Стеклянные лягушки

Мария Ботева

Все права защищены. Никакая часть данной книги не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме без письменного разрешения издательства «КомпасГид».

© Ботева М. А., текст, 2024

© Вишнякова Н. Н., текст, 2024

© Сергеева Т. А., текст, 2018

© Оформление. ООО «Издательский дом «КомпасГид», 2024

Мария Ботева
Футбольный тренер Чистяков

Сто приседаний

Маше Голубцовой почти одиннадцать лет, и она ни в чём не виновата. Так она и сказала.

– Гулька сама виновата! Она мне специально под ноги упала!

– Как это – сама? – спрашивает Ольга Дмитриевна. – Сама тебе под ноги бросилась?

– Это она нарочно! Специально так! Я уже не успела ногу убрать, вот и получилось, будто я ей по лицу ногой!

А Гулька сидит, держится за лоб, хотя ей бы надо бежать, искать чего-нибудь холодного, чтобы приложить к ушибу. Синяк ведь будет! Она молчит, хлюпает носом, подбородок дрожит. Но не ждите, что она заплачет, нипочём не дождётесь.

– Я тоже, между прочим, ударилась! – продолжает Маша. – О землю. И мячом ещё прилетело. Я его не трогала! То есть не специально, он сам мне о ладонь ударился. Так что штрафной вы зря назначили.

– Будешь спорить – вообще тебя с поля удалю, – говорит ей тренер, – за неспортивное поведение. Всё, продолжается игра! – и она захлопала в ладоши, потом дунула в свисток. Все стали расходиться, только Гулька сидит и всё трогает свой лоб, трёт его ладонью. Маша подала руку, но Гулька оттолкнула её, встала сама.

– Тоже ведь неспортивно, – буркнула под нос Маша и отправилась на свою половину поля. Девчонки смотрели сердито, а Дашка вообще показала издалека кулак. Спортивно ли вот так кулаками угрожать? Конечно, сейчас все решат, что они из-за этого дурацкого столкновения проиграли. Ничего ещё не проиграли, может быть, случится чудо и им не забьют этот штрафной?

Но чуда не случилось, Настасья пропустила мяч, им забили гол, который всё решил, проиграли.

В раздевалке все только и говорили о том, что Маша во всём виновата, а она опять кричала, что нет, не виновата, это арбитр неправ, разбирайтесь с ним, а меня не трогайте.

– Девочки, – зашла в раздевалку Ольга Дмитриевна, – что за гам? Умейте проигрывать, – посмотрела на Машу, – Голубцова, с тобой отдельно поговорим, – и ушла.

Сразу наступила тишина. Ну всё, скоро Машу выгонят из команды. Когда тренер вот так кого-то вызывает, обычно этот кто-то недолго остаётся в секции, уходит. Что уж там Ольга Дмитриевна говорит, какие слова, неизвестно. Но ещё никто не задерживался после таких разговоров с тренером.

– Выгонит тебя, – сказала Настасья.

– Посмотрим, – сказала Маша, – может, и нет.

– Не выгонит, – сказала Гулька. – Она же лучший игрок.

– Ну уж лучший, – сказала на это Настасья Веселова.

У Гульки на лбу была здоровенная шишка. Это только на играх девчонки делятся на две команды, но вообще-то они все из одной, «Родины».

– Ладно, девчонки, я пошла, – сказала Маша, когда оделась. – Не поминайте лихом, что ли.

И ушла. Время идти домой, но никто и не двинулся с места в этот пятничный вечер. Все ждали Машу, девчонку, которая так играет в футбол, что пацаны из мужской «Родины» ей завидуют.

– Что это было? – спросила Ольга Дмитриевна, как только Маша зашла в тренерскую.

– Я не виновата! – крикнула Маша.

– Тихо, тихо, – сказала тренер. – Тихо. Не виновата она. Кто Гульнаре шишку посадил? Сама, что ли?

– Ну, – сказала Маша, – это же спорт.

– Спорт, конечно, спорт, но вот завтра, ладно, в понедельник, её мать придёт ко мне, что я буду говорить? Гуля сама под твои ноги голову подставила? Сама упала?

– Она поскользнулась, дождь ведь перед игрой прошёл. А с понедельника мы же в зале?

– Какая ты! На всё ответ есть.

– Никто не застрахован, – сказала Маша. – У нас ни у кого шиповок нет, вот и падаем посреди игры. Были бы бутсы, было бы лучше.

– Бутсы-бутсы. Плешь мне уже своими бутсами проела. Иди. Сто приседаний с тебя!

Маша поскорее выскочила за дверь.

– Всё, что ли? – встретили её девчонки. – Чего так быстро? Что сказали? Тебя выгнали? – они спрашивали. Маша молчала, ждала тишины.

– Бутсы купят, – сказала Маша, когда всё стало тихо, – вот увидите, купят. И тогда никто не будет падать после дождя.

– Ну ты даёшь! – сказала Плотникова. – И что, она тебя не выгнала?

– Что сказала-то? – спросила Настасья.

– Сто приседов! – сказала Маша.

– Ну ты даёшь! – повторила Плотникова.

Новые постояльцы

Мама ушла на кладбище, к деду, а Машу не взяла. Маша, когда узнала, просила подождать её там.

– Я оденусь – и тут же прибегу, – сказала она по телефону. Маша правда быстро прибежала, посидела рядом с дедовой могилой, потом прошла к прабабушкам. Прадедушек не было, они погибли в войну и похоронены где-то далеко, там, где сражались.

– Они точно похоронены? – спрашивала Маша маму каждый раз. Недавно в школе им рассказывали, что во время войны после боёв не всех успевали похоронить.

– Точно, – говорила мама, дома доставала из секретера шкатулку и показывала Маше похоронки.

– Хорошо, – говорила Маша, – хорошо, что похоронили. Плохо хорошему человеку без могилы, правда? А они ведь хорошие. Правда?

Мама кивала головой: правда.

– Что ты меня не взяла? – спросила Маша, когда они уже выходили с кладбища.

– Да я быстро думала сходить – раз, и всё.

– Знаешь ведь, что мне тоже надо.

– Господи, да зачем тебе это надо? – каждый раз спрашивала мама, будто забывала, что Маша отвечает всегда одно и то же:

– Хорошие люди, всегда полезно повидаться с хорошими людьми, правда?

Мама, конечно, отвечала, что правда, хорошо повидаться с хорошими людьми, но ради этого не стоит пропускать тренировки или откладывать приготовление уроков, например. Кладбище – вот оно, никуда не уйдёт, а время пропустишь – потом не догонишь.

– Иди домой, – сказала мама, – а я на работу, опаздываю уже. Сегодня должны новые постояльцы приехать.

– О, давай я с тобой!

– Нет уж, если бы не кладбище, ещё бы подумала. А так – топай домой, учись. Завтра в школу.

Маша чуть не ответила, что опять приходится учиться, как трудно жить детям, но смолчала. Всё равно мама ответит всё то же: надо учиться, чтобы потом уехать из Лузы. Что тут делать нечего теперь, надо искать удачу в Кирове, например, или вообще в Москве. Мама сама когда-то работала химиком на лесозаводе. Но потом завод купили какие-то люди, стали сокращать производство, увольнять людей, и маму тоже сократили, уволили. И теперь она работает в гостинице, в которой мало кто живёт.

Мама пришла в гостиницу, успела застелить кровати в двух номерах свежим бельём, протереть от пыли мебель. Потом отправилась гладить бельё, которое вчера постирали, а сегодня оно высохло. Всё у неё было на месте, утюг работал, бельё пахло свежестью. Порошок – определяла она по запаху. За годы работы химиком она совершенно точно понимала, где пахнет порошком, а где бельё по-настоящему висело на воздухе и теперь пахнет, как ветер.

В две комнаты заселились двое мужчин. Один совсем молодой, худой, со звонким голосом. Другой немного старше, лысый, неторопливый. Оба они заполняли анкеты на первом этаже, прежде чем поселиться. Мама увидела их, когда проходила мимо в прачечную.

– У вас будет номер двести пятнадцать, – говорила Леночка, сегодняшняя администратор, – а у вас – двести тринадцать, через комнату друг от друга.

– Хорошо! – сказал молодой, взял ключ и пошёл к лестнице.

– Хорошо, – сказал тот, что постарше, тоже взял ключ и отправился на второй этаж, хромая на правую ногу, потом как будто что-то вспомнил, остановился, спросил: – А лифт у вас есть?

– Да, пожалуйста, налево, – сказала Леночка, не глядя на него.

Когда мама шла обратно, остановилась спросить у Леночки, откуда постояльцы.

– Сейчас, – сказала администратор, посмотрела их анкеты, ответила: – Из Кирова оба, пишут, что в командировку.

– Интересно.

Встреча Чистякова

В полвосьмого позвонила Плотникова. Понятно зачем.

– Голубцова, – сказала она, – на вокзал идёшь?

Голубцова! Эля никого не называла по имени, разве что учителей и тренера. Поэтому и её все звали тоже по фамилии.

– Голбец, – отозвалась Маша, – сколько тебе повторять?

– Какой Голбец ещё? – спросила Плотникова, она почему-то тяжело дышала, будто бежит куда-то. – На вокзал-то идёшь, нет? Погнали!

– Слушай, ты математику сделала? Я что-то ещё не садилась.

– Здрассьте! А чем занималась в выхи? Там ерунда, быстро сделаешь, погнали?

– Да мы на кладбище с мамой были, потом я, короче, не сделала ещё. Давай сходи, расскажешь потом.

– Здрассьте, – снова сказала Плотникова, – и что там нового, на кладбище, интересно? Слушай, выходи, поговорим нормально. Тем более сегодня Чистяков должен приехать. Завтра на треньку придёт, Ольга Дмитна сказала. Не слышала?

– Это какой Чистяков? Тот самый, что ли? Сам?

– Господи боже мой, много ты знаешь Чистяковых? Сам, конечно.

– Ладно, – сказала Маша, – погнали. Тебя отпустили, что ли?

– Зачем, я маме сказала, что к тебе иду. Во двор. Погулять как бы. Открывай, я уже у двери.

---