Танго sforzando

Евгения Кретова

Пролог

17 марта

23.18

Санкт-Петербург

– Тише ты, Лопата, – шипел Горан.

За поворотом, прямо у подслеповатого фонаря, остановилась патрульная машина. Красно-синие отсветы проблесковых маячков рассыпались искрами по мокрым камням. Щелкнула дверца. Из салона, лениво потягиваясь и разминая ноги, выбрался полицейский, присел на капот. Шумно зевнул.

– Серега, до метро надо было допилить, – крикнул он через плечо, – там киоск, хоть пожрать бы че-нить взяли.

– Тебе бы только пожрать… Только заступили ж, – отозвался из машины тот, кого назвали Серегой.

Первый вынул из кармана сотовый, набрал номер. На подбородок и острые скулы упал яркий синий луч.

Горан вжался в стену и втянул живот, стараясь не дышать и не смотреть на патрульного. Три метра. Мужчин отделяли друг от друга лишь несчастные три метра. И корявая водосточная труба.

– Алле, Надюх. – Патрульный приложил телефон к уху, из динамика ему ответил раздраженный женский голос, который услышал даже Горан. – Че сказать-то хотел, – невозмутимо продолжал полицейский. – У меня дежурство в выходной, к маме на дачу не едем. – После чего отвел трубку от головы, позволив потоку ругательств вылиться на мокрую питерскую мостовую.

Горан из своего укрытия видел, как под глазами полицейского пролегли лукавые морщинки.

За рукав легонько потянули: Лопата. Сообщник показал глазами на открытую калитку подворотни. Горан медленно проскользнул в сырой полумрак, сливаясь с обшарпанным кирпичом, и легко подсадил напарника. Через пару мгновений Горан перемахнул через низкий парапет балкона на третьем этаже и, прильнув к полу, вглядывался в темноту внизу. Все тихо.

Патрульная машина по-прежнему разбрасывала сине-красные брызги за углом, на площадку внутри двора то и дело залетали разноцветные блики.

Лопата занимался оконной рамой, нежно вынимая квадратики стекол и аккуратно прислоняя их тут же к мокрой стене.

Еще минута томительного ожидания. Скрип балконной двери.

Горан нырнул в затхлое нутро. В нос ударил запах вчерашних щей, выпечки с корицей и антикварной пыли. Последнее он узнавал безошибочно из сотен тысяч ароматов: то была будоражащая ноздри смесь ветхости и чужих страстей.

Мужчина кошкой проскользнул по коридору, не задев ни одну занавеску, не потревожив ни одну скрипучую половицу. Легко, словно тень, зашел в тесную спальню. Узкая тахта справа от входа, под ковриком с персидским узором, рядом – завешанный кружевными салфетками комод. Лавируя между диванчиками и пуфами, упираясь коленями в журнальные столики и прикроватные тумбы, Горан миновал комнату. Дальний угол. Укоризненный взгляд с образов. Чахлая лампадка отражается в золоте нимба и жемчуге риз. «Одна эта икона тысяч на двести потянет», – автоматически отметил Горан, протягивая руки и отворачивая прямоугольник иконы к стене.

Подушечками пальцев прошелся по обоям, точно нащупав тонкий, как бритвенный шрам, шов. Костяшками едва слышно постучал по стене, чтобы удостовериться в догадке. Поддел ножом и отодвинул картонку.

Желтый луч слабенького светодиода, кружок сейфового замка, и тайник глухо ахнул, открываясь. Горан усмехнулся.

Сколько лет занимается этим, столько действует одна и та же схема. У него всегда складывалось впечатление, что приходится работать против одной и той же команды: те же шифры, те же места хранения ценностей, те же модели сейфов, та же безалаберность. Он даже радовался, если вдруг шифр подбирался не сразу, был не датой рождения владельца хранилища и не набором последовательных цифр от одного до девяти.

Рука безошибочно нащупала нужный предмет – продолговатую деревянную коробочку: изящная линия узора, старинный, чуть потрескавшийся лак. Шкатулка.

Щелкнул затейливый замочек. Горан затаил дыхание: самый приятный момент в работе, словно достаешь дитя из колыбели. Даже в мутном свете фонарика – острые блики, тонкая огранка, потемневший металл на темно-синем бархате. Пальцы бережно разомкнули крепление.

«Господи, сколько же ты можешь стоить?» – опять пронеслось в голове.

Горан убрал находку в мешочек, захлопнул клапан кармана.

Привычная манипуляция с замком, поглаживание шва – будто отматывая киноленту назад, он повторял все свои действия, шаг за шагом, точь-в-точь, след в след.

Это его личная примета. Как в рассказе Рея Брэдбери «И грянул гром». Не навредить, не оставить отметок, уничтожить все свои следы пребывания в этом доме.

– Ну, че? – Продрогший Лопата ожидал его, распластавшись на полу балкона.

Горан перешагнул через него и бесшумно спрыгнул в темноту. Его работа завершена. И чем дальше он сейчас окажется от крохотной квартирки на третьем этаже, тем лучше.

Глава 1. Георг Иван

10 марта, за неделю до событий

12.08

Санкт-Петербург

Мистер Георг И́ван совсем не говорил по-русски. Помнится, бабушка когда-то читала ему сказки на родном языке: роскошные фолианты с красочными картинками в книгах, пахнущих загадкой и древностью. Но с тех пор прошло столько лет, что русский эмигрант мог с уверенностью произнести только «страйстфуйте» и «спасыибо».

Дело ему при этом предстояло не из легких.

Чуть более четырех недель назад к нему обратился представительный мужчина средних лет, который назвался графом Ворониным.

– Василий Эрнестович, – уточнил он пожилому специалисту по антиквариату и трасти^[1], вальяжно устраиваясь в кожаном кресле в кабинете мистера И́вана. – Вас рекомендовала моя тетушка, мадам Орлова, как грамотного и деликатного специалиста, в разговоре с которым я могу рассчитывать на полную конфиденциальность.

Нотариус с благодарностью кивнул, всем своим видом показывая, что обратился в слух. Гость, отпив крепкого кофе, продолжил:

– Я являюсь представителем одной из древнейших аристократических семей Европы. Мои доверители озабочены поиском и сохранением утраченного в начале XX века наследства. – Он старательно подбирал слова. – Нам стало известно о местонахождении особо ценной реликвии. Мы готовы приобрести ее. Выкупить по любой названной нынешним владельцем цене.

Мистер И́ван многозначительно изогнул бровь, уже понимая, что дело стоящее, но еще не понимая, какую именно стоимость своих услуг озвучить. Поэтому задал наводящий вопрос:

– Вы хотели бы оформить с моей помощью сделку?

Гость по-птичьи склонил голову, медленно кивнул. И добавил:

– Мне хотелось бы, чтобы вы для этого отправились в Россию. Владелец интересующей нас вещицы проживает там. Естественно, все расходы мы берем на себя. Компенсация будет щедрая.

Мистер И́ван с готовностью улыбнулся: вопрос о стоимости его услуг больше для него не стоял.

Это было в самом начале марта. Лондонская весна еще едва вступала в свои права, по утрам окутывая тощие деревья Гайд-парка синевой плотного тумана. Колкая трава покрывала лужайки, плакучие ивы только примеряли нежно-зеленые полупрозрачные одежды. Колонии нарциссов хоть и не давали аромата, но радовали глаз, особенно в соседстве с ярко-сапфировыми зимними примулами.

Собрав с собой в дорогу только самое необходимое и вооружившись информацией, мистер И́ван отправился в путь.

Он представлял себе сказочные горы снега, золотые купола церквей, упирающиеся в небо. Нет, он был достаточно образованным человеком, чтобы понимать юмор в историях про русских медведей и балалайки. И потом, он не уставал напоминать себе, что он – тоже русский. И старался не удивляться ничему.

Но северная столица встретила его проливным дождем и порывистым ветром, из-за которого «Боинг» трясло при посадке, словно детскую игрушку.

В аэропорту Георга – или Георгия Андреевича, как он решил представляться здесь, чтобы почувствовать утраченные корни, – уже ожидала приятная девушка из юридического агентства «Консул». Правовая помощь местных коллег была ему весьма кстати, и он обратился к ним заблаговременно, когда еще находился в Лондоне.

– Добрый день, мистер Иван. – Девушка приветливо протянула ему руку, белозубо улыбнулась. – Хотели бы вы сразу приехать в наш офис для обсуждения деталей или предпочли бы отдохнуть после перелета?

Георг задумался: ему хотелось быстрее выполнить заказ графа Воронина, чтобы осталось время для визита в Москву, где, как он выяснил у старшего поколения родственников, у его семьи был когда-то особняк. Кажется, он до сих пор цел, и там располагается некое образовательное учреждение. Георгию Андреевичу было любопытно взглянуть на дом, но он не забывал, что ему платили за совсем другое.

– Прежде всего – дела.

В тот же день, 10 апреля

12.10

Москва