Арабелла

Мария Закрученко

Посвящается S. I.

Всегда – тебе

© Закрученко М., 2022

© Мартынова Т., 2022

© ООО «Издательство «Абрикос», 2022

Пролог

Когда-нибудь мы посмеёмся над этим.

Сидя на краю мироздания, глядя в ночное небо, расцветающее сотнями огней, будем качать ногами, задевая облака.

Когда-нибудь. В будущем. Не сейчас. Сейчас нужно просто немного потерпеть.

Я стараюсь глядеть не вниз, а на линию горизонта, откуда должна появиться ты. Там, где раньше был страх, теперь пустота. Глупо бояться высоты, если скоро взлетать вверх со скоростью света. И потом, чего бояться? Всё страшное уже случилось.

Телефон гудит. Сдерживаюсь, чтобы не посмотреть. По фигу, кто это, если честно. Потом всем отправлю сообщения, что я в безопасности, искать не надо. Когда и правда буду. Там, с тобой. Ты придёшь за мной, верно? Конечно, придёшь. Ты никогда не подводила.

День пламенеет. Небо после дождя волшебное, его бы сфоткать, но я не хочу разрушать мгновение взглядом через камеру. Рада, что последним здесь вижу красивое. Чтобы позже вспоминать об этом мире хоть что-то хорошее. Если честно, сейчас вообще не хочу про него думать и вспоминать. Стоит закрыть глаза, как передо мной снова кружатся разорванные в клочья тетрадные листы. Там были записи о тебе, о нас, кое-какие мысли, вопросы к викторине. Твоя фотография. Я помню её на ощупь. Твёрдая, нужно приложить немало сил, чтобы разорвать. Они так старались.

Хватит! Собралась! Всё закончилось. Мне больше никогда не придётся этого терпеть. Всё будет по-другому. Ты придёшь и заберёшь меня отсюда. Ты обещала.

Небо из оранжевого становится алым, мазки облаков – как языки огня. У меня болят глаза, но я всматриваюсь, стараюсь различить в небе маленькую точку.

Что, если я ошиблась?

Страшная, невозможная мысль. Если ты не придёшь, значит… нет, слишком ужасно, чтобы быть правдой. Если тебя не будет – не будет ничего. Пустота.

Алые краски неба расплываются, меняясь на фиолетовые. Теперь самое время. Давай! «Будем заново учиться ходить по небу»^[1]! Как в песне, помнишь? Мы слушали её на качелях, склонившись голова к голове, и наши сердца и мысли соединял проводок наушников.

Время настало! Пожалуйста, приходи, забери меня отсюда!

Все дороги слились в одну. Вся моя жизнь вела к этому. Я готова. Стою, бросая вызов линии горизонта. Я должна верить. Скоро мы будем вместе.

Первые тринадцать лет жизни я не помню. Не то чтобы всё так плохо – помнить особенно нечего. Не жизнь, а тягомотный сон, из которого никак не можешь выбраться. А потом появилась ты. И разбудила меня.

День рождения Лильки. Её родители думали, что мы подруги, раз с первого класса сидим за одной партой (как будто соседа, как и вообще желание сидеть за партой, выбирают!), и позвали меня по привычке, вместе со всем восьмым «Б». Лилька скривилась, когда я протянула подарок – сборник русских народных сказок, застоявшийся на моей полке до желтизны страниц. За праздничным столом Мишка демонстративно отсел от меня подальше, и тарелка с кусочком торта обогнула мой угол по странной траектории. Лилька объявила дискач, и я единственная из девчонок осталась сидеть, разглаживая по коленкам пышную юбку. Остальные пришли как нормальные, в джинсах. Я могла и не прикидываться, что иду в туалет. Никто не заметил, как я завернула в Лилькину комнату. Там было пусто, а мне хотелось тишины. Я встала на пороге, не решаясь войти и нарушить правила поведения хорошего гостя. Смотрела, завидуя Лильке: стол, кровать и гардероб – и даже противные розовые обои – призваны служить ей одной. А потом краем глаза в углу комнаты я уловила движение, и тогда…

Я увидела тебя. Ты вынырнула из туманных очертаний моего настоящего и будущего. Проломила преграды, которыми я закрывалась от мира. Окликнула, заставила обернуться, сфокусировать взгляд. Похоже на пробуждение. Ты протянула мне руку, посмотрела прямо в глаза и сказала, будто не важно – услышит ли кто:

– Бежим!

И я побежала с тобой. Мы побежали. С тех пор бежим вместе. Так началась моя настоящая жизнь.

Тысячи причин, почему сериал «Огненная звезда» – лучшее, что со мной случилось. Вот две главные. Во-первых, это про космос и будущее. Там есть корабли, преодолевающие пространства в километры световых лет как нефиг делать, по всей Вселенной. Можно сесть на метро до Марса и оказаться в другом мире через полчаса. Можно уехать куда угодно! Во-вторых, это про тебя. Ты и есть Огненная звезда.

Я знаю о тебе всё. Даже о чём не упомянуто в «Википедии». У меня есть специальная тетрадь для записи подобных вещей (я называю её мысленной книжечкой). Например.

Один глаз у тебя карий, другой – фиолетовый.

Когда ты улыбаешься, губы немного сдвигаешь влево. Я научилась так делать и теперь не смогу по-другому.

Тебе не нравится, когда до тебя дотрагиваются (как и мне), но по другой причине. Боишься случайно причинить вред.

Ты не сверхчеловек. Не умеешь летать, прожигать стены взглядом, твои суперсилы совсем иного рода. Это ум, интуиция… и кое-что ещё.

У тебя лучший на свете космический кораблик! Её зовут Мэгги. Она органическая и выращена с тобой в симбиотической – то есть тесной – взаимосвязи, вы не можете друг без друга. Мэгги умеет менять размер, превращаясь из медальона на твоей шее в юркую, похожую на каплю боевую машину, и цвет – от ярко-алого её ярости до глубокого, спокойного индиго, цвета самого космоса.

Ты одинока. Твоя Мэгги как бы часть тебя, а это другое. Ваш мир был уничтожен взрывом вашего солнца, который привёл к рождению нашего, миллиарды лет назад, а тебя с Мэгги отбросило в космос взрывом, где вы скитались, погружённые в анабиоз, пока вас не нашли и не разбудили земляне…

Поправочка – ты была одинока. Но потом встретила меня.

Лист падает на стол. Не жёлтый с прожилками, на ощупь как старая бумага или крылья бабочки, нет – тетрадный лист в клеточку. Приземляется на учебник геометрии, и первое, что вижу, – линия красной жар-птицы-двойки. Зигзаг её шеи перетягивает мою узлом, в горле появляется ком, воздух не проходит. Я переворачиваю листок и стараюсь не думать, как приду домой и она скажет… Вместо этого в голове возникает картина: моё «гнездо» на полу, экран оранжевым отсвечивает на ковёр. Скоро я снова тебя увижу. От этой мысли ком растекается по горлу как лекарство, гадкое, но всё-таки можно проглотить.

– Не понимаю, как вы собираетесь заканчивать год, – говорит Анна Михайловна, поворачиваясь к классу. – До конца четверти месяц! Расформированных и тех, кто в ПТУ пойдёт, это не коснётся, но кто хочет сдать в следующем году ОГЭ…

По классу проходит шум, который могло бы издать привидение в кандалах. Наверное, по ночам эхо стонов поколений замученных детей аукает в школе, покрывая сте́ны и без того мерзкого цвета соплей эктоплазмой страха. Казнь через ОГЭ светит нам только в следующем году. Но в нашей школе можно отсеяться ещё раньше. В конце года четыре восьмых класса переделают в три девятых (в одиннадцатом, шутят, останется только один). Я должна перейти в какой-то из них, иначе меня ждёт судьба продавщицы «Пятёрочки», как вангует она, а худшие её предсказания обычно сбываются.

Заставляю себя не думать о цифре на листке и о том, что будет дальше. Анна Михайловна стучит по доске мелом («Каждый уважающий себя двоечник должен знать теорему Пифагора!»), но я ничего не вижу и не слышу. Скоро всё это закончится. Скоро я буду там, с тобой.

– Эй, змея очковая!

Сама виновата. Не успела убраться от школы подальше. Замечталась, представляя, как сейчас уйду с головой в твоё новое приключение. Вместо этого попадаю в очень скучное своё.

Этих всегда трое. Они никогда не делают ничего по-настоящему серьёзного. За что придётся отвечать. Не отнимают деньги. Бьют не слишком сильно. Не оставляют доказательств. Перекидывают слова, как воланчик в бадминтоне, как двумя неделями раньше мой пенал. Когда надоело, затолкали его в раковину женского туалета (не мужского и не в унитаз – щедрость с их стороны). Они делают это до тех пор, пока не получат, чего хотят. Мои слёзы. И я щедро раздаю их, раз этим нужнее. Тогда всё быстрее закончится. Было бы легче, если бы они учились не в одном со мной классе.

Говорят, если не обращать внимания – отстанут. Как не обращать внимания на хамство, неправду и несправедливость, когда внутри всё протестует, никто не объясняет. Это нужно что-то такое выключить у себя внутри. Я не умею. Замедляюсь – всего на секунду, но этого достаточно. Эти, как акулы, чуют в воде каплю крови за километр.

– Откед такая моднявая юбка? У бомжей на помойке отбила?

Хлоп-хлоп-хлопают, приземляясь в прыжке с лестницы. Виляют вокруг меня в танце хищные плавники, толкают, дёргают. Мне важно чувствовать всё и слышать каждое слово. Я их коллекционирую. Представляю себе, как однажды вытащу, вложу в мощное оружие и выстрелю в обратном направлении. Все накопленные слова врежутся в этих, разорвут на части. Сильнее, чем тычки, которые сыплются на меня. Иногда я представляю ярко, аж страшно.