл глаза – заснул.

Ева, удостоверившись, что неожданный сосед не обращает на нее никакого внимания, продолжила, только совсем приглушила голос.

– Я сама на картах сегодня гадала. Слезы через пустые хлопоты. И так три раза подряд… Я прямо заплакала, Лёль…

– Ты только и делаешь, что плачешь последнее время. Вот представь…

Лёля на секунду задумалась, придвинулась к экрану, отчего тени под глазами приобрели зловещий зеленоватый оттенок.

– Представь, что перед тобой вдруг появилась Золотая рыбка и кинулась выполнять всё, чего захочешь. Хотя бы список из трёх желаний у тебя готов?

Невидимый Еве толстый кот Пончик запрыгнул Лёле на колени, устроив небольшое сотрясение, и тюрбан из полотенца съехал на глаза подруги.

– Готова поспорить, – кажется, Лёля гладила кота, – что и у тебя, и у Пончика проблемы аналогичные. Основные инстинкты плюс желание Золотой рыбки. Только мой кот хочет её в более практичном аспекте. Просто сожрать.

– Я не Пончик, – попыталась обидеться Ева. – Я общественно-активное существо. Поэтому, прежде всего, мне бы хотелось стать такой, чтобы все говорили: «Ева, мы вас так хотим, мы без вас вообще жить не можем».

– Ой, – прервала её Лёля, и, приподняв толстое, ленивое животное, ткнула его недовольной мордой в экран. – Всем, даже котам, хочется, чтобы без них жить не могли. Поверь мне. … Пончик, брысь!

Расстроенная кошачья морда на мониторе опять уступила место Лёлиной голове в тюрбане.

– В отличие от всех твоих котов, мне хочется ещё обретения смысла жизни… И любовь, наверное, не помешала бы.

Лёля тут же подхватила тему.

– Пончик тоже очень хотел любви, и ты помнишь, чем для него это закончилось?

– Я ж совсем другое имела в виду, – зашла со второй попытки обидеться Ева.

– Мы все имеем в виду другое, а получаем всё то же, – тут же не оставила ей надежды подруга. Она красноречиво провела ладонью по горлу, намекая на гипотетическое усекновение какой-либо части тела.

Ева понимала, что в этом споре: кто более достоин выполнения желаний, она или Пончик, пока проигрывает, но, подумав, решилась на последний аргумент:

– А если… Материальные блага?

Лёля вздохнула.

–Здесь, подруга, у тебя полный прокол. Реальность такова, что мясо дают тому, у кого есть зубы. А ты патологически сентиментальна.

Ева печально кивнула. Да, она была сентиментальной, хотя отчаянно стеснялась своей чувствительности, которая ей самой казалась патологией. За обыкновенным событием Ева могла вдруг почувствовать какой-то высший сакральный смысл. Например, когда проносилась мимо машина Скорой помощи или полиции. Что-то сдвигалось в Евином сознании, и появлялось явное, до физического сопереживая ощущение, что кто-то страдает сейчас. И она страдала вместе с неизвестным ей человеком, и молила только о том, чтобы те, кто на страже, успели вовремя.

И пусть подруга Лёля, провожая взглядом мигалки, изрекала: «За водкой погнали». Ева не могла погасить в своём сердце возгорающийся пламень эмоциональных мук. За водкой, так за водкой…

– Разве это плохо? – стесняясь, спросила она.

– Для тебя – да. Слишком легко очаровываешься. Такой взгляд на жизнь неизбежно приводит к разочарованиям.

Ева немного подумала и согласилась:

– Кажется, меня что-то уже привело к разочарованию. Чувствую, что у меня в душе какая-то жизненная драма, а вот что именно случилось, понять не могу. Ой…

Краем зрения она уловила нечто тревожащее по ту сторону прохода. Мужчина, как и прежде, спал, только… Раздвигая длинную чёлку, на его лбу вылез, несколько раз моргнув от тусклого света, ещё один глаз. Прямо посередине крутого большого лба, завешанного седой прядью. Ева застыла, вжимаясь в потёртое сиденье, а третье око уставилось на нее над закрытыми веками.

– Ева! – голос Лёли вывел ее из оцепенения.

Девушка моргнула, и наваждение пропало. Никакого третьего глаза на лбу у мужчины не было, он всё так же мирно спал.

– Чертовщина какая-то, – пробормотала Ева.

– Что там? – поинтересовался мобильник.

– Причудилось… Что за ерунда…

– Если ты продолжишь себя накручивать, – авторитетно заявила Лёля, – и искать ответа на свои вопросы у медиумов и ворожей, то твое подсознание начнет играть очень злые шутки.

– Лёля, не начинай…. – поморщилась Ева.

Потому что ее подсознание вдруг слепило жутковатый образ из отражений, прыгающих по мертвым окнам электрички. Из тени спящего мужчины постепенно проявлялся, расползаясь, как мокрое пятно, вытянутый, смутно читаемый вначале силуэт. Непонятный, то ли мужчина, то ли женщина. Лысое бесполое Оно – тощее, длинное, с двумя отвисшими сосками – в руках держало мяч. Треугольные глаза напряжённо светились в сумраке глубоко синим.

И эта фигура дёргалась, судорожно простирая руки, хотела выбраться на свободу, но не могла, а только отчаянно шевелилась большим пятном, прикованная к стенам вагона тенью незнакомца. Чья-то воля не отпускала её, не давала тронуться с места, и прикованный уродец словно молил спящего парня об освобождении. А еще, как только трепещущая Евина тень касалась его, размытый образ становился чётким, каждое воздушное прикосновение делало его всё более реальным. Словно уродец, пользуясь моментом, вгрызался в очертания девушки, пил её живую тень, наполняя электричеством неудовлетворённого желания пространство. Впитывал в себя движения, наливался ими.

Ева встряхнула головой. Не хватало еще признаться Лёле, что та права насчет опасных игр подсознания.

Электричка притормозила у слабо освещенной станции. Ева неожиданно поняла, что парень с седой челкой уже маячил у выхода из вагона. Словно несколько минут вдруг кто-то убрал из её жизни. Вот незнакомец пугает её внезапно открывшимся третьим глазом, а вот – уже далеко маячит его спина. На покинутом месте осталась барсетка.

– Эй, – закричала Ева, кидаясь к забытой сумочке.

Она схватила ее, плотно набитую и размахрившуюся по углам, торопливо бросив Лёле:

– Я позже перезвоню. Подождите!

Седой мужчина со шрамом спрыгнул на гравий прежде, чем поезд успел остановиться. Это казалось уже какой-то фантасмагорией: он словно убегал от Евы, хотя она собиралась вернуть его же вещь.

– Вы забыли барсетку!

Ева тщетно вглядывалась во тьму, в которой тут же растворилась странный незнакомец. Она дернула застежку, увидела портмоне, раздутое пачкой купюр. Непроизвольно потянула за яркий квадратик картона, на котором свежей зеленью на красном фоне улыбался мультяшный паровозик.

– Тут же деньги и документы, – только и успела пробормотать.

Как…

Поезд дернулся, трогаясь с места, и Ева с ужасом осознала, что вываливается в темноту из закрывающейся двери электрички.

Лысое чудовище, шмыгнувшее за парнем в тамбур, забилось в судорогах, мяч выкатился из его-её ладоней. Оживший рисунок протянул руки к Еве в отчаянной попытке быть замеченным, но где там!

Ева безнадежно падала во тьму.

---