Хочется всех послать, а еще поесть ттокпокки

Сехи Пэк

죽고 싶지만 떡볶이는 먹고 싶어

백세희

© 백세희, 2018

© ООО «Издательство АСТ», 2024

© М. Солдатова и РоЧжи Юн., перевод

© Брагина М., художественное оформление

Показать свою темную сторону —

это один из способов освобождения.

Хорошо бы люди, которыми я дорожу, поняли,

Что у меня есть и такая сторона.

Предисловие

У меня в жизни все не так уж плохо, почему же в душе пустота?

«Если хочешь стать счастливее, ты должен осмелиться взглянуть правде в глаза. А правда заключается в том, что мы вечно несчастны, и у нашей печали, у страданий, у страхов есть соответствующие причины. Эти чувства невозможно отделить от всего остального.»

Мартен Паж. Предисловие к корейскому изданию 2005 г. романа «Отличный день отличный»

Приведенная выше цитата – одна из моих самых любимых, из наиболее созвучных моим мыслям. Забавно, но даже в моменты невыносимой подавленности я смеялась шуткам друзей, чувствуя при этом в глубине души опустошенность, а потом, проголодавшись, отправлялась поесть ттокпокки. Страдала от неопределенного ощущения не то чтобы подавленности, и не то чтобы счастья. Еще больше страдала от того, что не могла понять, как эти чувства могли возникать одновременно.

Почему люди не рассказывают искренне о своих ситуациях? Может быть им так тяжело, что не остается сил даже на то, чтобы дать об этом знать другим? Я постоянно чувствовала непонятную жажду, мне нужно было сочувствие людей, похожих на меня. И вместо того, чтобы метаться в поисках таких людей, я решила сама стать таким человеком. Изо всех сил махать руками: мол, я здесь! Хорошо бы кто-то похожий на меня, заметив мои знаки, приблизился и смог вместе со мной обрести душевное спокойствие.

Эта книга содержит расшифровки записей моих консультаций с психотерапевтом по поводу дистимии (в отличие от большого депрессивного расстройства, при котором наблюдаются серьезные симптомы, это состояние легкой подавленности может сохраняться очень долго). В моих рассказах много личного, очень откровенного, но суть их не в демонстрации темных чувств, а в поиске изначальных причин конкретных ситуаций, в движении к выздоровлению.

Меня интересуют двойственные люди, которые, как я, с виду вроде бы в полном порядке, но внутри разрушены. Мир обычно фокусируется на чем-то очень светлом или слишком темном. Вспоминаю реакции окружающих, которые не понимали, что я подавлена. Как вообще нужно выглядеть, в каком состоянии быть, чтобы тебя поняли? Или это за пределами понимания? Я хотела бы, чтобы при чтении моей книги кто-то подумал: «О, такое бывало не только у меня!» или «Оказывается, в мире есть и такие люди!»

Я считаю, что искусство способно воздействовать на человеческие души. Искусство дало мне веру. Я верю, что сегодняшний день не обязан быть отличным и может быть просто нормальным, что постоянная подавленность не мешает разок улыбнуться по незначительному поводу – такова жизнь. Я поняла, что вполне естественно проявлять свои как светлые, так и темные стороны. Я по-своему вношу вклад в искусство. Искренне хочу тронуть ваши души.

Пэк Сехи

Я просто немного подавлена

Я верю, что сегодняшний день не обязан быть отличным и может быть просто нормальным, что постоянная подавленность не мешает разок улыбнуться по незначительному поводу – такова жизнь.

Болезнь – это не обязательно слуховые и зрительные галлюцинации или самовредительство. Как от легкой простуды страдает тело, так от легкой подавленности страдает душа.

Я с детства была замкнутой и робкой девочкой. Точно не помню, но, судя по дневнику, я не была позитивной и нередко чувствовала подавленность. В старшей школе подавленность усилилась, и тогда мне это казалось естественным, ведь я толком не училась, не поступила в университет, перспективы мои были туманными. Однако когда то, что меня не устраивало, наладилось (диета, учеба в университете, любовь, дружба), я по-прежнему чувствовала подавленность. Не то чтобы всегда, но достаточно часто. В некоторые дни я засыпала подавленной, в некоторые – счастливой. Бывало, от стресса страдала несварением желудка, а от подавленности плакала. Я считала себя депрессивным по природе человеком и становилась все более мрачной.

Я испытывала тревогу и изрядный страх перед людьми, особенно в незнакомых ситуациях, но успешно притворялась, будто это не так. Думала, что все нормально, и корила себя еще больше. Выносить это становилось всё труднее и труднее, и я решила обратиться за консультацией. В напряжении и страхе, причем без особой надежды, я вошла в кабинет психотерапевта.

Терапевт: Что вас привело ко мне?

Я: Просто… как бы это сказать… я немного подавлена. Я должна рассказать подробно?

Терапевт: Было бы хорошо.

Я: (Открыла в телефоне заметки и зачитала то, что там было написано). Постоянно сравниваю себя с другими, страдаю самоуничижением. Наверное, у меня слишком низкая самооценка.

Терапевт: А вы задумывались, в чем причина?

Я: Похоже, низкая самооценка сложилась у меня из-за обстановки в семье. С детства я постоянно слышала от матери: «Наша семья бедная, бедная, денег нет». Квартира была слишком маленькой для пяти человек (18 пхёнов^[1]). В районе был еще один жилой комплекс с таким же названием, как наш. И квартиры там были существенно больше. Так вот, однажды мама подружки спросила меня, в каком комплексе мы живем, где квартиры побольше или поменьше, а я совсем растерялась, и с тех пор стала стыдиться сообщать, где живу.

Терапевт: А что-нибудь еще вам запомнилось?

Я: Очень многое. Прозвучит банально, но мой отец бил мою мать. Можно называть подобное супружескими ссорами, однако это было бытовое насилие. Вспоминаю, как отец избивал нас и мать, громил квартиру и за полночь уходил куда-то, а мы, наревевшись, засыпали, а утром, оставив квартиру в беспорядке, шли в школу.

Терапевт: Что вы тогда чувствовали?

Я: Горечь, что ли… Грусть… Казалось, что накапливаются секреты, о которых должны знать только члены семьи. Я думала, такое надо скрывать. Старшая сестра велела держать рот на замке мне, а я – младшей сестре. А еще я думаю, что моя низкая самооценка объясняется не только семейной историей, но и в большой степени отношениями со старшей сестрой.

Терапевт: Отношениями со старшей сестрой?

Я: Да, любовь старшей сестры постоянно нужно было заслуживать. Если я плохо училась, набирала вес или не делала что-то достаточно усердно и добросовестно, она унижала меня, доставала, демонстрировала мне свое презрение. Разница в возрасте у нас была большая, и мне приходилось безоговорочно ее слушаться. Я и материально от нее сильно зависела. Сестра покупала мне одежду, обувь, сумки и прочее. Это было мое слабое место. Если я перечила или не слушалась, сестра забирала обратно купленные мне вещи.

Терапевт: Вы не хотели изменить ситуацию?

Я: Хотела. Эти отношения не казались мне нормальными. Сестра была непоследовательной. Ей что-то было можно, а мне нельзя, вот так… Ей можно было ночевать не дома, а мне нет. Ей можно было надевать мою одежду, а мне ее – нет. Я испытывала к сестре противоречивые чувства: я ненавидела ее, но в то же время очень-очень боялась, что она разгневается и потеряет ко мне интерес.

Терапевт: Вы не пытались выпутаться из этих отношений?

Я: Хм. Когда я повзрослела и начала подрабатывать, я решила добиться независимости хотя бы в материальном плане. Я работала и в будни, и в выходные, и постепенно добилась, чего хотела.

Терапевт: А в психологическом плане?

Я: Это было реально трудно. Сестра хотела проводить время только со мной или со своим парнем. Конечно, ей было комфортно, ведь мы слушались ее, подстраивались под ее характер. Однажды она сказала мне: «Мне совсем не интересно проводить время с другими людьми, а с тобой интересно и комфортно». Я тогда обалдела и вдруг набралась смелости ответить. «А мне с тобой некомфортно, совершенно некомфортно!»

Терапевт: И как сестра отреагировала?

Я: Была растеряна, шокирована. Я потом узнала, что она несколько ночей подряд плакала. И сейчас, когда всплывает та история, у нее глаза сразу краснеют.

Терапевт: И каково вам было видеть сестру такой?

Я: Жалко ее было, конечно, но мне полегчало. Как будто я стала свободнее. Немного.

Терапевт: После того как вы избавились от болезненной привязанности к сестре, к вам не вернулась уверенность в себе?

Я: Иногда я чувствовала эту уверенность, но особенности моего характера и подавленность никуда не делись. Похоже, зависимость от сестры сменилась зависимостью от парня.

Терапевт: Как вы заводите отношения? Достаточно ли вы активны, чтобы первой подойти к человеку, который вам понравился?

Я: Вовсе нет. Если мне кто-то нравится, я никак этого не показываю, боюсь, что парень может счесть меня слишком простой. Мне и в голову не приходило никогда признаться или начать заигрывать. Обычно так: парень говорит, что я ему нравлюсь, я начинаю с ним встречаться, узнаю его получше и, если чувствую симпатию, перевожу отношения на более серьезный уровень.

Терапевт: Случаются ли периоды, когда вы не состоите ни с кем в отношениях?