Странник Тим, или Детективное агентство «Агата». Книга 1

Оксана Силаева

Посвящается

сыновьям Александру и Игорю и моим внукам – они самое дорогое, что у меня есть. Лучшей подруге Анне Колесниковой, которая всегда верила в меня. Любимой сестре Татьяне Никулиной, она старалась избавить меня от всех домашних хлопот, чтобы освободить время для написания книги.

Людмиле Никитиной и Елене Грузняковой, первым, кто прочитал рукопись, за веру в нас с Тимом, без них Амальгама никогда бы не увидела своих читателей.

Художники:

Евгения Смоленцева и Наталия Елина

© О. П. Силаева, 2018

© Е. Ю. Смоленцева, 2018

© Н. А. Елина, 2019

© ООО «Издательство «Абрикос», 2020

Пролог

Мама готовит завтрак, звенит посудой. До меня доносится запах жареных гренок и какао, мама варит самое вкусное какао на свете. Я дома.

– Тимур, вставай! У-у, лежебока, проспишь всё, – весело кричит мама с кухни.

– Тимур, Тимка, вставай, – кто-то трясёт меня за плечо. Мама? Эх, сон, снова сон. Только не вздумай плакать, этого ещё не хватало!

– Тим, на завтрак опоздаем!

Это Лиза. По-настоящему её зовут Элиза, а я за рыжую гриву зову её Лисёнком.

– Встаю, Лисёнок, встаю!

Коляска ждёт меня, припаркованная у кровати. Нужно напрячь руки, подтянуть тело, сделать рывок – и вот я на своём троне. Перекинуть ноги, и готово.

– Поехали.

Детский дом расположен рядом со старинной усадьбой «Приютино». Раньше всё вокруг принадлежало то ли графу, то ли барону, а теперь усадьба стала музеем, а детскому дому досталось красивое здание с белыми колоннами и большим заросшим садом. Здесь могло бы быть хорошо и уютно, но это детский дом. Казённые кровати, казённая мебель, казённая жизнь. Жестокая жизнь, где каждый за себя. Хотя мне ещё повезло, что после больницы не отправили в интернат для инвалидов. Вот там, говорят, настоящий ад.

– Тимка, сегодня бананы на завтрак дадут! – склонившись ко мне, заговорщически сказала Лиза.

– Тебе повезло, я не люблю бананы, можешь забрать мой.

– Тимка, у тебя рубашка расстегнулась.

Я сжал воротник, прикрывая висящий на шее талисман, осколок прошлой жизни – монетку с изображением женщины, смотрящей на своё отражение в зеркале. На обратной стороне монетки надпись в венке из листьев: «Амальгама». Не переношу, когда смотрят на мой талисман, просто не переношу. Пока я воевал с пуговицей, мы подъехали к столовой. У дверей стояла медсестра Лиана Сергеевна, удивительно красивая женщина. Странно, как она вообще оказалась в этом захолустье. Словно экзотическая птица среди стаи ворон – высокая, стройная, с пышными волосами. Мы все очень любили Лиану Сергеевну за то, что она всегда находилась рядом, когда нужны были помощь или утешение.

– Ну что, неразлучные друзья, явились? – улыбнулась Лиана Сергеевна.

– Лиана Сергеевна, а Тимка мне банан свой отдаст, – похвасталась Лиза.

– Кто бы удивился. Благородный рыцарь! – Медсестра рассмеялась. – Идите, а то всё остынет.

Иногда мне кажется, что я где-то видел её раньше. Словно через дымку – глаза, улыбка, волосы. И то, что я здесь, а не в интернате, как-то связано с ней. Но сколько ни пытаюсь вспомнить – ничего не получается. Такое ощущение, что моя жизнь до аварии затянута густым туманом. Иногда он выпускает кусочек воспоминаний, маленький фрагмент прошлого, и снова поглощает. Белый спрут неизвестности.

Завтрак прошёл в молчании, мне сегодня что-то не хотелось разговаривать. Лиза, маленький барометр настроения, чувствовала это и не приставала. Сны о прошлой жизни высасывали из меня силы.

После завтрака я поехал в сад. Наш сад – единственное место, где можно побыть одному.

– Лисёнок, всё, дальше я сам. Спасибо. Иди.

Лиза не стала спорить, мой маленький добрый друг всё всегда понимала. Не знаю, смог бы я в те первые месяцы не сойти с ума без неё.

Ну что, поехали, Тимур Станиславович, поехали! Мои руки теперь вдвое сильнее. Спасибо Нику, нашему тренеру, а также кочегару, завхозу и садовнику. Ник в детском доме – незаменимый человек, за что ему и прощаются многие слабости. И персонал, и мы всегда терпеливо ждём, когда закончится очередной запой – самая большая его беда, из-за которой он и оказался здесь. Говорят, что в прошлом Ник – известный спортсмен-фехтовальщик с кучей наград. А вот и он сам бредёт с садовыми ножницами по аллее.

– Привет, Тим Бесстрашный!

– Привет, Ник Великий!

Мы пожали друг другу руки. Я посмотрел на его медно-рыжие с густой проседью волосы, на осунувшееся лицо. А ведь Ник совсем не старый. Но сейчас он выглядел, как после тяжёлой болезни.

Ник кивнул и отправился дальше. Он был неразговорчив и никогда не раздражался, его любили все без исключения. Хотя нет, директор Константин Михайлович испытывал к Нику неприязнь. Но терпел – где ещё найдёшь трёх работников в одном лице, которому к тому же зарплату можно платить не полностью. И при этом Ник совершенно бескорыстно тренировал нас.

Директор был патологически жаден. Он умел зарабатывать на всём, что поступало в детский дом, начиная с продуктов и заканчивая половыми тряпками. Константин Михайлович никогда не повышал голоса, но его выдавали глаза – холодные и бездушные. Смотришь в них и вспоминаешь, с каким хладнокровием он убил бродячего щенка, забредшего на территорию детдома. Одним ударом ноги, просто проходя мимо. Я видел, случайно оказался рядом.

Поехали, Тимур, поехали! Нужно размять руки. В кустах сирени спрятана деревянная рапира, Ник выточил её специально для меня. Ясно помню нашу первую встречу, словно она произошла вчера, а не два года назад. На заднем дворе, возле детской площадки, несколько пацанов каждый день занимались фехтованием. На деревянных шпагах, конечно, но с таким азартом, словно это не тренировочный бой, а самая настоящая битва. Я целый месяц наблюдал за ними. Просто наблюдал, разве мог я рассчитывать на что-то большее? Однажды ко мне подошёл Ник и предложил попробовать.

– Тебе нужны сильные руки, они твоё будущее и твоя реальность. Никто не отменял возможности изменить её, но надо научиться смиряться не смиряясь.

Так и началась наша дружба с Ником Великим. Ребята сначала смеялись, старались выбить меня из коляски. Но когда в бою я не дал никому подойти ближе чем на два шага, меня зауважали и признали достойным противником.

– У тебя логическое мышление. Ты умеешь рассчитывать движения противника в ответ на выпад, это твоя сильная сторона. Работай над ней, и у тебя всё получится.

С того дня перед сном я всегда стараюсь разработать схему боя с воображаемым соперником, проигрывая в уме варианты, просчитывая ходы защиты и отступления. И самое интересное, я редко ошибаюсь в своих предположениях. Ник прав, логика сильная штука, и она моё преимущество.

Рапира легла в руку как влитая. Выпад, защита – не буду думать о прошлом! Я могу не думать о прошлом – выпад, защита! И так несколько часов. Пот заливает глаза, но это хорошо. Даже отлично! Я устал, измотался, и воспоминания отступили.

Тренировка закончилась к обеду. Лиза примчалась за мной и, весело щебеча, покатила коляску назад. Я могу доехать и сам, но для неё это очень важно. Забота обо мне создаёт у малышки иллюзию семьи: она не одна, у неё есть старший брат. Лизе скоро семь, она на шесть лет младше меня. Но иногда кажется, что старше, столько в ней мудрости и взрослой рассудительности.

Когда меня привезли в детдом, Лисёнок подошла первой и протянула тёплую ладошку.

– Я Лиза Милаева, а ты мой брат, – уверенно сказала она. И столько надежды плескалось в зелёных глазах!

Лиза даже придумала объяснение тому, что у нас разные фамилии и отчества:

– Просто наши родители потеряли меня, а в детдоме дали другую фамилию. Но теперь я нашла тебя. Правда?

Я смотрел на маленькую рыжую девочку, которая доверчиво заглядывала мне в глаза, и понимал, что не стану её разубеждать. На самом-то деле Лизина мать отказалась от дочери, когда той был всего месяц от роду. Но пусть будет как будет. Брат так брат. А потом именно Лисёнок стала спасательным кругом, который помог мне жить и не терять надежду.

Вечером, перед сном, Лиза всегда читает вслух книгу, устроившись на моей кровати. Сегодня это «Мальчик со шпагой».

– Тим, а расскажи, какая была наша мама? Красивая? – вдруг, прервав чтение, спросила Лиза.

Этот вопрос она задавала тысячу раз, и тысячу раз я отвечал:

– Не помню.

– Как ты можешь не помнить, Тим, разве такое можно забыть?

– Можно.

Я не хотел вспоминать прошлое. В первые же дни в детском доме у меня пропали семейные фотографии, потом по всему саду валялись обрывки, но я даже обрадовался. Мне было бы мучительно больно каждый день смотреть на лицо мамы. Я бы сошёл с ума от этого.

– А я знаю, какой была наша мама, – упрямо продолжала Лиза.

– Откуда ты можешь знать? – разозлился я и сразу же раскаялся, увидев, как её глаза наполнились слезами. – Прости, не обижайся.

– Вот и нет, могу, – улыбнулась Лиза. – Сейчас покажу.

И умчалась в свою комнату, а через некоторое время принесла рисунок:

– Вот, это мама. У неё длинные каштановые волосы, твои синие глаза и нос тоже твой, а брови – мои.