Первопроходцы

Ника Батхен

© Ника Батхен, Алексей Ширяев, 2024

© Интернациональный Союз писателей, 2024

Первопроходец
Повесть

От авторов

Мальчишеская тяга к звездам знакома всем, кто взрослел в 80-е, видел на телеэкранах старты ракет и веселые лица космонавтов. Бесконечность не предел, за тоненькой пленкой атмосферы таятся неизведанные миры. И достаточно самому сесть в корабль и нажать на пуск, чтобы однажды оказаться там, где не ступала нога человека, встретиться с иным разумом.

Повести и рассказы сборника – о таких безоглядных мечтателях. О космонавтах, исследователях, победителях, о тех, кто умеет видеть и чувствовать, стремиться и достигать. О чести и совести, отваге и непреклонности, о том, что надежда остается даже когда все потеряно.

Авторы шли к звездам – то порознь, то по одному небесному пути. И делятся с читателями своими космическими картами – открывайте и выбирайте маршрут. Может и вам однажды захочется развернуть в ледяной пустоте звездный парус?

Ника Батхен, Алексей Ширяев

Пролог
Холмы молчали

Лютый мороз сковал реку, заставил слежавшийся снег скрипеть под ногами, разогнал по убежищам птиц и зверей. Лишь мохнатые низкорослые дикие лошади ковыряли копытами наст да отбившийся от стаи волк-сеголетка выл на презрительную луну. Свирепый свет отражался от белых долов, порождал длинные тени у невысоких деревьев, делая их значительнее. Воздух пах острой свежестью и горьковатым дымком – за горбами холмов ждали лета жилища, собранные из шкур, веток и желтых ребер исполинских зверей. Терпеливые люди таились от холода, шили одежду, резали каменными ножами сладковатое сало, перешептывались, смеялись, искали вшей, спали вповалку – тяжелая дрема скрадывает тоску и голод, позволяет скоротать долгое время. Где-то в груде мехов заунывно плакал младенец, ему вторили несытые остромордые псы, ожидающие охоты. Скоро, скоро застучит колотушка и мужчины наденут лыжи, возьмут острые копья, отправятся за добычей, принесут племени доброй еды. Пусть только мороз разожмет когти, перестанет перехватывать дыхание прямо у рта… Кто осмелится бросить себя навстречу смертному холоду?

Высокий, худой, ссутуленный, как одно из равнинных деревьев, одетый в заиндевелый кафтан, увешанный амулетами. Духи предков – на тощих косицах, семь священных зверей разбежались по вороту. Резная фигурка грозного Сэли покачивается на груди в ритме песне. Ни единого слова не разобрать, только голос, что мечется полярной совой в буране, страшит и манит, завораживает и не отпускает. Прочные сети плетет шаман – не вырваться. И добыча его велика – словно олень на аркане тащится следом грозный косматый дух, потрясает бивнями, трубит в ярости. Мимо дерева пройдет Сэли – треснет дерево от свирепой стужи, мимо камня пройдет – и камень не выдержит, посмотрит на робкого лемминга или бессовестного песца – и те ледышками упадут на снег. Кто сильнее мороза, кто поспорит с повелителем холодов?

Повинуясь могучему голосу, покидает Сэли белую степь. Подчиняясь заклятью, движется за человеком. Одной ногой мог бы раздавить ничтожного, одним движением хобота – расколотить о скалу. Но шагает за ним, покоренный упрямой волей. Мимо чахлых берез и могучих лиственниц, мимо медвежьей берлоги и росомашьей норы, мимо реки – к водопаду. Затрубил Сэли – льдом стали быстрые струи, остановились в воздухе. Под ладонью шамана раскрылся камень, затемнела пещера в скале. Человек и дух удалились – прочь с глаз луны. Скрипнул гранит, осыпался лед, закричала заполошная птаха. И все.

Темное небо покрылось россыпью острых искр, легкие полосы подсвеченных облаков протянулись от края до края. Налетела поземка, словно ветер принес ее с дальних склонов северных гор. Скоро станет теплее. Уцелевшие звери выйдут из нор, уцелевшие люди как прежде зажгут костры вдоль извилистой речки. Застучат бубны, засмеются красавицы, заорут новорожденные, за перелетными птицами отправятся изголодавшиеся охотники. И новый шаман – молодой, сильный – нарисует охрой на серой скале большую рыбу и лебедя, расправляющего крыла. И будет до утра жечь кору, обдавать дымом священные знаки, глядеть в огонь красными от недосыпа глазами… Голубая сияющая звезда поднялась над белым простором, угнездилась между Оленухой и Рыбаком. Звезда, которой прежде никогда не было.

Глава I
Полная Букачача

Бульдозер опять застрял. Он тяжело ворочался в сугробе, взревывая, словно древнее чудище, из-под гусениц летели грязные комья. Стекла кабины почти залепило, мотор хрипел, однако упрямый Сан-Саныч никак не хотел сдаваться – давил на рычаг и бранился, скаля желтые зубы. По уму следовало позвать на помощь, но где же вы видели сибирского мужика, который сдается по доброй воле? Даже если его противник – мерзлая забайкальская степь, окружившая Букачачу.

Над неравной битвой парил дрон – один из двух десятков верных глаз директора проекта. Проводя пальцем по экрану планшета, товарищ Марсель видел все. Растет палаточный лагерь, зато отстают от графика второй и третий бульдозеры – пурга. Ползет по узкоколейке неторопливый поезд, поднимается дымок над трубой самого важного строения в лагере – кухни, царства рыжеволосой и острой на язык поварихи. Играючи перекидывают друг другу железные балки чудо-богатыри… Головы проломят – так сотрясаться нечему. А вот что скафандры попортят – ни разу не исключено. И ведь отбрехиваться начнут – на Марсе, мол, и не такие нагрузки выдерживали. Готовимся к перелету, отрабатываем навыки тактического взаимодействия в неблагоприятных условиях. А еще будущие космонавты!

– Кумкагир, Девятаев, Рабухина – марш сюда! Отставить играть в кегли!

Одного у них не отнять – дисциплина на высоте. Приказ ребята выполнили молниеносно и убрать за собой не забыли – железки снова легли в ровный штабель. Разглядеть лица команды за матовыми стеклами шлемов не представлялось возможным, но и так было ясно – виноватые и довольные.

– Чем балки пинать, пошли бы бульдозер вытолкали, – ворчливо сказал Марсель. – Видите же, Сан-Саныч в полной бу…

Дружный хохот был ему ответом. «Букачача» в переводе с эвенкийского значило «смрадная яма» или попросту говоря «грязная задница». Скажем честно, еще в прошлом году полузабытый поселок и вправду напоминал росомашью берлогу – закрытые шахты, дышащий на ладан заводик, пыльные окна Дома Культуры и облезлая статуя Ленина перед ним – дело рук местного Праксителя. Одно приличное здание – и то школа. Но вот из Читы пришла колонна строительной техники, понаехали люди, и место ожило. Сперва полигон хотели строить чуть ближе, за шестьдесят восьмым километром. Однако стоило разрыть ковшами осеннюю мерзлую землю, как на свет показались исполинские кости. Вызвали палеонтолога из Москвы – оказалось, редчайший вид кулиндадромеуса, черт бы его побрал. Пришлось под зиму переносить стройку – время не ждет… Товарищ Роцкий, столичный куратор проекта, шепнул однажды – Силиконовая долина работает на опережение, там тоже учатся разгонять лазеры. Хватит того, что к Венере китайцы прибыли первыми и две станции на орбите Урана носят гордые буквы USA… Не дождетесь!

Хохот наконец стих.

– Бу-сде, тов-нач! – бодро отсалютовал Девятаев, самый рослый и самый серьезный в отряде.

– Звездный флот спешит на помощь, – съязвила Дора Рабухина, злоехидная ленинградка. – Караул, спасатели в космосе!

У Ильи Кумкагира лишних слов не нашлось – пока товарищи упражнялись в остроумии, он преодолел мало не полдороги до бульдозера. Работа не волк, убежит – не поймаешь. Остальные заторопились за ним.

Глядя, как серебристые фигуры вприпрыжку спешат к месту действия, Марсель тихонько вздохнул. Молодежь… Девятаеву, старшему, и двадцати пяти нет. Почему в экспедицию шлют пацанов, а не зрелых, поживших людей? Конечно же Марсель знал почему – тридцать лет полета не оставляют шанса вернуться. Но будь его воля, сам бы сел в пилотское кресло, подвинул мальчишку-эвенка куда подальше. И раскрыл бы в ледяной пустоте звездный парус – гордость новосибирской лаборатории…

Общими усилиями бульдозер удалось сдвинуть. Сан-Саныч погрозил кулаком серому горизонту и до отказа вдавил педаль. Чудо-богатыри вернулись к своим обязанностям – ангар сам себя не построит, технику надо куда-то прятать. С удивительной быстротой встали на место дуги, потолочные балки переплелись с несущими опорами, оставалось лишь покрыть помещение пластиком, вставить окна и двери – и вуаля, заезжай-живи.