Эхо чужих желаний

Мейв Бинчи

Дорогому Гордону с любовью

© Е. Ю. Фокина, перевод, 2024

© Издание на русском языке, оформление. ООО «Издательская Группа „Азбука-Аттикус“», 2024

Издательство Азбука®

Пролог

О несчастье все узнали, казалось, без слов. Соседи выскочили из домов и побежали по главной улице в сторону моря. Ропот нарастал. Люди бессознательно выискивали глазами родных и близких. В воде, лицом вниз, лежало неподвижное тело. Никто не мог сказать наверняка, мужчина это или женщина.

«Может, матрос с корабля», – прозвучало в толпе.

Однако все понимали, что это не бедолага, смытый за борт волной. Не случайная смерть незнакомца. Вызовом полиции и парой заупокойных молитв тут не отделаешься. Погиб кто-то местный, из Каслбея.

Жители поселка молча стояли на вершине утеса, наблюдая за теми, кто уже добрался до кромки воды. Внизу бродил мальчик, который первым увидел, как волны прибили страшную находку к берегу. С ним были мужчины: покупатели из лавок неподалеку и парни, сбежавшие вниз по тропе. Несколько человек вышли из дома врача, спустились на пляж и склонились над трупом, на случай – просто на случай – если в черной докторской сумке найдется что-то, способное воскрешать мертвых.

К толпе присоединился отец О’Двайер в развевавшейся на ветру сутане, и ропот слился в единый гул. Жители Каслбея возносили десятикратную молитву на четках за упокой души, покинувшей тело, которое лежало на пляже лицом вниз.

Часть I
1950–1952

Место это называлось пещерой Бригитты^[1] или пещерой Эха. Если громко выкрикнуть вопрос, угадав направление, то вместо эха возвращался ответ. Летом здесь было полно девушек – из тех, кто приезжал в Каслбей на каникулы. Девушкам хотелось знать, встретят ли они этим летом парня и обратит ли на них внимание Джерри Дойл. Клэр же считала, что доверять секреты пещере – чистой воды безумие. Особенно с учетом того, что ее сестра Крисси и стайка ей подобных любили подслушивать, а потом визжали от смеха, разглашая на каждом углу чужие сердечные тайны. Клэр сказала, что даже на пороге отчаяния никогда ни о чем не спросит у Эха, потому что вопрос перестанет быть секретом. Но и она все-таки решила кое-что выяснить – насчет награды по истории. Это совсем другое дело.

На дворе стояла зима, а зимой в Каслбее почти никого нет, кроме своих. К тому же вопрос не касался любви. Клэр было приятно возвращаться из школы домой по дороге, ведущей к обрыву, – не нужно разговаривать с каждым встречным, шагай да смотри себе на море. Если спуститься по извилистой тропке, пестревшей предупреждениями об опасности, заглянуть в пещеру, прокричать пару фраз, прогуляться по пляжу и подняться обратно по ступеням, то окажешься дома в то же время, как если бы шла по улице, болтая со всеми подряд. Зимой в поселке не было работы, поэтому хозяева лавок зазывали прохожих к себе, чтобы угостить печеньем или передать кому-нибудь весточку. Путь по пляжу мимо пещеры Бригитты длился ровно столько же.

На тропе было сухо, так что отмеченные знаком опасности места не представляли угрозы. Клэр легко соскользнула со скалы на плотный и твердый после недавнего прилива песок. Чернеющий вход в пещеру навевал страх, но Клэр расправила плечи – летом он выглядел точно так же, а люди все равно ходили сюда толпами. Она перекинула школьную сумку за спину, чтобы освободить руки, и, как только привыкла к темноте, без труда разглядела небольшой выступ, на который требовалось встать.

Клэр набрала побольше воздуха и спросила:

– Я получу награду?

– Аду-аду-аду, – откликнулось эхо.

– Это значит «да», – пояснил кто-то рядом.

Клэр подпрыгнула от испуга – и узнала его. Дэвид Пауэр.

– Нельзя слушать чужие вопросы, это все равно что подслушивать исповедь, – сердито сказала она.

– Я думал, ты меня видела, – простодушно признался Дэвид. – Я не прятался.

– Как я могла тебя видеть? Я вошла со стороны света, а ты притаился, – негодовала Клэр.

– Это не частная территория, я не обязан кричать, что здесь кто-то есть, – громко возразил Дэвид.

– Есть-есть-есть, – сообщила пещера.

Дети рассмеялись.

Он и правда был милым – этот Дэвид Пауэр. Ему было пятнадцать – совсем как ее брату Неду. Она вспомнила, как Нед рассказывал кому-то, что попал с Дэвидом в одну ясельную группу, явно гордясь наличием общего прошлого с сыном врача.

Дэвид всегда появлялся на людях в костюме и галстуке, даже когда возвращался из школы домой, а не только когда ходил по воскресеньям на мессу. Он был высокого роста, с веснушками на носу. Его взъерошенные волосы смешно торчали в разные стороны, а одна крупная прядь обычно падала на лоб. Он обаятельно улыбался и выглядел так, будто рад был бы с вами поболтать, если бы не дела. Иногда он надевал щегольской, с нагрудным значком, форменный блейзер, который ему очень шел. В ответ на комплименты Дэвид морщил нос и говорил, что блейзер кажется нарядным только тем, кто ежедневно не видит сто восемьдесят точно таких же пиджаков в школе. Он проучился в школе-пансионе больше года, но теперь ее закрыли из-за скарлатины. Только дочери Диллона, владельца гостиницы, ходили туда и, конечно, Уэсты и Грины из протестантов – потому что другой школы для них не было.

– Я не думала, что пещера ответит, и спросила ради смеха, – объяснила Клэр.

– Да, я тоже как-то спросил кое о чем в шутку, – признался Дэвид.

– О чем же?

– Забыл.

– Так нечестно. Ты слышал мой вопрос.

– Нет, я слышал только «аду-аду-аду», – выкрикнул Дэвид.

Эхо подхватило обрывок слова и повторило несколько раз. Клэр успокоилась.

– Мне пора домой, делать уроки. У тебя, наверное, уже пару недель нет никаких домашних заданий, – с завистью предположила она.

– Есть. Мисс О’Хара занимается со мной каждый день. Она придет… о, совсем скоро.

Дети вышли на мокрый твердый песок.

– Уроки один на один с мисс О’Харой – это же здорово?

– Так и есть, она очень хорошо умеет объяснять – для женщины, я имею в виду.

– У нас тут преподают только женщины и монахини, – уточнила Клэр.

– Я забыл, – с сочувствием сказал Дэвид. – И все же она потрясающая. С ней легко общаться – как с незаурядной личностью.

Клэр согласилась. Они вместе направились к лестнице, чтобы покинуть пляж. Дэвид мог бы вскарабкаться по тропинке с предостерегающими надписями, ведь она упиралась почти прямиком в его сад. Но мальчик заявил, что хочет купить леденцов в магазине Клэр.

Они говорили между собой о вещах, о которых другой прежде не слышал. Дэвид описал, как дезинфицировали больничный изолятор, после того как два ученика подхватили скарлатину, а Клэр думала, что речь идет о большой лечебнице на холме, куда попадали больные туберкулезом. Она не знала, что изолятор – это комната в школе. Клэр в свою очередь рассказала длинную и запутанную историю о том, как матушка Иммакулата попросила какую-то девочку оставить тетради в одном месте, а та все перепутала и случайно зашла туда, где жили монахини. Дэвид не уловил сути, потому что не знал, что никто никогда перед лицом любой угрозы не пойдет на половину монастыря, где обитают сестры. Все эти сведения не представляли для обоих особой важности, поэтому дети не утомляли друг друга. Жизнь в Каслбее обычно требовала от людей прикладывать немало усилий, так что разнообразие было приятным.

Когда они зашли в магазин, за прилавком никого не было. Клэр повесила пальто, отыскала банку с гвоздичными леденцами и отсчитала шесть штук в обмен на пенни. Прежде чем закрыть банку, она любезно предложила Дэвиду бесплатную конфету и взяла одну себе. Дэвид смотрел на девочку с завистью. Возможность забраться в лавке на стул, достать с полки сладости и угостить покупателя казалась ему настоящим подарком судьбы.

По дороге домой Дэвид вздыхал. Он хотел бы жить при магазине, как Клэр О’Брайен, с братьями и сестрами, чтобы ему разрешали выходить во двор и наливать в бидон молоко, когда доят коров, или собирать на продажу пучки морских водорослей для горячих ванн. Было скучно возвращаться к матери, которая постоянно твердила, что пора бы ему понимать, что к чему. Эта фраза раздражала Дэвида больше всего – особенно потому, что могла означать все, что угодно, и всякий раз – что-то новое. Однако сегодня вечером должна прийти мисс О’Хара, а заниматься с ней гораздо интереснее, чем в школе, как он неосторожно признался матери. Дэвид думал, что мать обрадуется, но та сказала, что мисс О’Хара хороша для сельской начальной школы, но не идет ни в какое сравнение с иезуитами, предоставляющими образование совершенно иного уровня.

---