Венгрию мы прошли словно горячий нож масло. Тридцать три тысячи пятьсот воинов для этого региона были огромной армией, которая продвигалась по землям, стараясь не сильно уж грабить их по пути своего движения. Ласло III пару раз направлял послов, возмущаясь нашим движением по его землям без предварительного согласования. В его словах была правда, поэтому я нагло отвечал, что пока королева Франции претендует только на Польшу, но если король слишком уж будет возмущаться простым передвижением нейтрального к его стране войска, то мы можем далеко не ходить и рассмотреть Венгрию в качестве альтернативы её земельных споров. Больше послов от него не было, а феодалы закрывались в замках, не высовывая оттуда носа, то есть не помогали, но и, главное, не мешали. Так что ускоренным маршем мы продвигались в сторону южного города Малой Польши города Цешин. Наёмничьи отряды занимались привычным делом, то есть грабили всё вокруг, заодно занимаясь задачей, поставленной им синьором Бароцци, – снабжали войско провизией, чтобы основной ударный кулак, состоящий из моей армии, не занимался мелочами и был готов в любой момент развернуться в атакующие построения. Но этого не требовалось, поскольку нас за всё время так никто и не потревожил. Мы видели, как вдалеке за передвижением посматривают конные отряды, которые сразу же убегали, стоило только разведке выдвинуться в их сторону. Других войск на нашем пути не наблюдалось.

***

Небольшой город, расположившийся на холме рядом с рекой, разросся вокруг замка, стены которого были даже на первый взгляд не выше пяти метров и не составляли больших препятствий для штурма.

– Синьор Витале, там парламентёры вышли, – обратился ко мне один из капитанов, обращая внимание на группу из десяти пеших человек под белым флагом, шагавших в нашу сторону. Среди них я увидел священника и одного хорошо одетого мужчину.

– Кто вы и по какому праву пришли на земли нашего князя Лешека Белого? – с оттопыренной губой «пропшекал» богато одетый господин, и его слова на латынь перевёл мне священник.

– По воле нашей королевы Ингеборги Датской, королевы Франции, которая объявила, что имеет больше прав на всю Польшу, чем ваши самозваные князьки, – спокойно ответил я, смотря на него с высоты седла.

– Да кто она такая, чтобы это заявлять? – возмутился он. – Мы требуем, чтобы вы ушли с наших земель, иначе наше войско разобьёт вас, а всех главарей развесят по деревьям!

– Переговоры окончены, – я развернул коня и бросил на ходу синьору Бароцци, – мне привезите двух благородных девушек из замка, которые могут читать и писать на латыни и польском, и голову вон того говорливого.

– Синьор Витале, – военачальник притворно возмутился, – а если таких девиц там не отыщется?

– Сравняйте тогда с землёй этот бесполезный город, – зевнул я, отъезжая.

Тут же завопили те, что одеты были попроще, так что священник едва успевал переводить их слова. Если вкратце, они просили не трогать их, за это город готов был предоставить выкуп.

– Мы пришли не грабить, – я снова повернул коня в сторону застывших парламентёров, – так что нам не нужны ваши деньги. Либо город сдаёт нам всех благородных и клянётся в верности Ингеборге Датской, либо он просто сгорит.

Главы цехов попросили время подумать и отправились восвояси, а за ними, кривя лицо, отправился и дворянин.

– Синьор Витале, – смущённо обратился ко мне один из капитанов наёмников, – я не очень хорошо говорю на латыни, но меня смутила ваша фраза «мы пришли не за деньгами».

– Всё верно, синьор Кольбер, – я повернулся в его сторону, – друзья, а также подданные королевы пришли за землями, а вот про вас речи не было, вы, видимо, за военной добычей прибыли?

На его лице и на лицах других капитанов расплылись улыбки.

– В такой трактовке ваши слова, синьор Витале, обретают совсем другой смысл, – он слегка мне поклонился.

– И да, не нужно мне напоминать, кто, кому, что должен, – моё лицо окаменело, – деньги вам выплачиваются исправно, размеры дележа добычи определены, задачи поставлены. Так что лучше на стенах города покажите ваше рвение к выполнению наших договорённостей, синьор Кольбер.

Он не ответил, лишь ниже поклонился, но в глазах вспыхнул опасный огонёк. Когда он отъехал, я повернулся к своему военачальнику и поманил его к себе, тихо сказав:

– Все сильнейшие отряды наёмников, его в том числе, на самые опасные участки.

Бароцци наклонил голову.

– Я так и планировал, но теперь конкретно он будет даже в их в первых рядах.

Сколько собирались думать поляки, мне было всё равно, поскольку я отдал приказ, и уже через два часа, когда всё войско подтянулось и развернулось, под прикрытием огромного количества моих арбалетчиков, наёмники пошли на штурм города, у которого даже стены толком не было, так отсыпанная землёй двухметровая преграда. Так что неудивительно, что не прошло и пары часов, как город запылал, и уже к вечеру там мало кто остался в живых. Мои войска дисциплинированно отошли от него подальше, чтобы не слышать крики и не нюхать дым и вонь оттуда, а наёмники с французами всё ещё веселились в городе. На все взгляды командиров моего войска я отвечал безразличием, они никак не могли привыкнуть, что грабить самим было не обязательно, вся захваченная добыча делилась между всем войском на равные части, не говоря уже о том, что конкретно они были на полном обеспечении и постоянном жаловании. Мне содержать их было очень дорого, так что если уж и посылать грабить, то только в большие и крупные города, как, например, в столицу Польши – Краков, который я выбрал следующей целью для захвата. Вот там уже я собирался дать своим людям разгуляться вовсю, ведь город нам просто так не сдадут, а это значило, что после тяжёлых боёв я буду вынужден дать людям выплеснуть свою агрессию по отношению к захваченным. Это я прекрасно понимал, но понимал ещё и то, что нужно прививать дисциплину, поэтому где-то моему войску придётся просто смотреть, как веселятся другие. Награда их при этом не уменьшится.

Утром я проснулся от женских криков и гогота мужских голосов. Одевшись, решил посмотреть, что там происходит. Оказалось, двух девушек, не старше восемнадцати лет, привели и бросили на землю рядом со входом в мой шатёр, а наёмники, смеясь и развязывая завязки штанов, делали вид, что собираются их изнасиловать. Отсюда и возникали крики и вой.

– Синьор Витале, подходящие по вашему запросу нашлись, – с поклоном ко мне подошёл один из капитанов наёмников и показал рукой на пленниц, – с их голов не упал ни один волосок, всё оставили для вас.

– Я запомню это, Ганс, – я вежливо склонил голову, – благодарю.

Тот, улыбнувшись, собрал своих и отправился обратно к городу, а испуганные, зарёванные девушки косились по сторонам, не зная, чего ожидать дальше. Я сделал два шага вперёд.

– Теперь вы мои служанки, – на латыни произнёс я, – будете послушными, выживете. Нет, отдам наёмникам. Всё ясно?

Они обе с ошалелыми взглядами бросились ближе и упали на колени, хотя было видно, что девушки точно не из простых семей, одеты они были дорого, ну, если не учитывать, что их платья за ночь стали весьма грязными и оборванными.

– Да, господин, – залепетали они на неплохой латыни, – мы будем вас слушаться.

– Тогда приступайте к обязанностям, – я кивнул в сторону шатра. – В ближайшем сундуке лежит одежда, её нужно выстирать, погладить и накрахмалить.

– Но… но… – они растерянно оглянулись по сторонам, поскольку кругом нас виднелись лишь одни шатры моего войска.

– У многих французских дворян есть пажи, – вмешался в наш разговор синьор Пьетро, видимо, пожалевший девушек, – я попрошу, чтобы они помогли вам освоиться первое время.

Те бросились его благодарить, я же обратил внимание на большой отряд пленников, которых вели из города. Многие были ранены, а некоторые едва шли, опираясь на товарищей.

– Синьор Витале, – ко мне вскоре обратились два капитана, прибывшие с этим отрядом, – эти сдались при штурме замка, что с ними делать?

Я оглядел людей, которых обчистили капитально, но всё же нижнее бельё их выдавало, это были не крестьяне.

– Повесить, – отмахнулся я от проблемы.

– Всех? – удивились они. – Может, лучше получить за них выкуп с их родных?

– Синьоры, впереди ещё десяток подобных городов, вы точно уверены, что хотите возиться с пленными? – я с любопытством посмотрел на них.

Они переглянулись и стали отдавать приказы солдатам, и уже вскоре рядом с рощей, где мы остановились, стали «наряжать ёлки». В зависимости от крепости сучьев развешивая по пять-десять людей на каждое из деревьев, и уже скоро наёмники вернулись обратно, готовясь устроить пир в честь победы и славного веселья.

Я же вернулся в шатёр, где обе девушки горячими камнями, которые нагревали на моей небольшой «буржуйке», пытались разгладить складки костюма.

– Писать, считать умеете? – поинтересовался я, дождавшись, когда они стянут с меня сапоги.

– Да, господин, – они старательно прятали от меня взгляды, смотря только в пол.

– Закончите с костюмом и сапогами, будете учить меня польскому, – я лёг на постель, а испуганные девушки, вздрагивая от каждого громкого гогота неподалёку, бросились выполнять приказ.

Я задумчиво следил за их стараниями и мелькающей белой коже в прорехах порванной одежды, с полной отчётливостью понимая, что молодые девушки, хоть и не красавицы, но не вызывали у меня того возбуждения, как тогда, когда Ингеборга присутствовала рядом. Я со злостью ударил кулаком по кровати, выругавшись на винето.

– Вот же ведьма, похоже, и меня в себя влюбила!