От лягушки до Кремля. Новые приключения Семена Петровича

Константин Перепечаев

© Перепечаев К.А., текст, 2024

© Антонова Л.В., иллюстрации, 2024

© ООО «Издательство АСТ», оформление, 2024

Красивая пара

Часть 1. Бывает же такое…

Раздражающе громкий звонок мобильного попытался вырвать меня из объятий глубокого спокойного сна. Не открывая глаз нашарил это противное устройство, надавил на кнопку сброса, сунул телефон под подушку и моментально уснул. Телефон зазвонил еще раз, настойчиво гудя и вибрируя. На этот раз я не ограничился просто сбросом назойливого абонента, а удерживал красную клавишу до тех пор, пока телефон не издал прощальную мелодию Nokia и не отключился совсем. Плотно завернувшись в теплое одеяло, попытался опять уснуть, но в голове уже начали ворочаться тревожные мысли: какого лешего кому-то надо от меня? Совсем с ума посходили… Если это кто-то из своих, позвонили бы на домашний…

Электронный экран домашнего телефона показывал 03:30. Зима, глубокая ночь. Уже тысячу раз предупреждал клиентов: даю вам личный номер мобильного, но никаких звонков после 22:00. Я не единственный врач в Москве, есть круглосуточно работающие клиники, уж первую помощь они всегда окажут. Никакого уважения к личной жизни… Все… Спать, спать, спать…

И тут истошно заверещал домашний телефон. На определителе какой-то знакомый номер, но не могу вспомнить, кто это. Спросонья пытаюсь снять трубку и чуть не роняю аппарат на пол. Успеваю схватить телефон за провод и хрипло выдыхаю в трубку:

– Да… Да, это я… Кто это?

На том конце провода рыдает женщина:

– Семен, это Настя. Ну, Настя и Глеб, с дрессировочной площадки… Ротвейлер Брюс и такса Чарлик… Узнал?

– Да, Настя, узнал, конечно. Что случилось?

– Чарлик порезал лапу. Сильно. Мне кажется, он истекает кровью! Я хотела поехать в клинику, но мы его не довезем…

– Настя, Настя!!! Слушай меня очень внимательно! Пусть Глеб возьмет порезанную лапу и зажмет рукой… Что? Он упал в обморок от вида крови? Глеб??? Охренеть… Ладно… Настя, бери любую тряпку, полотенце, неважно. Обмотай вокруг лапы и зажми место пореза рукой. Зажми сильно и держи. Нет, не ВЫШЕ пореза, а прямо САМО место пореза. Тебе нужно заткнуть рану. Я выезжаю.

Вскакиваю с кровати и распахиваю шкаф с медикаментами. У меня весь инструмент и лекарства на работе, но дома что-то должно быть. Ага, вот оно. Шовный материал, иглодержатель, бинты, салфетки… Стоп. А наркоза-то нет! И это логично, зачем мне наркотики дома, они на работе в сейфе лежат… Ладно, будем оперировать «наживую». Как говорится, и снова здравствуй, военно-полевая хирургия. Хватаю пачку с новокаином, шприцы, ключи от машины и документы. Наспех одеваюсь и выбегаю на улицу.

От студеного воздуха перехватывает дыхание и неприятно колет в носу. Все покрыто инеем: деревья, провода, стекла и двери припаркованных автомобилей. Моя легкая синтетическая куртка начинает хрустеть при каждом движении – верный признак того, что мороз градусов под двадцать как минимум! Бегу к своей «девятке» (автомобиль ВАЗ-21093), с трудом открываю – даже, скорее, ОТРЫВАЮ примерзшую дверь, плюхаюсь на сиденье и онемевшими пальцами вставляю ключ в замок зажигания. Давай, милая, пожалуйста, заведись… Поворачиваю ключ, панель приборов вяло загорается, стартер издает какой-то жалобный звук, и воцаряется тишина. На «упражнения» со свечами и аккумулятором времени нет. Захлопываю дверь машины и бегу к ближайшей улице. Знаю, там рядом с автобусной остановкой иногда «дежурят» частники, чтобы развозить таких, как я, полуночников. Мне повезло. Недалеко стоит грязно-белая «шестерка» (автомобиль ВАЗ-2106) и громко урчит явно прогоревшим глушителем. Подбегаю к машине и распахиваю дверь.

– Командир, свободен?

«Командир» – это пожилой бородатый кавказец. Салон машины прокурен и ободран донельзя. В другой ситуации ни за что бы не поехал на этой колымаге, но у меня, как говорится, нет выбора.

– Пулковская улица, это рядом с Водным стадионом. Новые кирпичные башни. Поехали. Быстрее…

– Пагади быстрее… Денэг сколько?

– А сколько надо?

– Двэсти… – кавказец оценивающе смотрит на меня. – Трыста рублэй!

– Хорошо. Поехали. Быстрее, очень прошу. Быстро надо.

Машина медленно тащится по заснеженным ночным улицам. Кавказец едет, навалившись грудью на руль, и что-то там себе заунывно поет под нос. Мысленно вижу заплаканную Настю, которая изо всех сил зажимает лапу истекающей кровью таксы, и меня охватывает злоба.

– Слушай, уважаемый, мы поедем или нет? Я понимаю, ты – не торопишься, но я – очень тороплюсь. Мы должны быть на Пулковской через 15 минут. Даю две цены. Или останови на фиг машину, и я лучше пешком пойду.

Кавказец злобно выругался на своем языке и втопил педаль в пол. Двигатель взревел, машину затрясло, и мы понеслись. Ремней безопасности в этой «карете» не существовало, а резина, судя по всему, была лысая как коленка. Глядя на проносящиеся мимо нас фонарные столбы и чувствуя, как авто сносит на поворотах, отдаю себе отчет, что это ночная поездочка может оказаться для меня последней. Ладно. Чему быть – того не миновать…

Мы юзом вошли в поворот под мостом на Волоколамке и чуть не влепились в белый милицейский «Форд»… Он тут же включил мигалки, и два здоровых ДПСника с грозным видом направились к нам. Кавказец попытался спрятаться под приборной панелью, а я выскочил из машины навстречу подходящим сотрудникам. Рука одного из них резко дернулась к кобуре.

– Стоять! На месте стоять!

– Стою, стою, – я вытянул вперед зажатую между пальцами 20-долларовую бумажку. – Вот штраф за неосторожную езду. Берите!

– Ты че, под наркотой? Сейчас машину обыскивать будем! Стоять!

– Парни, у моей знакомой собака кровью истекает. Я врач. Если я не успею приехать – собака умрет. Вы собак любите?

– Да мы сами… как собаки… – Буркнул один из ДПСников. – Что за шахид у тебя за рулем?

– Не знаю. Таксует в Строгино. Уже несколько раз его там видел. Ребята, отпустите нас. Правда надо. Сколько я вам должен?

ДПСники внимательно посмотрели на меня, на грязно-белую «шестерку» с дымящим глушителем, потом переглянулись и пошли в свой «Форд».

Я озадаченно сунул в карман 20-долларовую купюру и вернулся в машину.

Кавказец смотрел на меня выпученными от удивления глазами.

– Слюшай, ты что им сказал, а?

– Сказал, что я врач. Собачий врач. Давай, поехали быстрей.

Мы подлетели к 16-этажной кирпичной башне на Ленинградке, и кавказец, пробив бампером сугроб, загнал машину прямо на тротуар.

– Приехалы. Я старался быстрэе.

– Спасибо, – я бросил на сиденье бумажку из кармана. – Так нормально? Всего хорошего.

И захлопнул дверь.

Я успел сделать всего пару шагов, как «шестерка» загудела сигналом, и кавказец выскочил из авто.

– Слюшай, э, ты зачэм мне 50 долларэв дал?

– Это что, мало???

– Нэт, эта слишком много. Это нэправильна так… Падажды.

Бывает же такое, что гаишники и таксисты от денег отказываются… Но времени на объяснения не было. Я лишь махнул рукой и побежал к дому.

Уже у входа в подъезд я увидел кровавые следы на снегу. Кровь не была размазана, а лежала крупными сгустками… У меня внутри все похолодело. Кровь качает какой-то крупный сосуд, Чарлик, наверное, артерию вскрыл. Бегу по лестнице на второй этаж. На каждой ступеньке кровь… Господи, только бы я не опоздал! Вижу знакомую дверь с дорогой светлой обивкой. Дверь открыта настежь. На паркете в прихожей тоже кровь, много крови…

– Настя… Глеб!!! Я здесь!

– Семен, мы в гостиной!

Скидываю ботинки, бросаю на пол куртку и бегу вглубь квартиры…

Часть 2. Знакомство

1999 год. Первое воскресенье сентября. На учебно-дрессировочной площадке «Строгино» идет запись на общий курс дрессировки. Мы со старшим инструктором Сан Санычем с интересом наблюдаем за прибытием новобранцев – владельцев с собаками. Большинство приходит пешком – очевидно, это жители Строгино; но кто-то прибывает на автомобиле. Наша УДП (учебно-дрессировочная площадка) имеет хорошую репутацию, и к нам на занятия приезжают даже из Подмосковья.