Магические Перпендикуляры 2. Порох и золото

Сергей Кузьмичёв

Глава первая

Утро. Утро начинается с рассвета. Утро начинается с подъёма! А подъём сегодня за два часа до рассвета. Умывание, завтрак, раздача сухого пайка, экипировка, проверка готовности личного состава, доэкипировка, проверка готовности подвижного состава, снова доэкипировка, выход. Вот как раз перед выходом и забрезжило. И в этих предрассветных… или уже рассветных сумерках мы и поскакали навстречу судьбе.

Нельзя так говорить. Мы поскакали наводить порядок. Впервые за то время, что я нахожусь здесь… а, кстати, сколько я уже тут? Нужно было занять чем-то голову, и я занял: я начал вспоминать, сколько я уже нахожусь в этом мире. Точно посчитать так и не вышло, но получалось, что месяц-то по-любому, даже как бы не побольше.

Так вот, впервые за всё то время, которое я здесь нахожусь, я понимал, что даже если и погибну, то погибну, исполняя свой долг. Долг мужчины, солдата, защитника русской земли. Борца с нечистой силой. В принципе, всё это я понял ещё вчера, поэтому сегодня на меня косились все, ведь никто из них раньше не видел ни настоящий армейский камуфляж, ни высокие ботинки на шнуровке, ни рюкзак. Ну, а чего? Чего это всё беречь? Прятать от кого-то? Если в этот раз мне предстоит погибнуть в бою, то я хотя бы воевать буду в привычной одежде и удобной обуви. Оружие бы ещё мне привычное, но чего нет, того нет. Будем воевать тем, что есть, авось расхлебаем.

Через пятнадцать верст… или правильнее сказать «вёрст через пятнадцать»? Ведь точно-то их тут никто не мерял, а до заданной точки мы не доехали, по словам Громова, вёрст пять. Двадцать минус пять – это как раз пятнадцать. Вот на этом рубеже пришло осознание того, что всё происходящее несколько серьёзнее, чем виделось из кабинета майора. Дело в том, что спешиться нам пришлось именно здесь, в деревне с названием Почёмиха, а дальше народонаселение уже эвакуировалось. Местные глядели на нас даже не с надеждой, а скорее с гордостью: «Ты поглянь, силища-то кака!». Ага! Силища. Неполная сотня. Но если раньше они видели группы по пятнадцать-двадцать человек, то наш отряд для них сейчас – целая армия.

Здесь подпоручик Громов предложил нам, офицерам Самарского драгунского Краснознамённого ордена Ленина и прочая-прочая полка, выбрать десять наименее нужных солдат. Шестеро должны были оставаться в деревне и исполнять обязанности коневодов, разумно, только нас и так мало, а тут ещё это. Кроме того нужно было выбрать из оставшихся, четырёх человек которых… не жалко! Эти не просто выдвигались с нами, так ещё и ехать должны были всё время верхом. Вот этого я, признаться, понять не мог, а Громов сказал, что объяснит на месте.

Я шёл и гадал: что это за странная составная часть отряда? А подпоручик помимо всего прочего ещё и запретил нам что-либо передавать этим ребятам для перевозки. Совсем запутал. Ну, и вот кто они? Мобильная группа? Тогда почему их должно быть не жалко? Вестовые? Вроде сходится, но почему самые бесполезные? Потому что посылать всё равно кого-то надо, а от этих меньше проку? И почему именно четверо?

Часа за три я много всяких версий передумал, даже вариант с приманкой рассмотрел, но разгадка оказалась из другой плоскости. Когда мы подошли к лесу примерно на пару километров, Громов сказал, что весь отряд должен разделиться на две половины. Вот те здрасьте, баба Настя! Нас и так не дивизия, а тут ещё и разделиться нужно. Чё-т фигня какая-то нездоровая!

Громов же приказал разделить солевые запасы и зарядить ими оружие, на верховых при этом велел не тратиться – они стрелять не будут. А что они будут делать? Теперь этот вопрос занимал уже и капитана, которого вопреки уставу подчинили младшему по званию. С этим решением коменданта я, правда, был полностью согласен: раз уж Громов знает, что и как нужно делать, то пускай тогда он и командует. А кто там из нас капитан, и какого он ранга, для дела вообще неважно.

Так вот, верховые – это не приманка, это индикатор. Лошадь почувствует приближение нечисти и занервничает, но почувствовать её она может и издалека, поэтому её, лошадь, и не ведут в поводу. Как это ни странно, только задача наша состояла в том, чтобы подойти к бесам поближе, а если коняга вырвется и убежит, то район поиска автоматически увеличивается. Кроме того, если животинка без ездока, то её потом и вовсе можно не найти, а вот если она понесёт, но наездник сможет подавать второй группе сигналы, где проявилось присутствие противника, то она, вторая группа, подойдёт на помощь.

– Отчего тогда верховых четверо, а не двое? – задал очень уместный вопрос Сметанин.

Оказалось, что и групп будет тоже четыре. Вернее две группы по две подгруппы. И в сам лес мы не пойдём. Ну, хоть так. А делать мы будем вот что: отряд разделится пополам, и обе половины пойдут вдоль опушки леса, только каждая со своей стороны лесного массива, и действовать будут автономно. Типа того, так быстрее управимся, да и большую территорию под контроль возьмём. Ну, может быть…

Дальше каждая группа делится на две подгруппы, которые двигаются на удалении полторы-две версты, опять-таки с целью держать под контролем территорию покрупнее. Вот поэтому верховых и четверо.

Ну, не знаю. Если они тут всегда так делают, и это срабатывает, то еще, куда ни шло, а вообще, если по мне, то план дерьмовенький. С другой стороны не факт, что смогу предложить лучше: раций нет, пулемётов нет, снайперки нет, датчиков движение нет, тепловизоров нет, ракетниц и тех нет. Да что говорить?! Бинокль один на всех, и тот у меня. Кстати, это хорошо, что он именно у меня.

Подпоручик Громов, может, и являлся хорошим тактиком, но вот командир он, на мой взгляд, так себе. Ещё Суворов говорил: «Каждый солдат должен знать свой манёвр!», это верно – как ты бойцам задачу поставишь, так они её тебе и выполнят. Нам задачу поставили в последний момент и объяснили невнятно. Получалось так: «Идите вдоль леса, встретите шуралеев…» Да! А что нам с ними сделать? Уничтожить или рассеять? Подпоручик посмотрел на меня как-то странно, когда я задал ему этот вопрос:

– Всех кого сможете, убить, убейте. Потом отходите, отогнать вы их не сможете.

– А если мы и убить никого не сможем?

– Тогда бегите оттуда, сколько сил хватит.

Твою мать!!! Мы вообще на кой чёрт сюда припёрлись? Армия спасения, блин! Всем спасаться по способности! Что стоило хотя бы полдня выделить на подготовку и обучение? Не-е-ет! А теперь: «Бегите, сколько сил хватит!» А люди, которые в нас надежду ещё утром видели, им мы что скажем, когда добежим, сверкая пятками? «Спасайся, кто может?», «Всё пропало! Всё пропало!» или «Ну, не шмогла я, не шмогла»? Нет, товарищи драгуны, так дела не делают!

– Вашброть! – обратился к буродольскому подпоручику один из его же бойцов. – Можа рогатин нарубить?

– Можно и рогатин, – вздохнул Громов. – Да только вряд ли они вам помогут.

– Дык, эта ж… Васька-калмык с Рябым Лукьяном, сказывают, поддели так-ту одногось. Можа и топеричи хто сподобится?

– Нашёл, что вспомнить! Это ж без малого тридцать годов назад было! Да, и было ли?

– Чай, не врут же про их?! – отозвался кто-то ещё из местных.

Подпоручик поиграл желваками:

– Ладно, нарубите! Хуже не будет. Да только осторожно там! Двое рубят, один в карауле!

Перед тем, как двинуться к лесу, Громов разделил наш отряд на два. Своих людей он тоже разделил надвое, чтобы опытные люди состояли в обеих группах. Ещё он отделил в свою половину Сметанина, а в группу капитана вошли мы с поручиком. Такое разделение офицеров я бы объяснил скорее личной неприязнью буродольского подпоручика ко мне и Буцину, чем интересами дела. Опять же кому-то надо и нашей группой командовать, вот поэтому капитан с нами. Присмотреть и подсказать тоже нужно, но сержанта Шишкина Громов забрал с собой, а нашей половине досталось пятеро рядовых, хотя и опытных бойцов. При этом почти весь мой взвод попал в половину Громова.

Со всеми предосторожностями, нарубив кольев метра два с половиной на ближайшей к нам опушке Длинного леса, мы разделились уже по-настоящему. Громов со своими двинулся с западной стороны, а мы с восточной. Другими словами, мы отходили от цивилизации подальше, а Громов, наоборот, двигался со стороны ближней к острогу. Это потому что если шуралеи полезут из леса, то как раз в его сторону, а не в нашу. Но опять же если что, помощь к нам вообще не придёт. Ох, уж эти черти, чёрт бы их побрал!

Синюхин разделил нашу группу так: впереди Буцин с тремя буродольскими и четырнадцатью нашими солдатами, сзади он, я, наш сержант и полтора десятка бойцов. По логике вещей, мне бы, как пластуну и шаману, идти в передовой группе, но если командир сказал «тушкан», то уже всё, никаких «сусликов». Значит, геройствовать не будем, примем судьбу такой, как она есть, уступим место для подвига товарищу Буцину и его людям.