Перелетные дети

Ася Кравченко

Иллюстрации посвящаются Римме Титовой,

с любовью

Рисунки: Татьяна Петровска

© А. С. Кравченко, 2014

© ООО «Издательство «Абрикос», 2022

1. Вермишель из страны Там

– Андрей! Почему ты пришел к третьему уроку?

– Ну как вам объяснить?..

– Уж объясни как-нибудь.

Когда я не знаю, что сказать, а от меня непременно требуют, чтобы я что-то сказал, обычно я говорю первое, что приходит в голову. Я увидел на окне пакет молока и сказал:

– Ко мне с утра приходила корова.

– Корова?! – опешила Людмила Викторовна.

– В пятнах. Она поднялась на восьмой этаж. И я просто не мог уйти, не поговорив с ней, понимаете?

– Как корова могла подняться на восьмой этаж?

– Я тоже ее об этом спросил.

– И что же она ответила?

– С трудом.

С утра у меня болел живот. Но кому это интересно? Не буду же я об этом рассказывать направо и налево. Тем более что Саша как раз смотрела в мою сторону. Саша, которую я когда-нибудь позову покататься со мной на мопеде. Чтобы она сидела сзади и ее волосы развевались из-под шлема… Когда у меня будет мопед… Года через четыре… Может быть.

– Не надоело быть шутом?! – рассердилась Людмила Викторовна. – Твою бы фантазию да в мирных целях! Написал бы лучше про Пушкина!

– Вы хотите, чтобы я сочинил какую-нибудь историю про Пушкина?!

– Нет-нет. Не хочу.

– То есть вы не хотите, чтобы я делал домашнее задание?!

– Не хочу! То есть хочу! Ты должен делать домашнее задание, но по-человечески.

– Как это – по-человечески?

– Без родителей не возвращайся! – у Людмилы Викторовны в очередной раз «лопнуло терпение». На самом деле она просто не знала, что еще сказать.

А это значило, что у меня появилось несколько свободных дней.

В прошлый раз мама заявила, что ей надоело ходить в школу и пусть идет папа. А папа ответил, что ему тем более надоело. Так что стоило погулять несколько дней, чтобы в школе заволновались и спросили у мамы с папой напрямик, кто из них больше не хочет ходить в школу. Ну а дальше будет серьезный разговор, почему же я ничего не сказал родителям. С взрослыми ужасно сложно: вечно они не знают, чего хотят. То они не хотят идти в школу, то ругаются, что их в школу не позвали. Виноваты оказываются, конечно, дети. Бедные дети.

Когда выгоняют из школы, в первый момент чувствуешь себя омерзительно.

Потому что, когда тебя выгоняют, не важно даже, откуда и за что, это обидно.

А во второй – получше.

Потому что выгнали и выгнали. Что ж теперь делать…

Идти было некуда, и я шел, стараясь не наступать на черточки на асфальте. Я не знаю, почему на них нельзя наступать. Почему-то мне кажется, что нельзя. Иногда черточек было много, и надо было перепрыгивать.

– Смотри, куда прешь! – Я прыгнул и влетел в чей-то огромный живот.

– Извините.

– Вести себя не умеют! Куда родители смотрят?! – не унимался толстяк.

Мне иногда кажется, что я всех раздражаю.

Надо было срочно куда-нибудь деться. И я пошел в парк.

Мы там часто гуляли с мамой, когда со мной еще надо было гулять. Зимой – на санках. Там есть овраг, куда можно скатиться. Весной там здорово кормить уток, гонять голубей и пускать кораблики. А осенью созревают яблоки. Правда, туда сразу набегают бабушки с пакетами. Бабушки обтрясают яблони и потом продают яблоки у метро. Так что яблок остается мало. И на самом верху.

В парк уже пришла осень. Трава была мокрая.

Я сел под дерево и стал жевать кислое-прекислое яблоко.

Учебный год только начался, а меня выгнали уже во второй раз. Не то чтобы я был хулиганом или безобразно учился, но просто постоянно что-то случалось, и меня выгоняли. Папа говорит: «Жизнь тебя совершенно ничему не учит». Но папа не прав. Жизнь меня, определенно, учит. Например: если не хочешь, чтобы тебя выгнали из школы, – не говори о коровах… Но коровы тут ни при чем. Просто я понял: есть люди, совершенно не приспособленные для того, чтобы постоянно ходить в школу.

И тут мне на голову УПАЛО.

Я подумал – яблоко. Оказалось – ботинок.

Коричневый. Левый.

Я задрал голову.

В ветвях что-то темнело.

Почти на самой верхушке спал человек.

Я заткнул ботинок за пояс и полез на дерево.

– Это ваш ботинок?

Ответа не последовало, и я пристроил ботинок рядом со спящим. Но не успел слезть, как ботинок свалился снова.

Вслед за ботинком мне на голову посыпались сумка, зонтик и второй ботинок.

Я собрал вещи в кучу: «Проснется – мимо не пройдет».

Интересно, удобно ли ему там, на дереве?

Наверное, я его все-таки разбудил, потому что наверху завозились, а потом сказали:

– Хочу есть!

– Сегодня твоя очередь идти за продуктами, – откликнулось соседнее дерево.

«Их тут стая», – подумал я и стал разглядывать соседнее дерево.

– У меня куда-то делись ботинки, – сообщило первое дерево. – Сходи сегодня ты. А завтра – я. К тому же у нас, кажется, кончились деньги.

– Меня вполне устраивают на завтрак яблоки, – заявило соседнее дерево. – А ботинки наверняка опять свалились.

– Сам знаю.

Человек на дереве встал в полный рост, потянулся, странно поднял руки, взмахнул ими, будто стараясь удержать равновесие, качнулся и… спланировал вниз.

– Здесь мои ботинки не пробегали? – мрачно осведомился он.

Я настолько опешил, что просто протянул ему ботинки, сумку и зонтик.

– Тут что, гардероб? – удивился человек.

Я совсем не знал, что ответить, и кивнул.

С соседнего дерева слетела вторая тень.

Они оказались моими ровесниками. Девочка и мальчик. Худенькие, невесомые. Зато руки и плечи были могучими. Некоторое время они стояли и молча на меня смотрели.

– Скажи, пожалуйста, где здесь выход к морю? – наконец прервала молчание девочка.

«О каком море идет речь? – подумал я. – Балтийское – далеко. Черное – еще дальше».

– Молчит и молчит, – пожал плечами мальчик.

– Я молчу потому, что не знаю, где выход к морю. В Москве нет моря.

– Совсем нет?! – удивилась девочка.

– Да быть такого не может! – фыркнул мальчик. – Никто и никогда не стал бы строить город, не будь у него выгодного экономического положения и пересечения морских торговых путей. Где-то должен быть выход к морю.

– Тем не менее нет!

– Как же вы живете?!

– Каждый выходит из этого положения как может. У меня, например, есть собственный выход к морю – в дальней комнате. Если на закате сидеть и смотреть на небо, прищурив глаза, то можно подумать, что небо где-то кончается и начинается море.

– Но моря там нет?

– Мне кажется, есть.

Мальчик хмыкнул, а девочка сообщила:

– Нас зовут Вермишель.

– В смысле – макароны?

– В смысле – Веро и Мишель, – сердито пояснил мальчик. – Что тут странного?

– Ничего. А я Дрю. То есть Андрей, Андрюха. Мне больше нравится Дрю.

– И правильно! – одобрил Мишель. – Потому что у вас тут все Андреи. Надо же как-то отличаться.

– Ну не все.

– Да почти все. Андрей Болконский, Андрей Первозванный, и все остальные тоже Андреи…

Я решил оставить пока этот скользкий вопрос.

– Послушайте, а как вы летаете? – спросил я.

– Мы не летаем! – отрезал Мишель.

– Но я же видел!

– Показалось!

– Да ладно. Он вроде нормальный, – вмешалась Веро. – Просто бабушка нам не велела летать. Говорила, что здесь этого не любят. Правда, она уехала отсюда давным-давно. Может, с тех пор все изменилось.

– Вряд ли. – Мишель был мрачен. – Я есть хочу. И надо решать вопрос с одеждой.

– Так, может, он нам и поможет? Ведь ты нам поможешь?

Я быстро-быстро закивал.

Мне очень не хотелось, чтобы эти двое просто улетели. Улетели без меня.

– Мы ищем дом. С лепниной, серый с белым. Подъезд огромный, со скрипучей дверью, – Веро говорила это как заклинание, чуть раскачиваясь. – Зеленый двор, и посредине три березы. Качели, клумба, маленький забор. Проветривается чей-то коврик. Ворчит о чем-то дворник. Сгребает листья без конца. Двор пахнет морем, может быть рекой. А на березе – рыжий кот. Урчит как трактор. И если ты ему в глаза заглянешь, как будто жизнь свою увидишь…

– Вы там когда-то жили? – спросил я, когда она умолкла.

– Там жила наша бабушка.

– Мне кажется, в Москве таких дворов много.

– Я же говорил, он не поймет, – глядя в сторону, сказал Мишель.

– Конечно, он один такой, – поспешил я исправиться. – Но его все равно будет непросто найти.

– Для начала нам где-то надо достать что-то из одежды, чтобы не выделяться, понимаешь? – продолжала Веро.

Я совершенно ничего не понимаю в одежде, но даже я заметил, что эти двое были одеты необычно – будто для какого-нибудь торжественного случая или маскарада. Шелковая рубашка выглядывала из-под бархатной куртки Мишеля, вышитая блузка Веро дополняла сарафан из какой-то тяжелой ткани.

– Я могу одолжить тебе свою одежду, – предложил я. – Мы приблизительно одного размера. – Мишель смерил меня взглядом. – А для Веро что-нибудь придумаем. Веро – это ведь Вероника?

– Мне нравится Веро.

– Как скажешь. А вы откуда?

– Оттуда, – и Мишель махнул рукой.

– А там что?

– Там – это Там. Там – не здесь.

---