Говорить после этого, я уже не мог, только матерился. Отложив бутербродницу на пол, и первым делом проверил левую руку и только зло скрипнул зубами. Татуировки-молнии не было, вывел интерфейс меню и убедился, что данные сменились с капитана Шестакова, комбата, на лейтенанта, командира взвода. И тактическая игровая карта резко ужалась в размерах. А ведь я говорил генералам из КГБ, что админам игры может не понравится такое моё использование хранилища. А я уверен, что это из-за того, что я хотел передать всю эту информацию Сталину. Так нет, даже если будет штраф, попытаться те были обязаны. С какой-то стороны те правы, но мне что теперь делать? Эх, ладно, у меня три дня на адаптацию, и начну получать задания и бонусы за выполнение. Ну или штрафы за невыполнение. Ругаясь так на чём свет стоит, отводя душу, я открыл люк башни и выбрался наружу, спрыгнув с кормы на непримятую траву. Кстати, двигатель не работал, я сразу его заглушил, как осознал где нахожусь, и открыл меню. Успокаиваясь, мне нужно было отвлечься, поэтому я обошёл танк, с интересом его изучая. Ну да, обычный «МС», зелёный, с красными звёздами на башне. Трава не примята, как будто танк тут появился из воздуха и встал на землю, что видимо и было. Нахожусь на крохотной поляне окружённой вековыми дубами, но места хватало, на своём танке я проеду.

– Ладно, – вслух сказал я, мне так было легче думаться. – Допустим меня отыграли в новички, пусть, не страшно, быстро отобью всё назад, но вот то что забрали хранилище… к которому я так привык, вот этого никогда не прощу. Да и наставили мне задач, никуда не лезь, нашим помогать осторожно, никаких вмешательств в историю, мол, как бы ещё хуже не сделать. Как будто я ничего не понимаю. Только вот что делать с игрой? Мне же задания будут приходить? Ох, не знаю… Ладно, жизнь покажет.

Успокоившись, действительно успокоился, поступил так как меня учил наш лучший механик в цехе реставрации, где я был ведущим инженером. Мол, махни рукой и скажи: «да пошло оно всё на х*й». И действительно, пошли они все. Админы особенно. А полегчало. Вернувшись в танк, шлемофон тут подключать не к чему, рации нет, переговорного устройства тоже, так, чисто защита для головы, я дистанционно запустил движок, сидя на лямке командира, кресла тут нет, натянутый широкий ремень, и покатил по лесу в сторону деревни. Нужно понять где я, в какой области и у какого фронта. А то ведь вообще не понятно где я. Подумав, достал китайский клон этого же танка. К счастью, первый уровень бесплатный. Двигался я недолго, хотя скорость была невысокой, километров десять в час, но через полчаса выехал на опушку, где вилась полевая дорога. Танки с рёвом движков подминая кустарник, выбрались на дорогу, где я тут же визуально осмотрелся. А ведь тут бои шли, и недавно, вот на поле два разбитых орудия, в окружении свежих воронок. Не гаубицы, похоже немецкие полевые пушки. Следы наспех вырытых окопов, военная разбитая техника. Несколько сгоревших остовов грузовиков на обочине. Лежавший на боку корпус сгоревшего немецкого бронетранспортёра, точно «Ганомаг». Ещё были какие-то обломки, которые я не смог идентифицировать, если и есть брошенная амуниция и личное оружие, то я не вижу. Трава высокая. Ветерок донёс вонь разложения, где-то лежат непогребённые, но так бывает. Кстати, время года и месяца не знаю, только предполагаю, что май-июнь тысяча девятьсот сорок третьего. А по логике прикинул, да и погоны на плечах имелись. В сорок первом и в сорок втором я уже был. Кстати, учёные, что меня исследовали, тоже на этот год рассчитывали.

Танки мои в это время, сдирая пласты дёрна гусеницами, разворачиваясь, выехали на дорогу, я выгнал вперёд китайца, опосался мин, и направился к деревне. А у деревни на карте вдруг проявилось немало оранжевых меток, заметно меньше зелёных, и с десяток рубинового цвета. Когда я повернул из-за деревьев и смог видеть деревню, то понял в чём дело. Там разместились пленные, видимо встали на отдых. Колонна пленных не такая и большая, около трёх сотен голов, охраняло их примерно два отделения советских бойцов. Ну и остальные зелёные точки, это выжившие жители деревни. От самой деревни четыре постройки уцелело, от остальных только закопчённые печные трубы торчали. Да и лес серьёзно пострадал, видимо артиллерией лупили, много поваленных деревьев. Хм, обломки самолёта вижу, может и не артиллерия работала, а авиация. Кажется, немецкого самолёта обломки. Толпа немецких пленных сидела, отдыхая кто-где. По сторонам от них отдыхали советские бойцы, группами по двое-трое. Старший колонны сопровождения, не вижу отсюда звания, одет в солдатское, вообще жарко, хотя при бойцах скатки шинелей, вышел на дорогу и рассматривал мои танки в бинокль. Однако тревогу не стал поднимать, видел, что расцветка танков знакомая, хотя у китайца заметно темнее, и звёзды на башнях, но видимо не смог опознать машины, потому пребывал в недоумении.

Когда я подкатил, то покинул свой танк, заглушив оба движка, денег нет, а экономить топливо нужно, купить в магазине пока ничего не могу. Сержант первый подскочил ко мне, а командовал колонной, как оказалось, командир в звании старшего сержанта. Видно, что опытный, медаль «За Отвагу» и орден «Красной Звезды», нашивка за лёгкое ранение, «ППШ» на груди, на вид лет тридцать. Явно что из мобилизованных.

– Товарищ командир, гвардии старший сержант Малюта.

– Капитан Шестаков, – лениво козырнул я. – Куда путь держите?

– Второй взвод, второй роты, конвойного батальона, первой гвардейской армии, сопровождаем пленных к железнодорожной станции Иванково, чтобы отправить дальше в тыл.

– Понятно. Сержант, у тебя карты не будет? Не могу определится на местности.

– Только трофейная, товарищ капитан. Кстати, документы ваши посмотреть можно?

– Это первым делом нужно проверять.

То, что я представился капитаном, меня не волновало, документы старые, погоны тоже капитана, пока под него маскируюсь. А как накоплю денег, сразу поменяю и документы, и погоны. А то чую если не сделаю, подставят они меня. Сержант же, изучив документы, и возвращая, поинтересовался:

– Товарищ капитан, а что за танки такие? Чудные.

– Первые советские танки, выпущенные в нашей стране серийно, называются «МС-один». Им бы место в музее. Собственно, из музея их и взяли. Решили усилить ими наши тыловые части. Пусть пушка слабая, но поддержать где на постах или перекрёстках может. Хоть такое им применение. В бой не отправишь, сразу сожгут.

– Это да.

Я не торопился уезжать, пообщаться с сержантом хотел. Узнать кто командующий, да и вообще прояснить ситуацию. Поэтому изучая карту, а мы были на Украине, недалеко от Ровно, поинтересовался:

– Сержант, не против бутерброды с колбасой и ветчиной испробовать? Супруга моя, недалеко в медсанбате службу несёт, нарезала.

– Да я всегда с радостью, товарищ капитан.

Вернув карту и достав с пола танка бутербродницу, я отошёл с сержантом в сторону, мы на поваленном дереве устроились, я взял лишь один бутерброд, с любительской колбасой, как люблю, поделившись с бойцами, а танки мои, отъехали в сторону, я объяснил это тем, что экипажи накосячили в увольнительной, наказаны, а свой бутерброд отдал молоденькому бойцу. Вообще их не хватало, делили на двоих, так что вытирая руки о брючины, расспрашивал сержанта, как вдруг тот дёрнулся, по телу пробежала судорогу и откашливаясь у него изо рта пошла пена. Причём я с шоком наблюдал как тоже самое происходило и с другими бойцами. Судороги, и пена, после чего быстрая смерть.

– Ах ты су*а! – проорал один из бойцов, и я едва успел упасть за дерево, как по нему прошла строчка пуль, выпущенных из «ППШ», под звук ударов о ствол.

Не все бойцы ели бутерброды, человек девять из двух десятков, остальным не досталось, бутербродов всего пять было. Я же заорал:

– Отставить стрельбу!

Остановил не мой крик, а оба танка, что несколькими очередями из пулемётов над головами, остудили бойцов. Немцы так совсем попадали на землю, закрывая головы руками. Убедившись, что оружие опустили, я встал и заорал на бойца:

– Идиот! Это не вас хотели убить, а меня! Ведь мне их дали!.. Сержант, проверьте, может кто выжил.

Бойцы таращились на меня, а я, мельком глянув на руки, посинели, только вздохнул. Наказали за убийство своих, пусть и невольное. Хмурый младший сержант, командир одного из отделений, с двумя бойцами, остальные стерегли немцев, по их счастью никто в лес не дёрнул, я бы заработал с помощью танков, и вскоре сообщили:

– Все мертвы.

Я матюгнулся, в голос и не сдерживаясь. Сержант, помявшись, спросил:

– Товарищ капитан, откуда у вас эти бутерброды? Почему вы посинели?

– Посинел, видимо реакция на яд, я же держал отраву, когда из коробки доставал. А сделала их моя жена, – с хмурым видимо сообщил я. – Не могла она. Нет, не могла. Моя жена хоть и немка, но не могла.

Я действительно пребывал в шоке. Кто?! Кто такое мог сделать?! Эльза при мне резала бутерброды из колбасы и ветчины. Причём обе цельные палки я купил в магазине лично, и через несколько минут жена нарезала из них бутербродов. То есть, принёс, та нарезала, и я сразу убрал в хранилище, не доставая до сегодняшнего дня. Я не хотел верить, что это Эльза, да и не могла она. Точно, ведь тогда наша дочка старшая стянула один бутерброд и съела, с ней ничего не было. Да и яд явно непростой. Слишком быстрая смерть. Может спецслужбы? Я должен проверить. Колбасу я сам купил, но хлеб был дома. Эльза ходила гулять с нашей младшенькой и приобрела его. Голова кругом идёт. Как дочка не отравилась?! Как?!

Посмотрев на сержанта, что с напряжением смотрел на меня, его с бойцами сдерживали только танки, и сообщил ему:

– Сержант, понимаешь, ветчину и колбасу, это я жене принёс, получил на продскладе, что осталось она себе забрала, а вот хлеб её был. У нас тут вон сколько подопытных. Я хочу знать, моя жена тут имеет отношение к моей попытке убийства или нет? Что именно отравлено, хлеб или мясное изделие. Проверим на пленных.

– Но товарищ капитан?..

– Это приказ. Дашь небольшими кусочками. Может и не умрут. И да, выбери не немцев, а из их помощников, может найдёшь кого из Литвы или Эстонии? Этих не жалко. Впрочем, немцев тоже не пожалею.

– Этих мы сразу шлёпаем. Хотя, один француз есть.

– Доставай. И, пожалуй, вон того, – ткнул я пальцем в немца, что горел рубиновым цветом.

---