Незабываемые чудеса

Сергей Тарасов

Золотой ручеек

В летнем сосновом лесу было тихо и прохладно. Подлесок в основном здесь был из рябины, иногда встречалась черемуха, особенно в небольшом логу, в котором негромко журчал небольшой ручеек. За ним начинались невысокие горки, на которых, судя по карте, были старинные копи, в которых добывали драгоценные камни – рубины. Хоть они были нанесены на старинную карту, найти их оказалось трудным делом – прошло не менее полутора сотни лет, они постепенно осыпались, их заваливало листьями, ветками и хвоей. Я ходил по одной горке уже часа два, но ни одной копи или шурфа, так и не нашел. Прежде чем перейти на вторую горку и там поискать следы старых горных работ, надо было сначала пообедать. Вода была рядом – в этом небольшом ручейке, под горкой.

По-видимому, он тек из какого-то родника,– вода в нем была чистая, как слеза, холодная и вкусная. В заросшем малиной и дикой смородиной логу, по которому он протекал, было тихо и прохладно. Все комары и мошкара попрятались от солнца, и я присел на небольшой ствол от сосны на берегу ручья, достал из рюкзака еду и котелок для чая. Пока разгорался небольшой костер, я набрал в котелок воды из небольшой ямки, на дне которой лежал песок с листочками слюды и мелкими гальками молочно-белого кварца. Ручеек тихо журчал свою песню и местами скрывался в своей тенистой заросшей травой и кустарником пойме. Это был райский, тенистый и уютный лесной уголок, и я так бы и остался бы тут до вечера, но мне надо было сначала пообедать.

Сосновые ветки уже прогорели, я поставил котелок с водой, открытую банку с кашей на угли, и когда она согрелась, приступил к своему скромному обеду. Пока я опустошал банку с вкусной гречневой кашей, вода в котелке забурлила, я насыпал в него заварку. Когда чай был готов, достал свою походную красную пластиковую кружку. Сидя с горячим чаем на сосновом столе, я смотрел на ручеек и думал, что неплохо бы его осмотреть, особенно его песчаные отложения на дне. Судя по обилию галек молочно-белого кварца, здесь было масса кварцевых жил, в которых запросто могло оказаться золото.

Покурив после плотного обеда, я собрал посуду и пошел ее мыть. Вымыл, оставил ее на берегу и прошел вверх по течению ручья по берегу, продираясь сквозь заросли смородины и малины. Вскоре я наткнулся на чей-то котелок, который торчал из песка, и когда стал его вытаскивать, обнаружил, что это был не котелок – а старательский ковш, которым мыли шлихи и золото.

Это была интересная находка, и очень своевременная. Обычно я мыл шлих обычной миской, но старательским ковшом было гораздо удобнее и быстрее. Я вытряхнул из него песок, вымыл под речными струями и стал искать место, откуда можно было взять шлиховую пробу. Все тяжелые минералы, особенно золото, скапливаются на определенных местах в речной долине. Я нашел такое место недалеко – под большим кустом черной смородины. Зачерпнул ковшом песок и стал его промывать, прямо на берегу ручья, где была небольшая глубокая яма. Скоро легкие минералы все смылись и остались тяжелые – в основном это был минералы магнетит и ильменит. Но в шлихе оказалось много золотистых чешуек – я сначала подумал, что это слюда, но потом, рассмотрев поближе, понял, что это было золото. Его было много для такого небольшого объёма песка, которое я промыл, – всего неполный старательский ковш.

Это было потрясающе – настоящее эльдорадо. Пришлось вернуться к костру, поставить ковш на еще неостывшие угли, чтобы высушить шлих. Пока он сох, я закурил, и стал думать, как мне быть дальше. Мне нужен был магнит, чтобы с его помощью удалить магнетит, но он был только дома. Я решил намыть побольше черного шлиха и разобраться с ним – уже в домашней обстановке, вечером. Шлих, который сох в ковше, уже высох, и я ссыпал его в свой армейский котелок, закрыл его крышкой и пошел на место, где брал пробу.

Уже было часа три дня, а мне уже надо было через час идти на электричку, чтобы вернуться домой вечером к ужину. Потому я не собирался долго мыть шлихи – ну, час, максимум. Когда я закончил свою работу, весь котелок был полон черным шлихом, в котором было много золотин, и мелкие золотые песчинки. Кроме того, в некоторых кварцевых гальках, которые я нагреб из ручья, были небольшие, до сантиметра скопления ярко-желтого металла – это тоже было золото. Наверное, этот ручей протекал по кварцевым жилам с золотом, и поэтому в нем было галек и обломков кварца с этим благородным металлом.

Дома я достал из рюкзака тяжелый котелок, вытряхнул его содержимое в таз, потом взял большой магнит от старого динамика, обернул его бумагой и принялся за дело. Весь магнетит прилипал к бумаге, я убирал магнит, вытряхивал на землю магнетит, и снова шарил магнитом, обернутым в бумагу по тазу со шлихом. Через полчаса в тазу осталось практически одно золото – песок, золотины и небольшие самородки. Я ссыпал его в стеклянную банку и поставил ее предо мной на обеденный стол. Судя по весу, в банке было больше килограмма золота, и мне надо было решить, что с ним делать дальше.

Хорошо было быть старателем в старое, дореволюционное время – можно было его сразу унести к перекупщику, получить деньги и купить себе бархатные портянки, наполнить ванну шампанским, или купить себе гарем. Но сейчас за это золото можно было сразу готовиться к отсидке в колонии строгого режима.

И я поступил так же, как поступали старые, мудрые и опытные старатели – на следующее утро отнес эту банку к ручью и высыпал ее содержимое в воду. Совесть у меня теперь была чиста, и я снова направился искать следы старых горных выработок на следующую гору – иметь дело с красивыми коллекционными минералами было гораздо интересней и безопасней для здоровья. Их можно было поставить на свою книжную полку, – например, друзу горного хрусталя, или кусок мрамора с кристаллами рубина, и потом любоваться ими всю оставшуюся жизнь, на свободе.